Одним из камней преткновения в российско-американских отношениях в последнее время стали вопросы безопасности. Острота, с которой проявилась эта проблема, и ожесточенные споры вокруг нее невольно заставляют вспоминать о временах "холодной войны", когда две супердержавы мерялись силами в мировом масштабе. Свою точку зрения на сущность и причины обострения отношений двух стран высказал в беседе с корреспондентом ИА REGNUM политолог Николай Злобин - директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности (США).

REGNUM: Николай Васильевич, что означают, на ваш взгляд, нынешняя суета вокруг ПРО и российская инициатива о глобализации договора о ракетах средней и малой дальности? Не являются ли эти и другие маневры, которые Россия и США в последнее время осуществляют в отношении друг друга, симптомами того, что мы присутствуем при начале очень серьезного процесса перестройки системы глобальной безопасности? Складывается впечатление, что силы, долгое время находившиеся в равновесии, пришли в движение для того, чтобы найти новое равновесие в изменившихся условиях...

Отчасти я с этим согласен. Мы находимся при начале формирования новой системы глобальной безопасности. По крайней мере, фактом является то, что мы были свидетелями краха прежней системы. Она лежит в обломках. Я не уверен, что у нас есть концепция новой системы глобальной безопасности и понимание того, как ее нужно строить, но то, что старая уже не работает, - очевидно.

В принципе, я большой сторонник точки зрения, согласно которой мы пережили ту мировую систему, которая с большими или меньшими изменениями существовала не только в XX, но и в XIX и даже, пожалуй, в XVIII веке. В результате мы неожиданно оказались в ситуации, когда старая система не функционирует в силу многих причин, а новой системы у нас нет.

REGNUM: Что вы подразумеваете под старой системой?

Признаков у этой системы много. Скажем, последние пару сотен лет основой международной системы защиты безопасности была защита одних суверенных государств от других суверенных государств и блоков от блоков. На этом принципе построена ООН, все международные договоры и такие организации как НАТО. Но сегодня совершенно очевидно, что противостояния формализованных государств-противников в мире больше нет. Война в Ираке - это последняя война в стиле середины XX века, хотя она уже в значительной степени не укладывается в те стереотипы. Ирак давно уже не является суверенным государством, не защищает режим Саддама Хусейна, и вообще непонятно, что там происходит.

Таких войн, какой была Вторая мировая война, уже никогда не будет. Но система построенная по итогам Второй мировой войны, до сих пор существует. Мир ушел далеко вперед, а система "разруливания" мировых проблем осталась старой. Старыми остались традиции, международное право и структура международных организаций, задачей которых является разрешение таких проблем.

Возьмем ООН. Это организация, предназначенная для решения глобальных проблем и мирного урегулирования конфликтов. Но посмотрите - распался Советский Союз, рухнула мировая система коммунизма, и все это произошло при полном ее безучастии. Полмира изменилось, а ООН как будто существует в параллельном мире. То, что эта организация на самом деле уже не имеет никакого влияния на те процессы, которые реально протекают в мире, выяснилось еще в 70-х годах. Это показал Афганистан.

Последний раз эта система модернизировалась по итогам Второй мировой войны. Победители в той войне создали Совет безопасности, который на сегодня является уже совершенно несправедливым органом. Почему в число его постоянных членов входят только четыре страны-победительницы во Второй мировой войне и Китай? Непонятно. Когда-то в послевоенном мире у них, действительно, было больше прав, но сегодня мир уже далеко не послевоенный. Когда создавался Совет безопасности, не было никаких представлений о том, что существует, например, Латинская Америка - колоссальный континент, я уж не говорю про Африку. Тогда о них просто никто не думал.

В свое время в Вашингтоне происходило серьезное обсуждение вопроса о том, насколько США должны поддерживать идею включения Германии в Совет безопасности. Казалось бы, - первая экономика Европы! Как можно без нее рулить миром? И я помню, как встал итальянский журналист и сказал: "И нас тогда принимайте! Мы тоже проиграли войну".

А как можно в Организации объединенных наций решать серьезные проблемы без Японии? Это же вторая экономика мира! Однако Япония тоже не постоянный член Совета безопасности.

И куда ни глянь, такие архаические явления повсюду...

Я обычно сравниваю их с детской одеждой - такой милой, удобной, с которой связано столько замечательных воспоминаний, но вы в нее, увы, больше не можете влезть. Вот и современный мир не может влезть в ту систему международных организаций и международного права, которая досталась ему от прошлого. Не может, но упорно пытается. Это происходит по нескольким причинам. Потому что те, кому было в ней удобно, не хотят расставаться со своими иллюзиями. Разве Россия или Франция когда-нибудь согласятся на реформу Совета безопасности, в котором их роль резко сократится?.. На мой взгляд, мы находимся в организационном и интеллектуальном тупике.

REGNUM: Но, может быть, та дестабилизация, которая в последние годы происходит в мире, свидетельствует именно о поиске выхода из этого тупика?

Да, но мы с вами отличаемся от политиков тем, что можем рассуждать безответственно, а им приходится принимать решения. А эксперты им ничего посоветовать не могут - мало материала, мало думали на эту тему, еще не известно, в каком направлении двигается мир; и им приходится принимать решения экспромтом.

Эту политическую импровизацию мы видим ежедневно - и со стороны России, и со стороны США, и со стороны Евросоюза, Японии, Китая и т.п., я уже не говорю про малые страны. За этими импровизациями не стоит ничего фундаментального. Отчасти это прощупывание ситуации, отчасти - просто имитация активности.

Но как бы то ни было - главная, на мой взгляд, проблема современной эпохи, проблема создания новой системы глобальной безопасности, связана с тем, что мы вообще не понимаем ту ситуацию, в которой мы оказались после окончания "холодной войны". Более того, мы так долго праздновали ее окончание, что когда похмелье прошло, мы обнаружили, что мир стал гораздо более сложным, чем он был в годы "холодной войны". Тогда зеркало было разбито на две большие части, теперь оно разбито на 150 кусочков, и паззл сложить практически невозможно.

В результате доля неуправляемости, хаоса в международных отношениях значительно выросла.

REGNUM: И тем не менее, несмотря на всю хаотичность происходящего, складывается впечатление, что Россия генерирует больше идей. Это Россия, а не США, предложила глобализировать договор по РСМД. Возможно, возвращаясь в качестве сильного игрока в мировую политику, России проще выстроить новую систему, в которой она сразу займет достойное место, а не пытаться вернуться обратно в ту систему, откуда она когда-то выпала, и где теперь ей места нет?

Да, это абсолютно справедливо. Из всех крупных стран Россия больше всех потеряла в результате окончания "холодной войны". Прежде всего, в области своей собственной безопасности. И в этом смысле ей, безусловно, надо шевелиться быстрее, чем Америке. США и так чувствуют себя в глобальном плане сравнительно безопасно и имеют возможность защитить свои интересы, а Россия в 90-е годы оказалась очень уязвимой страной. Она потеряла международное влияние, потеряла свой авторитет, систему региональной безопасности и свое место в системе глобальной безопасности.

Россия потеряла все структуры, в которых она играла главенствующую роль. От прошлого России осталась только Организация Объединенных Наций, в которую она вцепилась железной хваткой. В силу многих причин Россия вряд ли в ближайшее время может согласиться участвовать в структурах, где она не будет играть главенствующую роль, а будет или равным партнером, или партнером второго порядка. Все это ведет к тому, что Россия, на мой взгляд, продолжает оставаться самой уязвимой из всех больших стран. Она может опираться только на саму себя. Россию используют те, кто хочет привлечь российский авторитет, деньги, влияние или ракеты на свою сторону. Этим активно пользуются арабы, а последнее время и Уго Чавес. Но никто всерьез на защиту России не бросится - я в этом глубоко убежден. Поэтому России, хочет она или не хочет, надо играть в сегодняшней мировой политике очень активную роль, занимать активную позицию, пытаться выкрутиться из этой ситуации. Бессмысленно рассчитывать на то, что она сможет себя защитить. Больше ракет, супербомбы, дальняя авиация - это все средства из арсенала оборонной политики XIX века. В современных условиях это все бесполезно. Надо искать какие-то новые средства.

Вы говорите, что из России поступает много идей. Но эти идеи в то или иное время уже обсуждались. Ничего нового на самом деле Россия не предложила. Хотя действия США еще более инерционны, потому что вопросы глобальной безопасности Америку, по большому счету, не очень беспокоят.

Я лично противник идеи ПРО, но я отдаю себе отчет в том, что США построят свои объекты в Восточной Европе, не взирая ни на что. Никакой пользы им самим от этого не будет, а отношения с Россией еще больше испортятся, и уровень недоверия вырастет, но остановить это практически невозможно. Решение принято давно, и инерция будет продолжаться долго. Остановить американскую махину практически нельзя - она слишком большая, тяжелая, и слишком много интересов в это дело вовлечено. И совсем не обязательно это имеет отношение к России; там начинают действовать внутренние механизмы.

Я считаю, что в условиях, когда рухнул старый мировой порядок и начался хаос, и пока и попытки создать новый мировой порядок еще не увенчались успехом, Америка пошла в неправильном направлении, пытаясь ремилитаризировать международные отношения и упирая на силу. Понятно, что это была реакция страны, которая получила болезненный удар. Ошибка России в том, что вместо того, чтобы предложить не антиамериканскую, а неамериканскую парадигму мирового развития, она идет точно таким же путем. Начинаются супербомбы, полеты дальней авиации рассказы о том, какие мы крутые и т.п. Россия могла бы предложить модель поведения в международных отношениях, альтернативную американской, но не сделала этого. Путин мог, на мой взгляд, стать лидером немилитаризированной внешней политики. А стал маленьким Бушем. Пусть он более гибок и изобретателен, пусть он предлагает больше идей, но все равно эти идеи направлены в ту же сторону.

REGNUM: Как с этой точки зрения вы оцениваете недавний саммит прикаспийских стран в Тегеране? Это успех России?

Это можно так назвать, но пока это по большей части декларации, которые никого ни к чему не обязывают. Скажем, Америка и Россия несколько раз подписывали декларации о стратегическом партнерстве, об энергетическом партнерстве и т.п., но ничего не было сделано.

REGNUM: Но ведь с США прикаспийские государства не подписывали даже таких деклараций.

Да им, вообще-то, и не предлагали. А если бы предложили, они, может быть, и подписали бы. Но безусловно, Америке очень трудно претендовать в Каспийском регионе на роль, равную российской, потому что она - игрок извне, а Россия - региональная держава со своими очень большими интересами в Прикаспии, которая ни при каких условиях никуда оттуда не денется.

Много лет я критиковал внешнюю политику России за пассивность и реактивность. Россия становилась в позу обиженной невинности и говорила: "Ах, вы нас не любите! Тогда мы в ваш ГУАМ не пойдем и будем строить ракеты!" А я на это говорил: "Это же детский лепет, это XIX век. Напротив - идите в ГУАМ и навязывайте там свою повестку дня". В последние год-полтора ситуация изменилась, Россия начала вести себя проактивно, и это правильно. Надо вступать в организации, как бы плохо они к тебе ни относились, и пытаться навязывать свою повестку дня; надо создавать и новые организации, пусть даже не все из них выживут, а некоторых рухнут. Но я еще не знаю, насколько эта новая тенденция устойчива. Может быть это просто временное отклонение, после которого российская элита вновь вернется к привычной линии поведения. Чтобы занимать ту проактивную позицию, о которой я говорю, она должна преодолеть комплекс "я самый главный". Ты больше не самый главный; ты - такой же как все. И тем не менее, надо умудряться навязывать свою повестку дня.

Кстати, в отношении Шанхайской организации сотрудничества у меня есть большие подозрения, что Россия проиграет ее Китаю. Китайцы вообще уверены, что это их организация - и штаб-квартира находится в Китае, и большинство руководителей китайцы, а Россия для них - просто один из членов организации. Почему Россия не обращает на это внимания, я не понимаю. И того, кто пролоббировал Год Китая в России, я бы вывел из политической элиты куда-нибудь подальше. На мой взгляд, это серьезный стратегический просчет.

Но как бы то ни было, то, что Россия начала занимать чуть-чуть более активную позицию, на мой взгляд, это правильно. Хотя ошибок делается много. Вспомните прием лидеров ХАМАС, очень неоднозначные отношения с Чавесом, да и от поездки Путина в Иран пока не ясно - больше пользы или вреда будет, с точки зрения общего положения России в мире.

Главное, на мой взгляд, что на сегодняшний день у России в мире гораздо меньше друзей, чем могло бы быть и чем должно быть у такой страны.

REGNUM: Во время своего визита в Москву Кондолиза Райс и Роберт Гейтс не нашли с Россией общего языка по поводу Ирана. Почему?

Главная проблема России - отсутствие последовательности. То, что Россия - непредсказуемый партнер, знают все, а в мировой политике нет ничего хуже, чем непредсказуемость. Предсказуемый враг лучше непредсказуемого друга.

Чтобы понять, почему Россия непредсказуема, надо смотреть на то, что происходит внутри страны, так как внешняя политика - продолжение внутренней. Каждое поколение российской элиты по крайней мере трижды меняло свое мнение о союзе с Западом, и до сих пор существующая элита никак не может определиться по вопросу о том, что же такое Россия - европейская страна, азиатская страна или что-то специальное. И каждый российский лидер проходит точно такой же путь - от союза с Западом к презрению Запада и до ожесточенных отношений с ним и наконец до попыток найти что-то среднее; от опоры на Азию до возвращения к Западу в поиске капиталов и технологий.

В глазах Запада все эти метания выглядят довольно опасными, потому что не позволяют уверенно рассчитывать на Россию в тех или иных вопросах, и это заставляет относиться к России достаточно подозрительно. Для Америки Россия - не враг, но непредсказуемый друг, который создает ей побольше головной боли, чем иной враг.

Что касается иранского вопроса, то при взгляде из Вашингтона создается впечатление, что Россия зачастую создает там больше проблем, чем сам Иран. Насколько сама Россия от этого выигрывает, глядя из Вашингтона, сказать трудно, но то, что решение иранской проблемы от ее поведения не выигрывает, - это совершенно очевидно.

Ситуация вокруг Ирана довольно сложная. Иран очевидным образом стремится стать мощным региональным лидером, что вызывает беспокойство арабских стран, и Вашингтон находится в этом вопросе под большим давлением с их стороны. Москва, занимая сторону Ирана, может начать терять поддержку арабов, что нежелательно, потому что в этих странах она традиционно имеет сильные позиции. Она не приобрела поддержку Израиля и потеряла поддержку Палестины; она входит в коммерческое противоречие со странами Персидского залива; если она потеряет поддержку других стран, которые симпатизируют ей хотя бы потому, что она занимает неамериканскую позицию, то будет совсем плохо, и Россия окажется в одиночестве.

У меня такое впечатление, что Россия постоянно играет в краткосрочную игру, потому что нынешние элиты как и предыдущие, по большому счету не представляют стратегические интересы страны. То, что российская внешняя политика в свое время оказалась приватизирована группами специальных интересов, это общепризнано. И по сей день внешняя политика России во многих отношениях не является политикой государственной, а является политикой групп специальных интересов. Там, где есть такие группы, наблюдается активность, где таких групп нет, - полный провал. В отношении Ирана это совершенно очевидно.

Как бы несправедливы ни были обвинения Америки в отношении Ирана, но в случае худшего развития событий больше всего потеряет опять-таки Россия. С США и европейцами она рассорится, поддержку арабов потеряет; а если Иран все-таки создаст свое ядерное оружие, России придется увеличить свой военный бюджет, строить новую радиолокационную станцию или договариваться с Америкой насчет совместного использования того, что будет построено в Польше и в Чехии. Тем временем начнет появляться арабская ядерная бомба, которая, в отличие от пакистанской, не будет находится в руках американцев, и в руки Москвы ее тоже никто отдаст. И в регионе, слишком близком от России, сложится совсем другая ситуация. В чем выгода для России занимать сейчас проиранскую позицию, я, честно говоря, не понимаю...

REGNUM: Вы не раз, в том числе и сегодня высказывали мысль о том, что коренное различие между позициями России и США в Азиатском регионе состоит в том, что США в Азии - по определению внешний игрок, а Россия - региональная держава, которая прежде всего заинтересована в стабильности в регионе. Логично, что когда заходит речь конкретно об Иране, Россия призывает к тому, чтобы действовать средствами ООН и МАГАТЭ и ни в коем случае не силой и не угрозой силы. Но насколько эффективны могут быть эти средства, учитывая, что США их демонстративно игнорируют? Имеет ли смысл России продолжать держаться за них?

Я думаю, что адекватных инструментов сегодня ни у кого нет, потому что не очень понятно, что мы хотим иметь в результате. Если мы хотим иметь более стабильный мир, то нам нужна концепция его достижения.

Я глубоко убежден, что однополярный мир более стабилен, хотя несправедлив и нечестен. Эта стабильность продолжается до того момента, когда создается другой центр силы, способный бросить вызов первому. Все катастрофы мира случались именно тогда, когда начинала складываться многополярность, и начиналась борьба за влияние в мире. И мне смешно слушать рассуждения российских политологов о том, что многополярный мир времен "холодной войны" был более справедлив, потому что Вашингтон и Москва тогда на равных решали все вопросы. А о том, что СССР вводил танки в Чехию и Венгрию, что Германия была разделена, что в Кампучии творилось бог знает что, и т.п. - об этом они просто не думают. Как и о том, что от ломки многополярного мира проиграла только Россия.

Поэтому когда Москва говорит: "Америка не выдерживает экзамен, давайте двигаться к многополярности", я считаю, что эти разговоры отчасти опасны. Если Америка не выдержит экзамена, многополярный мир сложится, но, на мой взгляд, приближать его и шатать Америку сейчас - самая глупая идея, какая только может прийти кому-то в голову. Если не Америка, то кто возьмет на себя ответственность?

Россия здесь занимает, на мой взгляд, тоже неправильную позицию. Главным приоритетом в международных отношениях для Москвы сейчас является не стабильность, а уменьшение американского влияния в мире, и весь инструментарий подстроен именно под эту задачу. Но если приоритет - борьба против Америки, а не борьба за стабильность мира, тогда то, что происходит сейчас вокруг Ирана, направлено не на решение иранской проблемы, а на создание еще одной головной боли Америке.

REGNUM: То есть использование глобальных механизмов в данном случае - лишь способ уйти от одного командного центра, расположенного в Вашингтоне?

И при этом не взять ответственность на себя. Но, на мой взгляд, если ты не берешь ответственность на себя, и мешаешь это сделать другим, ты ведешь себя деструктивно.

Проблема в том, что однополярный мир несправедлив, а многополярный мир нестабилен. Вот выбор, перед которым стоят сегодня все. Однополярный мир рушится на глазах, но каков будет многополярный мир, и кто в нем будет играть главные роли - это вопрос далеко не ясный для всех, в том числе и для России. И я боюсь, что Россия не окажется в числе этих центров силы. Что касается Америки, то, каков бы ни был многополярный мир, она, несомненно, останется одним из главных центров силы, и для России ссориться с этим центром силы нет никакой необходимости.

REGNUM: Возвращаясь к Ирану, вы полагаете, что более конструктивным действием со стороны России было бы поддержать американскую позицию?

Вообще полностью поддерживать никого не стоит. Любая монополия ведет к ошибкам. Но полное отрицание - это, по сути дела, та же монополия, только с обратным знаком, и это тоже ведет к ошибкам.

Россия издавна славится неумением и нежеланием находить компромиссы. Мы наблюдаем это как во внутренней, так и во внешней политике. Европа в ходе своей жутко кровавой истории выработала богатую культуру компромисса. Европейцы умеют договариваться. А США были созданы людьми, которые поставили перед собой цель построить новую страну, не такую, как старая Европа. Они отказывались от любых европейских традиций, в том числе и политических, и изначально Америка была страной без компромиссов. Знаменитый Дикий Запад и до сих пор в значительной степени представляет собой политическую культуру Америки, и американцы до сих довольно неохотно идут на компромиссы во внешней политике. У них были моменты, когда они упирались рогом и в результате теряли гораздо больше, чем могли бы потерять, если бы вовремя ушли - так было, например, во Вьетнаме. Поэтому Америка, нередко испытывая соблазн решить проблему в 24 часа, в глобальном плане нуждается в системе сдержек и противовесов. Такая система в мировом масштабе сейчас отсутствует. Такую роль (причем невраждебную!) могла бы играть Россия, но Россия предпочитает просто вставлять Америке палки в колеса.

Российско-американские отношения в последние 50 лет были центром мировой политики. Все зависело от того, как эти страны умели находить компромисс между собой. Сегодня они асимметричны. Америке не надо находить компромисс с Россией, а Россия чувствует себя ненужной.

Россия хочет быть признанной Америкой как важная, самостоятельная, независимая, суверенная страна со своей внешней политикой, и во внутреннюю политику которой никто не лезет. Америка, со своей стороны, до сих пор думает о том, как вестернизировать Россию, включить ее Запад и сделать своим союзником. Эти два подхода прямо противоположны и непримиримы. Острота противоречия снимается путем тактических манипуляций, но глубокое противоречие остается.

Все взаимоотношения США и России на постсоветском пространстве, на мой взгляд, являются примером совершенно неконструктивного поведения. Происходит взаимное выдавливание, причем без всякой цели и толку, потому что обе стороны не имеют четко сформулированной цели своей политики и интересов в Евразии. Ситуация усугубляется тем, что сами постсоветские страны находятся в стадии активных изменений, там формируются свои элиты и свои системы национальных интересов, но все это пока игнорируется и Россией, и США. Но может случиться так, что, выдавив США с постсоветского пространства, Россия может все проиграть, причем проиграть именно местным элитам, а если не им, то Китаю или Индии, с которой Америка сейчас успешно заигрывает, или арабскому миру.

REGNUM: Так насколько же адекватны Россия и США как игроки в меняющемся мире?

Я думаю, что обе стороны ведут себя неадекватно. Мир меняется быстрее, чем они успевают это осознать. Ошибки России менее заметны, потому что она менее влиятельна в мировом масштабе, а ошибки Америки заметны сразу, но обе страны продолжают жить тем запасом политической энергии, которая была получена в годы "холодной войны".

Нам кажется, что "холодная война" была очень давно, и мы про нее почти забыли. Но на самом деле, как Первая мировая война фактически предопределила историю XX века, так и окончание "холодной войны" и крах СССР определили большую часть XXI века.

"Холодная война" оказалась тем редким в истории случаем, когда война закончилась без мирного договора. Условий жизни после "холодной войны" никто не писал, никаких правил не было создано. Америка считает, что выиграла "холодную войну" и поэтому имеет больше прав; Россия не чувствует себя побежденной, предпочитает думать, что вышла из борьбы по внутренним причинам, но при этом никаких внешних прав не потеряла. При этом Ялтинской системы в мировом масштабе больше нет, но новых условий тоже нет.

REGNUM: Значит та будущая система глобальной безопасности, с которой мы начали, и должна стать тем самым, условно, мирным договором, который подведет черту под наследием "холодной войны" и создаст новую систему сдержек и противовесов?

Совершенно верно. Мне это напоминает ситуацию в российско-японских отношениях: войны давно нет, но нет и мира, и это всему препятствует. В отношении "холодной войны" так же - нет формального мира, никто не знает как себя вести, и все ведут себя импровизационно.

REGNUM: Насколько еще может хватить этой инерции, и чем это может закончиться?

Я думаю, инерции хватит ненадолго, потому что мир дестабилизируется очень быстро. И главное, теми методами, которыми мы пытаемся решать наши нынешние глобальные проблемы, эти проблемы не решаются, а только усугубляются.

Хорошим примером, на мой взгляд, является война с терроризмом, которую Америка сейчас проигрывает. Как могут США победить Аль-Каиду? Аль-Каида не боится экономических мер, потому что у нее нет экономики, она не боится военных поражений, потому что у нее нет армии, она не боится, что кто-то водрузит свое знамя над Рейхстагом, потому что у нее нет государственности, она не боится, что Совет безопасности ООН объявит какие-то санкции в отношении нее, потому что она не является субъектом международного права... И вообще ее нет! Что может с этим поделать Америка? Ее военный инструментарий - весь из прошлого, и все критерии тоже из прошлого. В военном отношении США сильны как никогда, но они проигрывают тому, что называется "сетевая организация" - новому феномену глобальной политики, у которого нет ни бюджета, ни государственной территории, ни армии... Америка проигрывает Аль-Каиде в том смысле, что Аль-Каида изменила Америку. Той Америки, которая была раньше, больше нет. И американцы стали другими, они стали гораздо хуже. И это изменило мир. Америка как страна, которой 11 сентября нанесли очень сильную психологическую травму, ведет себя в этом мире гораздо более нетерпимо, чем раньше.

Аль-Каида добилась всего этого, не прилагая особых усилий.

Я снова возвращаюсь к мысли о том, что интеллектуально мы находимся в тупике. Мы, цивилизованное человечество, чувствуем себя все менее и менее безопасно, все более и более уязвимыми от сил, победить которые мы в принципе не можем. Что должно произойти, чтобы мы поняли, что всё, на что мы привыкли полагаться (военная сила, танки, ракеты и т.п.), больше не имеет значения? Это все равно, что пытаться бороться со СПИДом средствами XIX века. Нужен интеллектуальный прорыв и новое понимание сущности глобальной безопасности.

Принимая ответственные решения сегодня, нужно хорошо понимать свои национальные интересы в стратегической перспективе. К сожалению, многие решения, которые принимаются сейчас и будут определять будущее страны, рождаются экспромтом, и существует большая опасность сделать сейчас такие шаги, последствия которых потом придется очень долго разгребать и никогда не удастся на 100 процентов исправить.