Арис Казинян - эксперт аналитического Центра "Кавказ"

В высшей степени любопытным заявлением отметился 1 сентября президент Грузии Михаил Саакашвили. Выступая в Сагареджо он официально констатировал факт наличия российского давления на Армению, ориентированного на курс проведения Ереваном антигрузинской политики. По крайней мере, именно так (и никак иначе) следует понимать смысл озвученного им следующего предложения: "Россия окончательно перекрыла таможню в Ларсе. И перекрыла не только нам, но и соседней Армении, грузы которой шли через Ларс, потому что и Армении она говорит - давайте, мол, вместе будем осуществлять кое-какие планы". Президент не счел целесообразным конкретизировать "плановую составляющую" своего заявления (ввиду, вероятно отсутствия самого предмета детализации), однако "армянский акцент" Михаила Саакашвили симптоматичен сам по себе. Чем же обусловлено столь некорректное (во всех отношениях) выступление грузинского президента?

Едва ли стоит полагать, что глава официального Тбилиси обладает достоверной информацией на предмет ведения "соответствующих" армяно-российских переговоров; мы конечно не ставим под сомнение степень компетентности и информированности грузинского лидера, однако вопрос именно в том, что никаких совместных планов в отношении Грузии Москва и Ереван не вынашивают. Впрочем, сам Михаил Саакашвили не скрывает своего доверия к нынешним - по крайней мере - властям Армении; рассуждая на тему мнимого российского давления на Ереван, он в частности, замечает: "Естественно, на это никто не согласится, но такая политика - оказания давления на Армению в контексте Грузии - есть!".

Впрочем, возможно и другое; вполне может быть, что императив грузинского президента - "естественно, на это никто не согласится" - не имеет конкретного адресата и, в первую очередь носит превинтивный характер. В известной степени, это явствует из его следующего высказывания: "Рабством никто еще не добивался успеха. Только гордые, самолюбивые страны, такие как Польша, Эстония, Литва, Латвия, которым сделали то же самое несколько лет назад, и которые стали успешными по европейским меркам странами - добиваются успеха. Я не хочу называть несколько других стран, которые идут на поводу у этих сил и являются попрошайками, находятся в таком же обнищавшем состоянии, как это было и до этого". Не будем досмысливать суть и направленность данного изречения; существеннее, то что речь Михаила Саакашвили в Сагареджо - в том числе, неожиданное на первый взгляд, обращение к армянской теме - полностью вписывается в контекст и логику осуществляемой им политики.

В первую очередь следует отметить, что процесс этнической консолидации населяющих республику картвельских народов (в озвучиваемой официальным Тбилиси масштабе и содержании) к настоящему времени еще далек от завершения. Граждане Грузии - представители собственно картвельской группы Кавказской языковой семьи - объективно не являются единой этнополитической общностью и характеризуются весьма существенными различиями в аспекте проповедуемых традиций, культуры, языка, менталитета и, что особенно важно - восприятия самого понятия "Родина". На протяжении достаточно длительного исторического отрезка, объединяющего этнонима практически не существовало; вплоть до настоящего времени, сами представители картвельской группы не идентифицируют себя адекватно государственной терминологии. Многообразие говоров - гурийского, имеретинского, лечхумского, рачинского, картлийского, кахетинского, пшавского, месхетинского, ингилойского и некоторых других, а также то обстоятельство, что мегрелы (в частности) говорят на собственном языке отражают не только и не столько сугубо языковые особенности каждого из населяющих республику групп, сколько степень различия устоявшихся традиций, менталитета и ценностей. В частности, наиболее многочисленная картвельская группа - мегрелы именует себя не "картвели", а именно - "маргали", причем страну (исторический ареал своего расселения - Родину) - "Самаргальо".

Особенно важно учесть, что с древнейших времен и вплоть до первой половины 19 столетия контакты между западными и восточными представителями картвельской группы были минимальными. Сурамский хребет разделяющий территорию Грузии на две части являл собой по сути рубеж двух миров, чем и предопределил явление в картвельской среде таких понятий, как "Амиэрети" - страна за хребтом, и Имиэрети - страна пред хребтом (по аналогии - Предкавказье и Закавказье). Именно на основе этого исторического деления и сформировалось в частности применимое в отношении западных картвельцев изначально обобщенное понятие "имеретинец". В действительности же имеретинцами являются также и гурийцы (именуемые себя "гурули"), лечхумцы, рачинцы и т. д. Западнее располагались земли мегрел, которые всегда пребывали в более тесном контакте с абхазами, чем с теми же гурийцами или собственно имеретинцами. Восточнее Сурамского хребта простирались уже земли восточных подгрупп- главным образом картлийцев и кахетинцев, исторически не поддерживающих тесных отношений с западными грузинами, и уж тем более - с мегрелами, абхазами или сванами.

Вследствие упомянутой выше особой логики исторического развития в картвельской среде так и не был выработан единый подход к понятию "Родина". Это очень важный аспект рассматриваемой проблемы, позволяющий адекватно оценивать соответствующую степень заинтересованности современного населения республики Грузия "сражаться и погибать" за Абхазию или Южную Осетию. Разработка националистической идеологии в Грузии тесно связана с деятельностью общественных деятелей Ильи Чавчавадзе и Акакия Церетели в конце 19 столетия. Именно тогда и была предпринята попытка внедрения в массовое сознание более масштабного понятия "Родины", локализуемой в рамках всего картвельского мира. Следует отметить, что тогда же выработалась определенная традиция - консолидирующие нацию факторы как правило базировались не на (отстаивании) национальных - всекартвельских ценностей, а на поиске "внекартвельского" вражеского образа. В частности, в трудах Ильи Чавчавадзе "образ врага" отражается на армянах. "Армянский выбор" Чавчавадзе был обусловлен тем обстоятельством, что оказавшееся не в состоянии приспособиться к развитию капиталистических отношений грузинское дворянство вынужденным образом стало продавать свои имения богатым армянским купцам.

В данном аспекте, не столь важна этнопринадлежность "внешнего врага", сколько сама идеологическая разработка данного образа, не утратившая, между прочим, своих позиций до сих пор. Принятая на вооружение грузинскими партийными институтами в первой четверти 20 столетия эта идеология предопределила логику развития национальной жизни и Первая Грузинская Республика (1918-1920 гг.) идеологически базировалась также и на векторе Объединенной и Неделимой Грузии. Вместе с тем, необходимо отметить, что в течение прошедшего столетия идеология национальных партий так и не вышла за рамки деятельности общественно-политической элиты и не стала национальным (всекартвельским) ощущением. И тем не менее, как мы заметили выше процесс консолидации населяющих республику картвельских народов (в озвучиваемой официальным Тбилиси масштабе и содержании) к настоящему времени еще далек от завершения. Попытка политической элиты новой Грузии представить абхазскую проблему в качестве консолидирующего картвельский мир фактора не увенчалась успехом - общество так и не увидело предмета самопожертвования. И даже западные грузины, противоречия между которыми все еще имеют место быть не сплотились "во имя Абхазии". Причем в наиболее заинтересованном мегерельском обществе соответствующие настроения были и остаются диаметрально противоположными - одна часть мегрел определенно ближе к абхазам.

Выработанная историей "удельная психология" населяющих республику субэтнических групп традиционно остается важнейшим внутриполитическим фактором, непосредственно влияющим на логику и характер протекающих в стране процессов. Более того, именно данная психология и взращивает в своей среде лидеров "национального масштаба", политический облик которых отражает не только специфику "своего народа", но и привычный сепаратизм удельных князей. В этом аспекте, следует отметить, что муссируемое грузинскими властями понятие "сепаратизм"(в отношении позиций Абхазии и Южной Осетии) в большей степени применимо к укладу и традиционному состоянию собственно картвельского общества. Удельный сепаратизм действительно пустил в многослойной грузинской почве глубокие корни, причем новейшая история страны констатирует жизнестойкость подобного мировосприятия. В той или иной степени, оно присуще практически каждой политически (общественно) значимой фигуре, вне зависимости от психологического, нравственного, интеллектуального облика последней. Примечательно, что первый президент страны Звиад Гамсахурдиа, практически сразу после своего политического фиаско выступил инициатором провозглашения независимой от Тбилиси Мегрело-Абхазской республики. И тем не менее даже этот - воистину редкий в мировой истории пример - лишь вершина дрейфующего по раздробленным "княжествам" Сакартвело айсберга грузинских противоречий.

Как мы уже отметили, помимо фактора языковой обособленности картвельского общества, есть еще и другой нюанс, который объективно не позволяет рассматривать абхазский и юго-осетинский вопросы в качестве консолидирующего механизма. Грузинская ССР, равно как и признанная на этой территории международным сообществом Республика Грузия объективно является имперским образованием и борьба, которую несет руководство страны за Абхазию имеет характер колониальной (по сути - истинно разбойничьей, достаточно вспомнить фигуры "лидеров" грузинского ополчения) войны, нежели Отечественной. Это весьма важное обстоятельство, так как колониальные войны как правило не консолидируют тыл, а часто - расшатывают, или, даже разлагают его. Ввиду отсутствия общего для все грузин понятия "Родина" в республике все еще не изжиты пережитки феодального метода управления отдельными территориями. То что имело место, в период гражданской войны в Грузии свидетельствовало именно об этом; в какой-то момент противостояние весьма походило на склоки "удельных князей" с той лишь разницей, что новые хозяева территорий имели уже не дворянское, а криминальное происхождение. Эмзар Квициани - типичнейший представитель плеяды "грузинских феодалов" эпохи независимости. Этим и объясняется тот факт, что действующая в Грузии власть традиционно склонна характеризовать практически любое де факто неподвластное ей административно-территориальное образование в качестве "лежбища криминальных структур". Причем, вне зависимости о степени собственной коррумпированности. В этой связи вспоминаются слова известного грузинского историка Н. Бердзенишвили, который еще в 1937 году писал: "Феодальная Сакартвело (Грузия) никогда не поглощало окончательно понятия "Абхазия", "Картли", "Кахети", "Сомхети" и др. и титулатура царя объединенной Грузии никогда не превращалась в формулу с историческим содержанием".

Нынешний президент Грузии видит себя в хронике национальной истории, рядом с наиболее почитаемыми монархами прошлого. Восстановление территориальной целостности грузинского государства и что особенно важно - разрешение исторических внутрикартвельских противоречий, является навязчивой идеей Михаила Саакашвили. Он искренне мнит себя монархом Объединенной Грузии. Это очень важный нюанс, который всегда надо учитывать; нынешний грузинский президент способен на самые неожиданные и даже необдуманные шаги; он непревзойденный мастер политических сюрпризов. Умеет заставать врасплох даже самых изощренных технологов; ас внутриполитических интриг, феодал Аслан Абашидзе оказался не в состоянии противопоставить что-либо (конструктивное) иррационализму Михаила Саакашвили; президент алогичен и убежден в избранности собственной натуры. Именно в объединении великой Грузии президент и видит свое главное предназначение. Будучи ставленником США он между тем не похож на "собратьев по гнезду" - Виктора Ющенко или раскручиваемого Циркулем магистров Молота и Угольника Александра Милинкевича; в отличие от них у Михаила Саакашвили есть Идея. Напрашивается знаменитое: "не будь Дж. Гарибальди масоном, Италия не объединилась бы". Вероятно, именно в такой плоскости и трактует - по крайней мере, сегодня - Михаил Саакашвили свое положение "ставленника".

Первый президент Грузии также ощущал себя в качестве некоего миссионера, однако помимо всего прочего, ему не хватало именно сумасбродности: педантичный Звиад не был баламутом. Он осознавал "лоскутную" природу своего государства и видел в этой пестрой мозаике реальную угрозу идее Объединенной Грузии. Изначально он также добивался осознания Общей и Единой Родины со стороны всего картвельского мира и колесил по этому миру вдоль и поперек; скупой на эмоции приморский мегрел восхвалял Кахетию как первый виноградарь. "Кахетия в демографическом отношении, всегда была мононациональным регионом и грузины здесь всегда составляли большинство, - заявил он в 1989 году в кахетинском селе Ахалсопели. - Сегодня у нас серьезная проблема. Поднялись татары, легцы, армяне и осетины. Надо спасать от иноземцев Кахетию - нашу святую землю!". Мог ли Гамсахурдиа тогда предполагать, что спустя считанные годы вынужден будет уже выступать с идеей создания Мегрело-Абхазской республики?

Сегодня нет никаких оснований говорить о наличии серьезных предпосылок в деле смены государственной формации именно как консолидирующего нацию механизма, тем более что понятия - "Царь Всея Грузии" в истории практически не существовало; Ираклий Второй, в период царствования которого был подписан Георгиевский трактат (в августе 1783 года) именовался царем Картли-Кахети. Власть грузинского монарха никогда не играла объединяющей роли, ибо население разных регионов страны присягало на верность разным правителям - царю Имеретии и прочим; в условиях раздробленности грузинского общества перспектива реставрации монархии чревата и раздроблением государства. Президент Михаил Саакашвили, который действительно грезит мечтой о своем Месте в хронике грузинской истории (непременно рядом с выдающимися правителями) намерен решить и эту проблему; конечно не как царь, но как правитель "Всея Грузии". Он вполне откровенно рассматривает период своего восшествия на "президентский престол" в контексте событий начала 19 века и отправной точкой считает 1801 год - ликвидация западногрузинского царства и его присоединение к России. В среде единомышленников амбициозного президента, последующий 205 летний отрезок истории страны трактуется в качестве "замороженного интервала" национальной жизни.

В контексте рассматриваемой темы отметим, выступление советника президента Грузии, бывшего премьер-министра и депутата парламента Эстонии Марта Лаара: "Так называемые "российские миротворцы" защищают не мир, а последние осколки Российской империи". Симптоматично также публикация в газете "Ахали 7 дге" от 28 июля: "Участвующим в международных отношениях другим странам именно сильные государства диктуют правила политической игры, а часто и без них принимают решения. Как правило, в международных отношениях "угнетенными" остаются как раз маленькие и слабые страны. Для таких стран особенно опасно соседство с сильной страной, что не оставляет им возможности для политического маневра и выбора. К сожалению, Грузия относится к таким маленьким странам, соседство с Россией - наш "подарок судьбы".. Политика России в отношении Кавказа не изменилась, царизм по-прежнему остается идеологией России. Этот перекресток мировой цивилизации по-прежнему остается осью российского неоимпериализма, одну из составных частей которой представляет Грузия. На протяжении лет Россия никак не может смириться с потерей непокорной страны. Они не могут смириться с тем, что наша маленькая страна оказывает сопротивление великой России. Несмотря на то, что на протяжении лет Россия подавляла Грузию экономически или поддержкой сепаратистских режимов, она не смогла поработить грузинский народ".

Примечательно, что акцент на 1801 год (равно, как и на Георгиевский трактат) вполне гармонирует с мироощущением самого Михаила Саакашвили; таким образом он сразу убивает как бы нескольких зайцев - подчеркивает масштабность собственных амбиций и преемственность царских традиций, формирует фон избранности благородного грузинского общества (чем, кстати, усугубляется дискриминация в отношении иных - не картвельских кровей - граждан республики), указывает на причину потери независимости - Россия и др. Каждый из обозначенных векторов достоин особого изучения, так как являет собой самодостаточную политику, однако именно вкупе они и образуют "эффект Саакашвили".

Указание на Россию, как на причину потери грузинского престола полностью вкладывается в контекст протекающих в стране процессов; американская стратегия внедрения в регион предполагает дальнейшее ухудшение российско-грузинских отношений, что соответствует настрою и амбициям Михаила Саакашвили. Состоявшаяся 5 июля 2006 года встреча между главами США и Грузии имела одним их своих результатов и последующее заявление Джорджа Буша о том, что каждое государство правомочно в целях защиты собственной безопасности и суверенитета осуществлять военные акции в отношении радикально настроенных сил. Несмотря на тот факт, что данное выступление американского президента было приурочено к ближневосточным событиям и имело цель изначально оправдать политику Израиля, однако оно почти в равной степени касалось и Грузии. Есть сведения о том, что подобный вопрос также обсуждался в ходе состоявшейся в Вашингтоне беседы. "Встреча для Грузии была абсолютно исторической, - подчеркнул Михаил Саакашвили. - Я в этом уверен, и результаты этой встречи грузинский народ увидит. Совершенно ясно, что США до конца будут поддерживать нас в нашей борьбе за свободу". Необходимо отметить, что под понятием "борьба за свободу" грузинский президент подразумевает также и фактическое восстановление территориальной целостности страны. Особенно важно учесть тот факт, что Джордж Буш говоря о праве государств охранять свою независимость и безопасность практически любым способом, акцентирует внимание на деструктивное воздействие на тот или иной регион именно тех образований, которые поддерживают терроризм. Уже 9 июля, практически на четвертый день после встречи произошел террористический акт в Цхинвали, в результате которого погиб секретарь Совета безопасности Южной Осетии Олег Алборов. Через две недели парламент Грузии принял постановление "О миротворческих силах в конфликтных зонах", а 21 июля президент отправил в отставку государственного министра Грузии по урегулированию конфликтов Гиоргия Хайндрава. Следуюшим шагом стала "антикриминальная операция в Кодорском ущелье". Королевская охота на зайцев определило еще одно направление негодования грузинских "монархистов" - армянское. В контексте постоянно муссируемой темы событий 1801 г., и выстраивания на этой основе враждебного образа России, исследователи не обходят стороной и тот факт, что "постановление о ликвидации грузинского престола было зачитано в Тифлисе армянином Иосифом Аргутинским, а первым наместником был назначен армянин генерал Лазарев". Уже с первой половины 19 столетия отношение грузинской элиты к армянам стало подчеркнуто негативным; армян воспринимали исключительно в ранге ставленников России и глашатаев потери грузинского престола. Основоположник грузинской националистической идеологии Илья Чавчавадзе писал: "армянские ученные мужи все равно настаивают на своем, пытаясь обрести жилище свое там, где его никогда не имели... желая уверить всех в том, будто располагают историческим правом обосноваться в этих местах". Эта мысль пронизывала определившуюся в конце века националистическую идеологию и в известной степени сохранилась до сих пор. Не случайно, что в период "Революции роз" отдельные представители грузинского народа и в частности - члены разных дворянских союзов, выразили озабоченность наличием армянских кровей у всех трех лидеров революции; тогда Михаилу Саакашвили пришлось не сладко... "Грузины - христиане всегда чувствовали угрозу со стороны армян, - пишет академический руководитель "Русского проекта" Иерусалимского университета доктор Дан Шапира. - Армяне испокон веков жили в Грузии - даже столица Грузии Тбилиси, еще до недавнего времени была армянским городом и важнейшим армянским культурным центром восточнее Стамбула. Таким образом, евреи никогда не воспринимались в Грузии как проблема или угроза - традиционное место "еврея" занимали армяне". Иными словами, антисемитизм традиционно выражался в Грузии форме армянофобства. Как мы уже отметили глава официального Тбилиси пробует разрешить важнейшую задачу - застолбить в сознании картвел идею Общей Родины и представить именно на этой основе шкалу ценностных установок. Язык не является консолидирующим грузинский народ фактором и поэтому всеобщее осознание Родины играет исключительную роль. Помимо прочего, это важно и с прагматической точки зрения; только в случае наличия такого всеобщего ощущения и становится возможным представление картвельскому народу зафиксированных в течение последних лет беспрецедентных достижений действующего президента; и в первую очередь - установление контроля над Аджарией и Абхазской Сванетией. Ведь при отсутствии подобного восприятия все его завоевания приравниваются (в общественном сознании) к нулю. Именно поэтому он время от времени вынужден озвучивать версию пресловутого армяно-российского заговора против Грузии, с надеждой на то, что именно фактор внешнего врага способен консолидировать общество. В "своей игре" Михаил Саакашвили действительно нуждается в националистах.