Дело Гайзера: откаты, «чёрная касса» и давление на бизнес
2 апреля в Замоскворецком суде Москвы состоится заседание по делу экс-главы Коми Вячеслава Гайзера и группы региональных чиновников, которые обвиняются по ряду эпизодов, связанных с выводом активов за рубеж, взяточничеством и откатами — прежде всего, речь идёт о деятельности ОАО «Птицефабрика Зеленецкая» и ОАО «Фонд поддержки инвестиционных проектов Республики Коми».
В числе подсудимых заместитель Гайзера Алексей Чернов, председатель госсовета Коми Игорь Ковзель, член Совета Федерации Федерального собрания РФ Владимир Торлопов, руководитель регионального Фонда поддержки инвестиционных проектов Игорь Кудинов, экс-руководитель Сыктывкарским лесопильно-деревоперерабатывающим комбинатом Валерий Веселов. Бывший зампред правления ГК «Ренова» Александр Зарубин, ныне скрывающийся за рубежом, стал главным организатором и руководителем ОПС.
Ранее в суде состоялся допрос одного из ключевых свидетелей, экс-сенатора от Коми Евгения Самойлова. Изначально Самойлов приехал в Коми, чтобы избраться от республики в Госдуму, и начать в регионе ряд бизнес-проектов. Позже заместитель губернатора Алексей Чернов разъяснял Самойлову, что для работы в Коми он должен передать либо 25% доли от бизнеса в пользу ООО «РК» (структуры предполагаемой ОПС), либо 51% — в том случае, если какие-то из членов ОПС также участвуют в деятельности предприятия. Окончательно условия сотрудничества были согласованы с Александром Зарубиным на встрече в Москве в начале 2011 года.
В ходе допросов Самойлова выяснилось, что свидетель знал о «чёрной кассе», которую вёл Ромаданов и в которой фиксировались откаты по ряду крупных контрактов. Деньги шли в пользу структуры «Газпрома» и членов предполагаемого ОПС, однако сам Самойлов, по его словам, не до конца понимал, кто является конечным получателем тех траншей, которые передавались от него в пользу ОПС.
Самойлов подробно рассказал о методах работы сообщества в республике: так, Самойлов ранее являлся номинальным держателем доли в СЛДК («Сыктывкарский лесопильно-деревообрабатывающий комбинат») в пользу ОПС. Сообщество создало фирму-прокладку, через которую был заключен договор с контрагентом СЛДК фирмой «Монди» на поставку сырья — что стало делаться вместо компании Самойлова. Эту фирму Самойлову предложили выкупить за 200 млн рублей, на что свидетель был вынужден пойти после того, как узнал об оказываемом давлении руководством республики на менеджмент «Монди».
В феврале 2012 года при поддержке банка «Таврический» Самойлов купил «Интауголь», при этом предприятие, как указывает Самойлов, уже тогда выглядело не самым привлекательным для вложений. Хотя Гайзер заверил Самойлова, что в случае затруднений республика его финансово поддержит, сам свидетель в итоге сделал вывод, что с «Интауглем» его фактически подставили — в конечном счёте по мере ухудшения финансового состояния у Самойлова серьёзно испортились отношения с членами ОПС.
В итоге активы Самойлова начали передаваться под контроль членов ОПС в рамках мер антикризисного управления, а сам Самойлов перестал считаться членом сообщества. В августе 2014 года началось и переоформление шахты «Интауголь». После выхода из ОПС Самойлов, однако, по-прежнему вёл бизнес в Коми, а потому нуждался в покровительстве региональных властей — за это он передал взятку Гайзеру и Чернову в виде двух долей гостиницы «Авалон» по фиктивной безвозмездной сделке.
ИА REGNUM ведёт очередную трансляцию из зала суда.
Заметим, что в ходе изложения протокола очной ставки между Алексеем Черновым и Евгением Самойловым также стало известно, что бывший сенатор от госсовета Коми Евгений Шумейко получил 15 млн рублей за освобождение кресла сенатора для Самойлова.
Сегодня, как ожидается, в суде продолжится зачитывание материалов очной ставки.
В ходе допросов Самойлов указывал, что у него состоялось пять встреч с Зарубиным. В ходе бесед Зарубин указывал Самойлову на необходимость «работать с ОПС» и оказывать ей федеральную поддержку. При этом Зарубин дал понять, что он контролирует всю ситуацию в республике, и если Самойлов не будет идти на сотрудничество, будущее его бизнеса и политической карьеры окажется под вопросом. При этом Самойлов указывал, что напутствие Зарубина тесно сотрудничать с Гайзером, Черновым и другими было поддержано Вячеславом Володиным.
Добавим, что Зарубин деловые встречи (в том числе и с Самойловым) проводил в Москве в тематическом ресторане «Лос Бандитос», которым владел непосредственно сам глава предполагаемой ОПС.
Между тем, заседание уже задерживается на полтора часа — только что в зал привели подсудимых.
Заседание начинается.
Сегодня в суд пришёл новый свидетель — Николай Герасимов, который при Гайзере занимал ряд должностей в правительстве Республики Коми.
Самойлов был под защитой и рядом с ним, помимо адвоката, находился полицейский с автоматом. На этот раз свидетель один — адвоката тоже нет. Герасимов указывает, что ни с кем из присутствующих подсудимых не знаком.
Герасимов работал в правительстве с сентября 2003 по март 2009 года. Всё же некоторых подсудимых он знает — например, с Торлоповым Герасимов был закономерно знаком достаточно давно, ещё с 1996 года. Гайзера также Герасимов знал очень давно. С другой стороны, Смешного, Соколова и нескольких других второстепенных фигурантов дела свидетель не знает. Отвечает на вопросы он бодро и активно.
«С Черновым я познакомился достаточно поздно. 2005−2006 год… Он был помощником или советником главы республики», — говорит Герасимов.
Известен ему и Ромаданов, с которым он познакомился, когда тот перешёл на должность руководителя комитета по тарифам. Сам Герасимов занимал должность главы министерства промышленности и инвестиций.
С Зарубиным также Герасимов знаком достаточно давно — с конца 2002 года. В то время Зарубин был советником главы РК. Герасимов отвечает на вопросы подробно, помнит даже точные даты.
«Зарубин определял всю внутреннюю политику и согласовывал большинство (кандидатов) на должности», — говорит Герасимов. С Торлоповым у Зарубина были дружеские отношения. Чернов пришёл как советник Зарубина, но глубже прокомментировать их отношения свидетель не может.
Исполнялся ли Чернов указания Зарубина?
«Мой функционал носил конкретные задачи, не могу обозначить эту ситуацию взаимодействия», — отвечает Герасимов.
Был ли знаком с Зарубиным Павел Орда? Несомненно, отвечает Герасимов.
Допрос ведёт гособвинитель Борис Непорожный. Он просит прокомментировать форму взаимодействия Зарубина с Черновым, Гайзером и другими.
«По-моему, Зарубин в 2004 году уже перешёл в «Ренову». А потому прямого влияния, которое можно было бы оценить по заседаниям правительства и другим мероприятиям, я не могу оценить. Но несомненно его влияние было постоянным и имевшим место в течение всего периода работы», — отвечает он.
Герасимов указывает, как транслировалась конкретно дружба Зарубина с указанными лицами, он не может, ибо сам «в круг друзей не входил».
Орда единственный остался из прошлой команды управленцев — он взял на себя работу над всеми звеньями экономики республики. В прямых контактах не участвовал, «но думаю, что связка Зарубин—Орда работала», продолжает свидетель.
Ромаданов появился поздно — в 2006—2007 году, сначала был занят в социальной политике республики.
«В те времена без указания Зарубина, думаю, никто на должности не назначался».
Чернов появился в республике как креатура Зарубина, подчёркивает Герасимов.
«Торлопов обладал очень легковесной формой управления республикой. Может, потому, что за спиной была многолетняя работа в профсоюзах. Профсоюзный стиль сохранился у Владимира Александровича и на всём этом этапе», — рассказывает Герасимов.
Весь состав правительства работал отдельными звеньями и блоками, которые «не соединялись» друг с другом. Павел Орда выполнял функцию человека, «имеющего честолюбие быть первым». В какие-то моменты эта позиция первого в Орде «прорезалась как основная», рассказывает Герасимов.
Что было после ухода Орды — остаётся за рамками работы Герасимова в правительстве.
Фонд инвестпроектов был важным инвестиционным рычагом в республике.
«Знакомясь с ситуацией во многих регионах РФ, могу отметить, что аналогичные данному фонду структуры… в других регионах сформировались как площадки поддержки и продвижения инвестиционных проектов. Фонд республики был задуман именно с таких позиций, и это была его, пожалуй, первоначальная главная функция», — заявил он.
Создание фонда было неоднократно обсуждаемой темой в правительстве. О создании фонда и его целях Герасимову заявил Павел Орда.
Решение о создании фонда было принято в апреле 2007 года. В постановлении было указано, что инициатором фонда был минпром Коми. Все дальнейшие шаги делались единственным учредителем — министерством имущества РК.
Прокурор Непорожный добивается конкретных ответов о выполнении своих целей Фонда инвестпроектов, но Герасимов уходит в общие рассуждения. Конкретные детали и обстоятельства функционирования Фонда.
Принёс ли Фонд пользу для бюджета?
Адвокат Гиголян протестует, и Герасимов подтверждает, что с балансом Фонда он не знаком, а потому прокомментировать вопрос достаточно обоснованно не может.
Константин Мальцев был заместителем Герасимова. С 1 октября 2004 года он работал на этой должности.
«Споткнулся с простой ситуацией, когда мы стали назначать на должность, мне трижды вернули его документы. И только после разговора Левицкого с Зарубиным произошло назначение на должность заместителя», — говорит свидетель.
В Фонде Мальцев работал в 2007—2010 годах. Затем он прекратил работу после письменного отказа от выполнения отдельных поручения в работе Фонда со стороны Ромаданова.
Конкретные причины Герасимов рассказать не смог. Деятельность Фонда курировал сначала Орда, а затем куратором стал Ромаданов, напомнил он.
После Мальцева гендиректором Фонда стал Кудинов, подтвердил Герасимов.
С Веселовым Герасимов знаком давно, с Ковзелем — в 2010—2011 годах. Ковзель и Чернов были друзьями, подтвердил свидетель.
Теперь вопросы задаёт адвокат Чернова Гиголян. На вопрос о функциях Зарубина и Чернова, являлась ли внутренняя политика частью должностных обязанностей Чернова, Герасимов ответить не смог.
Фонд обладал более гибким финансовым механизмом в сравнении с другими учреждениями — он не привязан к бюджетной проблематике региона.
«Не существует каких бы то ни было средств на развитие региона», — сетует Герасимов.
С этой точки зрения Фонд не привязан к жёсткому годовому бюджету, позволяет провести оценку «в рамках одного окна» наиболее интересных проектов региона, которые требуют продвижения.
«Естественно, фонд как инструмент поддержки инвестпроектов в рамках его наполнения необходимым объёмом средств — он, практически, обладал функцией залогового инструмента под те проекты, которые можно провести с вариантом возврата средств через какой-то промежуток времени. Теперь этот механизм реализован в десятках регионов. Везде механизм тот же, что и у заявляемого фонда на том этапе», — подробно и увлечённо отвечает Герасимов.
Был ли достаточный квалифицированный персонал в Фонде, чтобы грамотно оценивать все проекты?
На стадии работы Герасимова Фонд только формировал свой инструментарий, отвечает Герасимов. «Учитывая квалификации Мальцева и Кудинова и других, я считаю, что у фонда были реальные перспективы выполнения именно тех функций, что были обозначены в документах».
Из совета директоров был кто-то заведомо неподходящий для этой работы.
«Было это давно, но там был Мальцев, других фигур я толком не помню», — отвечает свидетель. С Мальцевым Герасимов дружит до сих пор, как и с его отцом.
Однако на этапе работы деятельности фонда Герасимов с Мальцевым не касался. Комментировать успешные проекты Фонда Герасимов не стал. Заведомо провальные проекты он также комментировать не решился.
Чернов при принятии решений и подписании документов на Герасимова давления не оказывал.
«Ни по одному случаю не скажу «да», — отметил он. Свои отношения с ним он охарактеризовал как «параллельное движение» в одном направлении.
Настаивал ли Торлопов на каких-то единолично принятых решениях? Такие случаи были, но проявлялись не сильно. Конкретные случаи указать Герасимов не смог.
Можно ли назвать Торлопова марионеткой?
«Думаю, что нет», — отвечает Герасимов. По его словам, у Торлопова был сильный характер.
Период работы Торлопова был «периодом со знаком минус».
«Практически республика, являясь ресурсным регионом, требующим промышленных проектов, оказалась в стагнирующем положении. По большому счёту система взаимоотношений с центром носила очень компромиссный и легковесный характер», — отвечает Герасимов.
Союзные договора между Татарстаном и Россией когда дезавуировались, Татарстан в качестве компенсации заявил 15 млрд в бюджете. С Коми таких аналогичных моментов напористой работы не было.
Улучшилась ли ситуация при Гайзере, спрашивает Гиголян. Непорожный пытается опротестовать. Однако Герасимов отвечает, что эти вещи невозможно трактовать однозначно — особенно с учётом макроэкономических факторов, таких как кризисы 2008−2009 и 2014 годов.
«Взлёты порой выходят за рамки деятельности того или иного главы. По сути дела они должны более широко оцениваться одной личности», — отвечает Герасимов.
Гиголян спрашивает про случаи резкого роста цен на продукты первой необходимости в периоды кризисов.
«Это направление деятельности не является показательным. Очень ограниченная численность жителей региона, налаженные кооперативные связи с соседними областями», — отвечает свидетель.
Принимались ли республиканские меры по сдерживанию цен на продтовары?
«Это была повестка многих заседаний. Определённые взрывы в осенний период, когда росло во всех регионах страны, пришлось обсуждать, собирать бизнес и искать компромисс по сдерживанию», — отвечает Гиголян.
Поднялся Гайзер, спрашивает про Северные инвестиционные форумы. Герасимов отвечает, что при его работе таких проходило несколько.
Обсуждались ли на этих форумах сложившиеся практики работы инвестпроектов? Были ли рекомендации правительству республики?
«На площадках форума оценивалось состояние, развитие тех или иных отраслей… нефтегазовой, лесной, и по крайней мере каждый форум выдавал рекомендации правительству, выходящие далеко за задачи промышленного блока».
Второй Северный инвестфорум стал той площадкой, где и родилась идея формирования Фонда.
Позиция Минсельхоза при акционировании ГУПов:
«Всё акционирование ежегодно было привязано к программе акционирования, что утверждалась в январском заседании правительства. Это была стратегическая задача развития на тот период. Не буду отделять ситуацию Минсельхоза от других, но это была программная задача в течение всех лет работы правительства», — говорит Герасимов.
«Пару блоков, к которым я не прикасался, были блоки энергетики и сельского хозяйства — не моя работа», — указывает он.
Гайзер спрашивает, кто был инициатором различных проектов по дорожным концессиям РК, развития сельского хозяйства региона.
Герасимов не может точно сказать, проводился ли анализ успешных практик из других регионов по созданию фондов инвестпроектов.
В чём конкретно, от кого стало известно, есть ли пример влияния Зарубина?
«Называя пример Мальцева я помню, как впервые столкнулся с таким жёстким противостоянием, что человек может быть назначен лишь благодаря (влиянию Зарубина)», — говорит Герасимов. От перечисления других примеров свидетель воздержался.
Об участии Фонда в конкретных инвестиционных проектах в регионе Герасимов точно не знает. Но подтвердил, что все перечисленные Гайзером проекты (концессии, обновление парка пассажирских вагонов) успешно реализованы.
Отвечая на вопрос адвоката Веселова, Герасимов говорит, что о её подсудимом «слухи ходили разные», но каким-либо «авторитетом» он не являлся, уверенно подчёркивает свидетель. С Веселовым по работе он не соприкасался. С какими-либо требованиями Веселов к Герасимову не обращался.
Прокомментировать какие-либо требования Веселова по поводу распределения бизнеса (в том числе Сыктывкаре) Герасимову также ничего неизвестно.
Были ли заседания правительства, на которых присутствовал Зарубин, раздавая указания в пользу его бизнеса или членов предполагаемой ОПС?
«Зарубин был человеком не публичным и в таких мероприятиях не участвовал», — отвечает он.
Герасимов знал о деятельности преступной группировки «Айвенго», но лично с ней не сталкивался и никак прокомментировать отношение Веселова к ней не может.
Вопрос про хлебозавод и молокозавод:
«Я сельскохозяйственным блоком не занимался, не могу комментировать ни характер цен, ни нюансы по объектам сельского хозяйства».
«На заседания вопросы в такой форме, про цены не было… Министр сельского хозяйства мог докладывать цифры, роста производства картофеля, молока и прочее-прочее. Как докладывал и я о состоянии на объектах газа, леса. Это было попыткой оценить ситуацию прежде всего с точкой зрения доступности продуктов в регионе, рабочих мест», — говорит Герасимов.
Вопрос о том, участвовал ли Веселов на заседаниях правительства, серьёзно смутил Герасимова — посчитал постановку вопроса некорректной.
«Развитие лесной отрасли в Коми произошло с начала 2000-ых лет получилось самым сбалансированным и гармоничным (в масштабах России)», — хвалит Герасимов правительство Коми.
Лесная отрасль стала драйвером развития региона, по заработным платам — и является образцом для всех регионов страны, подчеркнул он.
Адвокат Гайзера Евменина спрашивает Герасимова про Чечёткина, бывшего министра сельского хозяйства — с ним Герасимов был в хороших отношениях, но работу Фонда с ним не обсуждал. 100% акций Фонда инвестпроектов был под контролем государства, контроль правительством над Фондом «не утрачивался», отвечает свидетель.
Чернов в работу Герасимова не вмешивался, указывает свидетель.
Внутренняя политика региона — под нею Герасимов понимает в первую очередь кадровые решения, отвечает Чернову свидетель.
«Я пояснил, что Зарубин вызвал Мальцева и предложил ему стать министром природных ресурсов. Он отказался — тогда ты работать в правительстве не будешь… Два месяца Мальцев у меня проработал без записи в трудовой книжке», — рассказывает Герасимов в ответ на вопрос Чернова.
Позже Левицкий сказал Герасимову, что лично переговорил по вопросу Мальцева с Зарубиным.
Герасимов комментирует положение в республике Самойлова:
«Я бы посчитал появление таких фигур на небосклоне любого региона трагедией этого региона».
«Когда всё это стало происходить и непонятно по каким согласованиям его привезли в республику, начали указывать голосовать за него… И я бы сказал, если вас привозит Сурков в республику, но если вы здесь появляетесь, то надо, чтобы этот регион стал для вас Родиной».
«В хозяйственном плане всё это носило характер человека с большими деньгами, который мог завладеть большими предприятиями. Ресурс это, наверное, был извне, хотя это было вне моей работы в тот период. Я думаю, что ресурс не республиканский», — говорит Герасимов.
Герасимов характеризует Гайзера:
«Министром финансов просто так не становятся», хвалит подсудимого.
Чернов никогда не общался на повышенных тонах, говорит Герасимов. Комментировать взятки ради продвижения на те или иные должности Герасимов не стал.
Павел Марущак спросил Герасимова об Александре Ольшевском — свидетель с ним знаком, но больше ничего не знает. Уволнять министров, мэров и их заместителей Ольшевский никак не мог, подчеркнул свидетель.
Гайзер: «Можно ли в республике заниматься бизнесом без особого статуса, там, советника главы республики?»
Герасимов: «Могу привести десятки предприятий, которые подняли деньги, за которыми стоят сотни людей, ведут бизнес. И я абсолютно уверен, что они не связаны никакой задачей быть рядом с властью».
Гиголян хотел спросить Герасимова, как он (как министр промышленности) оценивал свою помощь предпринимателям, но вопрос был снят по инициативе прокуроров.
Прокурор зачитывает протокол: Герасимов указывал, что идея создания Фонда исходила от Орды, Чернов был ставленником Зарубина, Мальцев прекратил свою деятельность, поскольку был не согласен принимать решения в связи с отчуждением акцией предприятий.
Адвокаты указывают, что существенных противоречий между предварительными показаниями и показаниями сейчас не наблюдается.
Тем не менее, прокуроры решили подробно зачитать показания на предварительном следствии и сверить их.
На стадии предварительного следствия Герасимов, похоже, говорил по сути то же самое, но в более резких формулировках.
«Мои показания не отличаются ничем», — отметил Герасимов.
Герасимов называет себя ставленником бывшего главы Коми Спиридонова. Несмотря на это, никаких конфликтов с людьми Зарубина Герасимов не испытывал — в том числе и с Черновым, в частности.
«Учитывая слаженность вашей работы с людьми Зарубина, можно ли вас считать человеком Зарубина?» — спросил Гиголян.
В такой формулировки обвинение его опротестовало. В конечном счёте Герасимов ответил, что себя таковым категорически не считает.
А Ольшевского можно ли называть ставленником Зарубина, спрашивает Марущак.
Герасимов подчёркивает, что такую терминологию сам даже не использовал. Никаких конфликтов между Ольшевским и Зарубиным свидетель также не знает.
С Герасимовым работали лучшие специалисты в соответствующих отраслях промышленности, указывает свидетель.
Допрос закончился. Герасимов покинул помещение.
Адвокат Веселова указывает, что у её подсудимого «резко упал сахар», а потому необходимо прерваться.
Перерыв скоро закончится. После него состоится допрос самого Констатина Мальцева — он стал министром промышленности Республики Коми в 2009 году после ухода Герасимова, а затем в 2010 году был переназначен на эту должность Гайзером. Проработал он, правда, с тех пор менее года — в итоге ушёл с должности по собственному желанию.
Заседание продолжается.
Мальцев говорит, что знает всех, однако с Марущаком почти не знаком. Вообще не знает Хрузина. Несколько подсудимых под домашним арестом он не знает, однако сталкивался с Моториной.
«Чтобы возглавить Фонд мне поступило предложение в кабинете Орды, там присутствовал Гайзер и Ромаданов. Возглавлял Республику тогда Торлопов», — заявил Мальцев.
Игорь Кудинов был поначалу заместителем Мальцева в Фонде.
Мальцев пока что подтверждает слова Герасимова — про цели и смысл создания Фонда инвестпроектов. Подтвердил он и то, что идея возникла на одном из инвестиционных форумов в Коми.
Средства в Фонд привлекались в виде кредитов от банков на возвратной основе, указал Мальцев.
Фонд инвестпроектов вкладывал средства в ряд предприятий, в том числе Сыктывкаравтотранс и Зеленецкий свиноводческий комплекс. Последний находился в очень плохом состоянии. В течение трёх месяцев производились попытки повысить его рентабельность, однако в итоге решили объдинить с «Птицефабрикой Зеленецкой».
«Любое отчуждение имущества — это были полномочия совета директоров. Я сам мог принимать решения только по операциям менее 30 млн рублей», — говорит Мальцев.
Мальцев отвечает на вопросы спокойно и подробно, обстоятельно.
Игорь Кудинов курировал вопросы, связанные с регистрацией имущества.
«Тогда мы принимали его много и в сжатые сроки. Это требовало оперативного решения», — указал Мальцев.
Про плачевную судьбу «Птицефабрики Зеленецкой» Мальцев знает лишь из СМИ, поскольку закончил работать в организации к тому моменту. Точно так же не смог точно прокомментировать Мальцев и возврат ряд кредитов Фонда по нескольким крупным инвестиционным проектам.
«Вам знаком СЛВЗ, ликёро-водочный завод?» — спрашивает прокурор.
«Знаком как потребителю», — разрядил обстановку свидетель.
«Когда мне Кудинова предложили в качестве заместителя, я поинтересовался о нём — он работал в банковской сфере, занимался инвестициями», — говорит свидетель.
Мальцев узнал со своей должности в Фонде в результате того, что ему «предложили более статусную работу» — министром промышленности РК.
«В обсуждениях мне предлагали сначала, затем официально».
После того как СЛВЗ перешел в Фонд, директором завода стал Александр Сердитов по инициативе Гайзера. Предыдущий директор ушёл по собственному желанию, при этом Мальцев подчеркнул, что он был очень эффективным менеджером, который смог поднять предприятие «на ноги».
По поводу разногласий с политикой Фонда:
«Ну какие-то моменты были, деятельность слегка не соответствовала тому, как я представлял… Ну это мелочи, я не так видел развитие Фонда, например, касательно «Автодора»… Но по большому счёту мне затем просто предложили более статусную работу и я ушёл», — заявил свидетель.
Про историю с «Автодором» Мальцев уже плохо помнит — лишь знает, что его разделили и затем распродали по частям. Поинтересоваться конкретикой прокурорам не дал протест защиты, поскольку эти вопросы уходят за рамки компетенции Мальцева.
«Первые полтора года Фонда — это были задачи по организации его работы. Просто чтобы принять такого рода имущество, зарегистрировать его, наладить работу, требовался серьёзный труд. Приходили предприятия совершенно разного состояния. Кто-то был успешен и не требовал коренного вмешательства, а кто-то был в упадочном состоянии и требовались меры по стабилизации ситуации. Первые два года и были этому посвящены», — заявил Мальцев.
Все активы, которые попали в орбиту Фонда, акционировались — это была всеобщая практика.
«Их переводили в форму ОАО с 100% владением государства», — указал свидетель.
«Он был назван Фондом, а по своему юридическому статусу им не являлся. Это коллизия названия. На деле это холдинговая компания, которая решала несколько задач», — поясняет Мальцев.
Прокурор пытался уточнить, в связи с чем возникла коллизия, адвокаты опротестовали.
Он подчеркнул, что Фонд был коммерческим предприятием, нацеленным на извлечение прибыли.
С Зарубиным Мальцев встречался лишь один раз. В 2004 году с ним был определённый конфликт.
Адвокаты пытались опротестовать, что это не имеет отношения к делу, но Мальцев отвечает. На стадии прихода на госслужбу от Зарубина пришло предложение пойти в министерство природных ресурсов. Однако Мальцев отказался, в ответ на что Зарубин ответил довольно резко, возмутившись отказом. Однако продолжения эта история, похоже, не получила.
Гиголян спросил, улучшилось ли состояние предприятий, попавших в Фонд?
«Это совершенно объективно. Свинокомплекс на Зеленецкой по прошествии 4−5 лет, общался с гендиректором, были хорошие отношения — это небо и земля», — ответил Мальцев.
По другим объектам сложнее говорить, ибо период работы был слишком мал, о котором Мальцев может говорить. Однако ряд объектов, которые были в плачевном состоянии, сейчас являются уже вполне работоспособными.
Хотя все проекты были на коммерческой основе, необходимо было «запустить процесс» и возвратить объекты в нормальном состоянии.
«Социальность была вторична, я бы всё же назвал это коммерческими проектами», — указывает Мальцев.
Остальные члены совета директоров, помимо Мальцева, были делегированы органами власти.
«Они назначались по принципу отраслевому», — отметил свидетель.
Процедура принятия решений полностью отвечала требованиям законодательства, указывает он.
«У нас не было инцидентов, чтобы кто-то оспаривал какое-то решение, пока я работал», — добавил свидетель.
Фактов давления на членов совета директоров Мальцеву ничего не известно. На него самого давления не оказывалось, отметил он.
«Чернов формально не вмешивался при моей работе в деятельности Фонда. А что было за рамками — не знаю. Я не могу назвать такого момента, когда было бы публичное вмешательство», — указал Мальцев. Случаи непрямого вмешательства также Мальцеву неизвестны.
Спрашивает адвокат Гайзера Евменина — подходил ли Сердитов на управление СЛВЗ? Мальцев указывает, что «вполне меня лично устраивал, у меня нет вопросов по его профпригодности».
Мальцев, как уже указывалось, был в хороших отношениях с гендиректором «Птицефабрики Зеленецкой».
«Что касается инвестпрограммы, он наоборот был, вроде бы доволен. В очень короткие сроки мы оценили внутренние параметры инвестпроекта… всё это было после акционирования», — говорит Мальцев.
Несмотря на формально-юридические нюансы с переводом предприятий на баланс Фонда, реального отчуждения контроля государства над предприятиями по факту не было, указывает свидетель.
Чернов:
«Если бы вы не столкнулись с Зарубиным, кажется ли вам, что ваша карьера сложилась бы более успешно?»
Мальцев:
«Я так ситуацию не оцениваю».
Чернов уточняет, что значит слово «неформально», которое несколько раз появлялось в ходе допроса. Мальцев указывает, что под неформальной процедурой обсуждения имелся в виду отчёт перед вышестоящими чиновниками, который не предполагает никаких документов.
Один из факторов, почему Мальцев ушёл из госслужбы — натянутые отношения с некоторыми из коллег.
«Ромаданов — упёртый и агрессивный человек, который жёстко настроен на достижение своей цели».
Ромаданов неформально курировал Фонд инвестпроектов по дорожному направлению, Гайзер — по сельскохозяйственному, а Орда — по санаторно-курортному.
По поводу информации о криминальной деятельности Веселова:
«Я не комментирую никакие слухи. Фактов я не знаю».
«Интауголь» попал под контроль компаний с плохой историей, а потому такое владение расценивалось как неприемлемое. В результате было решено обанкротить шахту и вывести актив из-под их контроля, заявил Мальцев.
Как Ольшевский стал главой администрации Коми Мальцев не знает. В свою очередь, про Самойлова Мальцев знает лишь о его бизнес-интересах в республике. Отвечая на вопрос про роль Марущака, Мальцев отметил, что никакого давления по линии публикации информации в СМИ не испытывал.
Адвокат Веселова спрашивает Мальцева прямо: о фактах принятия денег за какие-либо услуги и так далее. Мальцева постановка вопроса удивляет.
«Вы хотите, чтобы я сознался, что брал взятки, что ли? Моя фамилия Мальцев, а не Хан Батый!»
«Периоды жизни Интаугля сильно зависели от конъюнктуры в стране. Были времена, когда жила вольготно и могла позволить себе инвестиции, а были времена, когда хлеб последний доедала», — говорит Мальцев.
Допрос завершён. Прокуроры заявляют о противоречиях, но Мальцев указывает, что максимум мог лишь выразиться другими словами. Решают зачитать соответствующие протоколы.
Чернов: «Поддерживаю прокуратуру!»
После прочтения показаний Мальцев противоречий не увидел. Адвокат Евменина уточняет, были ли причины, чтобы Сердитов не занимал должность директора СЛВЗ. Мальцев отвечает, что нет.
«В рамках текущей деятельности я с ним сталкивался, имел информацию, что он занимался направлением, связанным с отраслью ресторанов и так далее, он имел представление, как отрасль функционирует. Я консультировался с людьми, которые его знают», — уверяет Мальцев.
Никакой особой настойчивости Гайзер в назначении Сердитова не проявлял, следует из слов Мальцева.
Допрос Мальцева завершён.
Заседание закончилось. Следующее состоится 4 апреля.