- Николай Григорьевич, может ли рост объемов добычи предприятиями союза быть показателем устойчивого развития компаний?

- Внешне благополучные общие цифры не отражают истинного положения дел на большинстве наших предприятий. Основная масса компаний испытывает серьезные финансово-экономические трудности. На сегодняшний день больше 10 предприятий или находятся на стадии банкротства, или близки к этому.

Такая ситуация характерна не только для предприятий, входящих в Союз рыбопромышленников Севера, но и в целом для рыбодобывающих предприятий Мурманской области. В этом году фактически прекратила свое существование Севрыбпромразведка, в крайне тяжелом состоянии находится Мурманрыбпром, есть проблемные вопросы в консорциуме "Мурманский траловый флот".

Если говорить откровенно, мы являемся свидетелями развала рыбной промышленности на Мурмане. Наверное, уже пора называть вещи своими именами. То, что мы не акцентировали внимание на этом явлении, делает нас всех соучастниками тех разрушительных процессов, которые приобретают все более выраженный характер.

- В чем причины происходящего?

- Их много, и не так здесь все просто, как может показаться на первый взгляд. Но, тем не менее, я позволю себе высказать свою точку зрения, при этом отнюдь не претендуя на истину в последней инстанции.

Основная причина негативных явлений - системный кризис управления отраслью. Только за последние четыре с небольшим года сменилось пять руководителей федерального органа по рыболовству. Естественно, каждый председатель приходил со своей программой, со своими реформистскими идеями, со своей командой, начинал с пересмотра приоритетов направлений развития рыбной индустрии.

За эти годы мы упустили главное - нарушены управленческие и хозяйственные связи в отрасли. В результате Правительство, видя неспособность Госкомрыболовства осуществлять руководство в полном объеме, многие вопросы стало решать на своем уровне, минуя комитет. В результате рыбной отраслью стали заниматься все, кому не лень: начались плодиться контрольные органы, в процесс вмешалось Минэкономразвития и торговли, и мы получили аукционы, которые окончательно добили рыбную промышленность.

Много надежд мы возлагали на Евгения Ивановича Наздратенко. Но, к сожалению, после полутора лет его руководства мы вынуждены говорить, что рыбаки за это время оказались еще в худшем положении. Казалось, пришел человек из рыбацкого региона, и проблемы рыбаков знал не понаслышке, принимал непосредственное участие в их разрешении. На первом этапе он, действительно, активно начал наводить порядок. Восстановлена коллегия Госкомитета, председатель ездил по регионам, давал возможность высказаться и вроде бы прислушивался к нашим предложениям.

- Наш центральный орган власти называется не как-нибудь иначе, а комитетом по рыболовству. А руководит им не хозяйственник, не рыбак, а опальный политик. Это вы учитываете? Взять хотя бы ситуацию с выловом пикши. Правительство с подачи ГКР распорядилось ловить ее малыми судами. Это же нонсенс. И это - показатель стиля и методов управления.

- Что касается пикши: когда вышло распоряжение Правительства, никто из наших рыбопромышленников не обратил внимания на эту нелепость. Основная тема дискуссии была такая: где могут осваиваться аукционные квоты. И мы не предусмотрели, что эта проблема у нас возникнет.

Но тот, кто вносил эту поправку, наверное, о чем-то думал. Здесь может быть два варианта: или эта приписка к таблице носит дилетантский характер, или это сделано преднамеренно. ГКР в любом случае документ завизировало, причем, не согласовав вопрос в регионе. В течение двух последних месяцев мы пытаемся эту проблему решить в ГКР. В ответ - полнейшее молчание. И тогда возникает мысль, что это сделано преднамеренно.

А теперь о том, что вы сказали вначале. И я тоже не раз говорил: мы не должны забывать, что Наздратенко - больше политик, чем хозяйственник. В последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что в его действиях больше популизма, чем реальных дел. В любой стране, которая пытается заниматься развитием рыбной промышленности, в основе угла всегда лежит рыболовство. Добыча рыбы тянет за собой весь рыбопромышленный комплекс: переработку, судоремонт, сбыт, научные организации, подготовку кадров и все остальное. Будет добыча рыбы - решаются все вопросы. У нас же с приходом Наздратенко во главу угла была поставлена рыбопереработка, затем начали говорить о развитии прибрежного рыболовства, потом - мониторинг, на который затрачены колоссальные средства, и он пока не у дел. Следом говорили о судостроении. Рассматривали вопрос по учебными заведениями. И никогда не говорили о рыболовстве. А тут проблем предостаточно. Надо было за это хвататься! А дальше - строить разговор, как, когда и какой строить флот, кого обучать, что перерабатывать.

- Наздратенко жалуется, что его не слушают, областные власти тоже жалуются, что Наздратенко не слушает их...

- К сожалению, не на должном уровне проявили себя и администрации субъектов Федерации. Они постоянно шли в русле той политики, которой следовал госкомитет. Но если политика федерального органа по рыболовству противоречит экономике региона, значит, надо выступать с позиций защиты интересов региона.

У нас говорят: надо развивать рыбопереработку здесь. А надо ли ее развивать? А что вы будете перерабатывать? Какую продукцию выпускать? На каком оборудовании? Будет ли она востребована потребителями? Мы с численности работающих в рыбопромышленом комплексе в 75 тысяч человек сократились до 25 тысяч. Почему? Основа рыбной промышленности на Мурмане - добыча рыбы. Половина флота стоит, люди мечутся из одной компании в другую, пытаясь найти место работы. Ведь известно, что создание одного рабочего места в рыбодобыче влечет за собой возникновение шести мест в береговой инфраструктуре.

- Второй год за несколько месяцев до окончания промыслового года суда встают на отстой. Но, по оценкам промысловиков, сырьевая база в Северо-Восточной Атлантике и на треске, и на пикше, и на палтусе, и на окуне, и на других объектах находится в хорошем состоянии. Стало быть, наука не права?

- Впервые мы столкнулись с этой проблемой в прошлом году, тогда многие компании за 2-3 месяца были вынуждены прекратить промысел ввиду отсутствия квот. В этом году начался простой судов по истечении первого полугодия. На сегодняшний день ровно половина компаний нашего союза выбрали установленные квоты.

Было бы понятно, если бы сырьевая база находилась в депрессивном состоянии, но напротив, она лучше, чем прежде. Самый объективный показатель, который характеризует состояние сырьевой базы, - вылов на судо-сутки лова. Если провести анализ за последние пять лет, то видим, что в 1997 году на сейнер-траулерах морозильных (СТМ), к примеру, добывали 11,3 тонны в сутки, то в этом - 12,7 тонны. И такие же показатели по всем типам судов, кроме средних рыболовных морозильных траулер-кормовиках (СРТМК). Но в 1997 году мы имели годовую квоту на одно судно типа СРТМК 686 тонн, в этом году - 214 тонн. Вот почему промысловые корабли сегодня стоят у причалов.

Мы пришли к выводу, что та ситуация, в которой оказались рыбаки, создается искусственно. На промысловых советах постоянно говорим, что в результате такого предосторожного подхода со стороны наших научных организаций искусственно занижаются объемы общедопустимых уловов. Считаем, что должен быть изменен сам подход к оценке общедопустимых уловов (ОДУ). Не только наука не права. Есть и еще ряд причин. При том ОДУ, которое установлено на 2002 год, мы бы хотели, чтобы распределение российской квоты было более прозрачным.

В соответствии с постановлением Правительства N 1010 все квоты делятся на 4 вида: это квоты по межправительственным соглашениям, на научные цели, аукционные и промышленные. Так вот, промышленные квоты оказались на последнем месте и по объемам. ОДУ по треске в Северо-Восточной Атлантике составляет 435 тыс. тонн (для Норвегии и России вместе). Делим пополам - это 217,5 тыс. тонн. Из своих ресурсов и Россия, и Норвегия выделяет 55,3 тыс. тонн для третьих стран. Аукционная квота - 60 тыс. тонн, научная - 20 тыс. тонн. В результате промышленная квота оказалась всего 101 тыс. тонн, или 46,2% от ОДУ России. Спрашивается, где остальное? Почему рыбак работает по остаточному принципу?

- Только теперь и самим рыбакам стало понятно, куда завели их аукционы. В следующем году тоже пойдете покупать ресурсы на кредиты западных бизнесменов? Они получат и рыбу на перепродажу, и прибыль за такое кредитование.

- Это правда. Анализ работы по аукционным квотам со всей очевидностью показал, что это путь к окончательному разорению рыбаков. С этим уже все согласны. Если раньше западные бизнесмены покупали квоты у государства, то сегодня под это дело подставили наших рыбаков. Сейчас иностранному капиталу наши ресурсы достались на 22-25% дешевле.

Более того, что такое для рыбаков аукционные квоты? Средняя цена за тонну квоты в воде - 690 долларов. Если пересчитать на выход готовой продукции (660 кг), получится, рыбак, покупая квоту на аукционе, платит государству 32 рубля за каждый килограмм рыбы. Потому и цены на рыбу высокие. А ему еще необходимо приобрести топливо, промвооружение, платить зарплату. И в результате все работают "в ноль". Ни о каком развитии производства не может быть и речи. Только лишь потому, что получили часть бесплатных ресурсов, в этом году продержались на плаву. Если бы работали только на аукционных квотах - все бы были в прогаре.

К пониманию того, что аукционы - развал рыбной промышленности, подошло и правительство. По той информации, которую имеем, вроде бы со следующего года аукционов не будет. Но вместо них будет введена плата за ресурсы.

- Плата за ресурсы увеличивает налоги. С какой стати сырьевые отрасли хозяйства должны выкладывать в бюджет больше остальных? Видимо, в отношении их должны быть снижены другие налоги и платежи.

- Позиция у нас однозначная: морские биологические ресурсы должны быть бесплатными. Но уже принят ряд законов в отношении платности водных биоресурсов (ВБР). Выбирая из худшего лучшее, рыбаки сегодня готовы платить разумную плату с тем, чтобы у них была какая-то определенность.

- Если на предстоящем съезде рыбаки будут занимать двойственную позицию, с ними не посчитаются. Так уже было с аукционами. В этой связи - о чем будете заявлять на рыбопромышленном форуме?

- По крайней мере, должен быть специальный закон о плате за морские биоресурсы, какой существует в отношении недр. На этом будем настаивать. В Федеральном Законе "Об исключительной экономической зоне" прямо говорится: плата за пользование живыми ресурсами, а также размеры платы, порядок их взимания и поступления в федеральный бюджет устанавливаются федеральными законами.

При этом - самое главное - сегодня правительство должно ответить на основной вопрос: нужна ли России рыбная промышленность? Судя по хаотической деятельности органов управления, никто об этом не думает и не представляет себе последствия. Именно поэтому на предстоящем съезде, будем настаивать на скорейшем принятии закона о рыболовстве. Я не верю, что в течение десяти лет невозможно было разработать и принять этот закон. Все беды, которые есть в рыбной промышленности, происходят из-за отсутствия базовых законов, определяющих порядок функционирования и регулирования отношений в области рыболовства.

В законе также должен быть прописан принцип распределения биоресурсов. По нашему большому убеждению, порядок распределения ВБР составляет основу рыболовства. Оно должно проходить несколько очень простых этапов: определяется ОДУ, вычленяются квоты по межправительственным соглашениям, и дальше - квота распределяется Госкомитетом по рыболовству между субъектами Федерации. На этом - все, деятельность Комитета должна быть прекращена. Хватит вмешиваться, мы сами у себя разберемся, кому и как распределять ресурсы.

И распределим их справедливо, никаких претензий, жалоб не будет. Собз рыбопромышленников Севера существует десять лет, и мы распределяем ВБР в течение 10-15 минут. У нас нет никаких других интересов, кроме интересов справедливого распределения квоты между пользователями. В этом году Мурманская область сумела совершить в этом деле определенный прорыв, проявив волю и желание. Областное правительство приняло положение о распределении квот. Можно говорить, плохое оно или хорошее, но у нас в области есть этот документ. И мы эти квоты распределим быстро и спокойно. Можно еще усовершенствовать систему, поскольку практика работы показывает, что есть некоторые вопросы.

- В частности, могут лишить квоты, если не уплачены налоги. Почему такая непреклонная норма? Бывают же особые обстоятельства: корабль поломался, рыба не заловилась... Лишить квоты по формальному признаку - это значит "перерезать горло" рыбаку. Так уже случилось с предприятием "Сармат-Норд". Может, надо смягчить условия, например, ввести норму, что обязательно должен быть план реструктуризации долгов, или не применять норму, когда судовладелец находится в состоянии судебного процесса?

- Сейчас при распределении квот стало обязательным наличие справки о фактически уплаченных налогах. Мне думается, по инициативе налоговиков это требование искусственно привязали к практике работы. Требование носит не совсем законный характер. Если брать сегодняшнюю ситуацию, в которой приходится работать не только рыбакам, очень мало предприятий, которые бы не имели задолженности в течение года. Приходится брать кредиты, выпускать продукцию, а с учетом того, что у нас продукция носит сезонный характер, накапливаются определенные долги. Неполучение квоты неминуемо приведет к банкротству.

А в случае с "Печенгой" толчком явилось письмо налоговой инспекции в Госкомрыболовство о том, чтобы лишить предприятие ресурсов ввиду неуплаты налогов. Прошел месяц, компания урегулировала отношения с налоговой, а квоты не получила. На мой взгляд, у налоговых служб есть достаточно полномочий решать эти вопросы в судебном порядке. Но причем здесь квота!? Это совершенно другое дело - то же самое, если лишить лесоруба и нефтяника возможности работать и просить с них налоги.

- Есть мнение, что Госкомитет надо укрепить. Но с этим возрастут и его административные амбиции, и влияние на регионы. Потом будем говорить: "За что боролись...". Вы с этим согласны?

- Если исходить из интересов отрасли, в первую очередь должен быть решен вопрос о восстановлении Министерства рыбного хозяйства. Что касается вопросов управления, то я считаю, каждый должен заниматься своими делами. Министерство - выработкой тех условий, в которых должна работать отрасль.

У нас же в последнее время просматривается тенденция, когда ГКР пытается взять на себя решение вопросов, которые ему и не свойственны. Водные биоресурсы находятся в совместном ведении федерального органа по рыболовству и органов власти приморских территорий. К сожалению, в последнее время ГКР пытается лишить субъектов Федерации права управления на своих территориях. Это просматривается в отношении ГКР к Мурманской области.

- Союз рыбопромышленников Севера входит во Всероссийскую ассоциацию рыбопроизводителей и экспортеров (ВАРПЭ). Видите ли вы прок от этого? Могут ли объединения, подобные ВАРПЭ и СРПС, изменить ситуацию?

- ВАРПЭ создавалось для защиты интересов рыбаков. Уважаемые люди там работают. Но, к сожалению, пока не получается, отдача не та, которую мы ожидали. Ведь органы власти друг друга не слышат, конечно, не слышат они и товаропроизводителей. Во всем цивилизованном мире предприниматели выражают свои интересы именно через ассоциации и союзы. Мы были первопроходцами. Но до настоящего времени какой-то серьезной поддержки со стороны ГКР не испытываем. Вроде бы должен быть определенный интерес, раз у нас продекларировано развитие малого и среднего предпринимательства.

Я на мартовской коллегии заявил, что с учетом тех объемов, которое сегодня дает малое и среднее предпринимательство, и с учетом тех условий, в которых ему приходится работать, следует обсудить на заседании коллегии меры, чтобы облегчить работу.

- И все-таки - еще раз о рыбопереработке. Она должна существовать и должна иметь возможность купить сырье. Готовы ли рыбаки к тому, что с увеличением поставок на российский берег упадут цены?

- Не все зависит от рыбаков. Государство, развивая рыночные отношения, само создало такую ситуацию на рынке.

Наше Госкомрыболовство занялось популистскими лозунгами, прекрасно зная о том, что у нас развалена рыбопереработка. Легче всего сказать, что не хватает сырья. Давайте посмотрим, не хватает ли сырья? У нас в Мурманске на холодильниках ежедневно в наличии от 18 до 30 тыс. тонн рыбы-сырца. Причина не в том, что нет сырья и срочно нужно его доставлять в порт, а в том, что фабрики не могут приобрести сырье по таким ценам.

С другой стороны, надо ли у нас в Мурманске развивать рыбопереработку. Способны ли мы на имеющемся устаревшем оборудовании и с помощью более дорогой рабочей силы, чем в других регионах, произвести продукцию, которая была бы конкурентоспособной? Сегодня рыба в центр страны идет через Прибалтику, практически в каждом крупном городе страны есть свои перерабатывающие заводы.

- Так что, будем и дальше уничтожать рыбопромышленную базу на Севере или консервировать ее до лучших времен? Будем создавать предприятия с нашим капиталом в других регионах или за рубежом?

- Капитал перетекает туда, где ему выгодно. Чтобы развернуть потоки рыбы на наши порты, необходимо создать соответствующие условия. Если для капитала здесь привлекательно - он сам придет. Проблема не в рыбаках, а в этих препонах, которые создали таможенники, пограничники, налоговые органы и прочие.

Это касается и таможенных плавил в отношении захода бербоут-чартерных судов. У нас их 45 единиц, и они не могут зайти. По этой причине стоят судоверфи, рыбофабрики, не хватает рыбы населению. Что это, нерешаемая проблема?

Министерство транспорта РФ сумело для своих судовладельцев пробить постановление Правительства, в соответствии с которым суда, арендуемые у иностранных компаний, освобождаются от таможенных платежей и налогов на срок действия договоров аренды. Ни одного типа рыбопромыслового судна там нет. Нашему Госкомрыболовству заниматься этим не с руки, потому что заняты другими проблемами.

Если мы говорим о том, чтобы рыба доставлялась на наш берег, разберите барьеры! Бербоут-чартерные суда тащат на себе воз по добыче рыбы, не было бы этих судов, мы бы не справились с объемами российских квот. Запустите эти суда в российские порты! Раз вы дали разрешение на приобретение бербоут-чартера - сказали "А", можно же сказать и "Б": надо установить, что некоторую долю улова они обязаны поставить на внутренний перерабатывающий рынок. Но если уйдут эти корабли, с чем мы останемся?..

- И последний вопрос, Николай Григорьевич, по регулированию баланса между ресурсами и добывающими мощностями. Флот ЕС сокращается, опять наши рыбаки накупят старья и притащат его сюда. И квот по-прежнему не будет хватать каждому. Опять будут распределять чуть ли не по килограммам...

- К сожалению, здесь есть проблема, она стоит очень остро. Нарушен баланс между сырьевыми ресурсами и производственными мощностями по добыче рыбы. У нас сегодня, действительно, на Северном бассейне, и в Мурманской области в частности, наблюдается избыток по отдельным типам судов.

Причин того, почему оказалась Северо-Восточная Атлантика перегружена, несколько. С одной стороны, подтянули флот из дальних районов промысла. С другой стороны, государство открыло все шлюзы для того, чтобы суда бесконтрольно поступали на бассейн.

До определенного времени сдерживающим моментом был приказ 120 ГРК: госкомитет выдавал разрешение на работу в тех или иных районах промысла. После отмены приказа (он был признан незаконным), начался неконтролируемый приток судов, любой предприниматель, любой желающий мог приобрести судно, вопрос только упирался в сырьевые ресурсы. И такая ситуация будет продолжаться до тех пор, пока есть определенная экономическая выгода.

На мой взгляд, в тех условиях, в которых находимся, могут работать эффективно только новые суда, которые гораздо мощнее. Для того, чтобы ликвидировать диспропорцию, надо навести порядок. Этот порядок должен быть также прописан в Законе о рыболовстве и положении о распределении ВБР.