По мере нарастания строительной активности в российских городах проблема сохранности архитектурного и градостроительного наследия приобретает все большее значение и все чаще становится предметом общественной дискуссии. По просьбе ИА REGNUM свой взгляд на современные методы охраны наследия изложила один из ведущих специалистов в этой области - старший научный сотрудник Центрального научно-исследовательского института градостроительства (ЦНИИП градостроительства) Светлана Регамэ.

REGNUM: Светлана Константиновна, вы и ваши коллеги много лет упорно пропагандируете идею градостроительной охраны наследия наших исторических городов. Продуктивность этого подхода признана специалистам, издано много книг, статей, методических рекомендаций, сделаны десятки докладов. Почему же сейчас мы говорим о том, что наше наследие находится в катастрофическом положении?

Тридцать лет, с тех пор, как для отдельных памятников начали делаться охранные зоны, мы боролись за то, чтобы в них включалось окружение памятников, чтобы это окружение работало на памятник, подчеркивало его роль. И наконец добились кое-чего. Был Закон об охране и использовании памятников истории и культуры 1978 года, в котором были обозначены некоторые комплексные подходы, существовало Положение об охране и использовании памятников истории и культуры 1982 года, кроме того, к началу 90-х годов в практику вошло при проектировании охранных зон оперировать не только понятиями "запрещается" и "разрешается", а гораздо более дифференцированными понятиями "допускается", "не допускается", "требуется" и "рекомендуется". Очень важно, что не просто декларировалось, что хотелось бы иметь то-то и то-то, а сразу же рекомендовалось, как это сделать. При такой детализации режима охранных зон можно было говорить о сохранении градостроительной роли памятников.

Еще в 1989 году были изданы методические указания об использовании памятников истории и культуры как градоформирующих факторов при разработке генеральных планов и проектов детальной планировки городов. Мы разбили наследие на типы: ансамбли, памятники-доминанты, памятники-недоминанты, памятники садово-паркового искусства и так далее. И кроме того, ввели понятие типа наследия, то есть сочетания памятника с ценной планировкой, относящейся к его непосредственному окружению, с градостроительно ценной застройкой и ценным ландшафтом. Каждый тип наследия обладает своими характерными качествами и определенным образом влияет на композицию, планировочную структуру и функциональную организацию города. Эта работа была выполнена на материале 60 городов.

Мы вышли на понимание важнейших системных принципов, касающихся исторических городов, и начали уже продвигаться в направлении их практического применения, но новый Закон об объектах культурного наследия народов Российской Федерации все перечеркнул. В области идеологии обращения с наследием мы как бы вернулись назад - ко временам, когда мы оперировали отдельными памятниками, а понятие исторической городской среды еще не было разработано.

Когда-то все начиналось с кружочков радиусом 500 метров вокруг памятников. Потом, в начале 60-х, в Моспроекте-2 подняли вопрос о том, что кружочков недостаточно - нужны коридоры видимости, памятник нельзя заслонять спереди, нельзя изменять фон сзади... Тогда подход к охранным зонам начали искать на основе зрительного восприятия, однако в условиях исторического города при обилии памятников получалось, что охранные зоны отдельных сооружений накладываются друг на друга, и в итоге весь центр оказывается покрытым охранной зоной. Но нельзя же запретить там всякую деятельность! Городские администрации зачастую ничего не понимают в этих делах. Им лишь бы поменьше мешали. И многие главные архитекторы городов рассуждают так же. Поэтому существует большое стремление к тому, чтобы максимально сузить охранные зоны.

Фактически сама запретительная идеология, когда ничего нельзя делать в охранной зоне, парадоксальным образом приводила к максимальному сужению зон регулирования застройки и к тому, что с этими зонами вообще никто не считался. Это привело к тому, что мы видим сейчас, - повсеместно происходит урезание всех зон, какие только возможно, и многие памятники под разными предлогами просто уничтожаются.

REGNUM: Действительно парадокс! Попытки защитить памятники приводят к тому, что они фактически исключаются из жизни города и начинают восприниматься как какая-то гиря на ногах у инвесторов и городских властей, и те, естественно, стремятся минимизировать негативное влияние этого фактора на свою хозяйственную деятельность.

Между тем памятники могут играть очень активную градоформирующую роль, и их охрана не должна основываться на одних запретах. Это должна быть градостроительная охрана, предполагающая создание условий для использования градоформирующего потенциала наследия.

REGNUM: Что вы подразумеваете под градоформирующим потенциалом наследия?

Я имею в виду способность наследия влиять или определять характер застройки на уровне города с окружением, города в целом, района города или его локального участка.

Те, кто бывал в Гороховце Владимирской области помнят роскошную пойму реки и над ней церковку на холме. Сама по себе эта церковка не представляет собой ничего особенного, но благодаря той позиции, которую она занимает, она работает не только на город, но держит всю эту обширную панораму. А теперь представьте себе, что какой-нибудь даже очень хороший объект со всех сторон обстроен современной 5-9-этажной застройкой. Он работает только на мизерный кусочек города, непосредственно прилегающий к нему. Значит прежде всего необходимо разобраться в том, какую роль в городе может играть данный конкретный объект.

REGNUM: Это позволит наследию регенерировать в условиях живого, развивающегося города?

Конечно, живого! И здесь я хочу заметить, что существует подход, полностью отрицающий воссоздание исторических зданий: или точная реставрация, или ничего. Но опыт показывает, что сохранить деревянный дом, построенный в конце XIX века, невозможно - он просто разваливается. Значит или мы теряем всю деревянную застройку, или воссоздаем ее в камне, облицовывая деревом.

REGNUM: А если воссоздавать в дереве?

Никто не хочет вкладывать деньги в то, что развалится через 50 лет, а больше деревянные дома современной постройки не продержатся.

Подобный подход часто загоняет памятники в замкнутый круг. У их владельцев нет средств на дорогостоящую реставрацию, между тем здание ветшает, жители хотят любой ценой добиться улучшения условий своего проживания, и что же мы видим? - Люди просто жгут свои дома. Причем это касается не только рядовой деревянной застройки, но и памятников.

Я знала одного вологодского чиновника в сфере охраны памятников, который занимал такую позицию: пожалуйста, берите памятник, используйте его как хотите, но интерьер восстановите в том виде, как он был когда-то, и даже печки поставьте на прежних местах. Ну кому нужны печки в современном офисе? И инвесторы отказывались от таких предложений. Я до сих пор не могу простить, что из-за этого в городе погиб один замечательный памятник - деревянный дом по адресу улица Ветошкина, 10. Он долго стоял пустой, никому не нужный до тех пор, пока не сгорел.

К сожалению, это превратилось в тенденцию - памятники, поставленные на местную охрану на таких жестких условиях, прямо по списку горели... Сейчас от старой Вологды, какой я ее застала в 70-х годах, остались жалкие клочки, а на освободившихся таким образом местах возникает застройка, которая уже не имеет ничего общего с исторической.

REGNUM: Но есть же и другая крайность. Противники того подхода, о котором вы говорите, постоянно подчеркивают, что требования охраны не дают никакой возможности развития, тогда как город должен жить, преобразовываться и так далее. В Москве подобными рассуждениями зачастую обосновывается уничтожение памятников, не оправданное ничем кроме соображений голой выгоды...

Конечно, все не так просто. Поясню опять-таки на примере Вологды. Мы сделали там исследование, которое называлось "Определение резервов развития общественных функций исторического центра". На основе этого исследования мы разделили город шесть зон, и для каждой из этих зон, начиная от ядра центра, где самая сложная ситуация, разработали примерные концепции преобразования отдельных кварталов. Оказалось что можно не только учесть абсолютно все требования, но еще и получить дополнительные выходы площади. Однако эта работа так и лежит в городе без движения, а строят как попало...

Я убеждена, что активность инвестора вполне можно направить в культурное русло, если вместо того, чтобы просто совать палки в колеса, заняться поиском решения, которое устроило бы его, не нанося при этом урон исторической среде.

REGNUM: То есть сохранение и регенерация наследия наших городов это всего лишь вопрос методики и выбора правильного подхода?

По большому счету, да. У нас 450 исторических городов. Это почти половина всех городов России. Необходимо издание особой инструкции по проектированию в исторических городах. К ней должен быть приложен комплекс методик: прежде всего, методик предпроектных исследований и еще десяток методик, которые должны применяться в разных ситуациях.

Но, конечно, градоформирующий потенциал наследия может быть использован только при наличии доброго согласия сторон.

REGNUM: На ваш взгляд, наследие обладает рыночным потенциалом или это вещь безнадежно затратная?

Я не специалист в области рыночных отношений, но могу утверждать, что если город сохранил свой облик, свой характер и при этом имеет инфраструктуру, необходимую для туризма, то туристическая индустрия может давать колоссальные прибыли. На Западе есть города, которые живут только за счет туризма. Однажды мы привезли голландцев в Рыбинск. В этом городе очень хороший центр, есть интересные памятники, и мы надеялись создать совместную программу. Но голландцы сразу сказали нам: "Нет, тут ничего не получится, потому что тут нет никакой инфраструктуры, и все в полном запустении. Город сначала нужно подготовить, и только после этого можно получать от него отдачу. Иначе не бывает".

REGNUM: Но ведь наследие существует и в тех местах, которые не обладают достаточным потенциалом для привлечения туристов. Однако директор Института искусствознания Алексей Комеч и представитель британской организации SAVE Britain's Heritage Адам Уилкинсон в интервью нашему агентству отмечали, что и в этом случае оно способно давать рыночную отдачу, потому что местный бизнес как и местное население, выбирая себе среду для обитания, предпочитают обжитую, культурную среду. Конечно, при условии обеспечения современного уровня комфорта.

Совершенно справедливо, но степень отдачи разная. Одно дело, когда в город просто приходит бизнес, который дает ему что-то, и другое, когда там появляется много людей, которые платят за каждый свой шаг.

REGNUM: В этом и проблема. До тех пор, пока у нас бизнес настроен на то, чтобы хапнуть как можно больше как можно быстрее, невзирая на последствия, механизм с невысокой нормой прибыли не срабатывает. От этого страдают прежде всего крупные города, где рынок недвижимости перегрет. Но, возможно, мы скорее увидим культурный подход бизнеса к архитектурному наследию в малых и средних исторических городах?

Возможно. В Вологде мы делали несколько проектов для местных бизнесменов, которые хотели разместить свои объекты в престижных районах в центре города. Только что по заказу частного инвестора мы сделали проект реконструкции квартала возле самого кремля. В свое время там жили служилые люди, население постоянно менялось, и застройка квартала так окончательно и не сформировалась. Внутри квартала всегда было свободное пространство, которое в наше время превратили в свалку. Мы сделали проект - компенсировали утрату нескольких домов по контуру квартала и сформулировали предложения по использованию его внутреннего пространства, где инвестор хочет разместить небольшой культурно-офисный центр. Сейчас наша работа находится в Министерстве культуры, и я еще не знаю, как там к ней отнесутся, ведь мы предлагаем строить в охранной зоне...

REGNUM: Есть надежда, что мы все-таки близимся к концу первой - хаотической - фазы рынка. Возобновление интереса к той тематике, которую мы с вами обсуждаем, свидетельствует о том, что в обществе крепнет понимание того, что пора уже срочно принимать какие-то меры - не то мы в следующие десять лет просто потеряем оставшееся наследие.

Хотелось бы надеяться на это. Но очень много времени потеряно...

REGNUM: В развитых странах, к которым нам хотелось бы приблизиться, применяются методы градостроительной охраны наследия?

Там другая терминология, но как практика это существует. Скажем, во Франции еще в 1980-м году зоны охраны представляли собой те самые кружочки, о которых я говорила, тогда как мы в это время уже продвинулись в понимании проблемы гораздо дальше. И очень обидно, что на практике сейчас они ушли далеко вперед, а мы отброшены назад.

У них регулированием охватывается чуть ли не весь ландшафт вокруг города. В проектах зон охраны для каждого отдельного кусочка города очень подробно расписываются режимы, вплоть до того, какие можно делать кровли, какие окна, какой цвет стен и т.п. Работают над этим не на местах, а в крупных центрах, где есть квалифицированные коллективы. Потом лет пять эти проекты проходят всевозможные согласования и наконец становятся законом. В главных городах департаментов сидят специальные чиновники, в обязанность которых входит следить за строжайшим исполнением этих законов. Чтобы занять эту должность нужно иметь два высших образования - высшее архитектурное и Эколь Шайо, где еще пять лет из дипломированных архитекторов готовят специалистов по охране наследия. Интересно, кстати, что больше пяти лет эти чиновники не сидят на одном месте - их переводят в другой город, чтобы не возникали коррупционные связи.

Немцы делают тоже очень интересные работы, посвященные охране облика исторических городов, и разрабатывают подробнейшие рекомендации.

А мы сейчас пытаемся хотя бы выйти на уровень участков города; уровень отдельной улицы для нас пока нереален.

В частности, мы подготовили для Калуги рекомендации по преобразованию исторического центра. Нам удалось разделить эту территорию на участки и для каждого расписать характеристику современного положения с учетом множества факторов: истории, наличия памятников, морфологии, характера застройки и так далее, а также разработать требования и рекомендации, исходящие из тех же факторов. Очень важно, что рекомендации нежесткие. Мы дали диапазон возможностей для каждого участка - определили несколько видов безусловно возможного использования и несколько таких видов, которые возможны при определенных условиях. А дальше начинают работать экономические механизмы - выбор наиболее выгодного варианта. Теперь уже дело главного архитектора города - соблюдать ли это или нет.

REGNUM: Как вы могли бы оценить уровень градостроительной охраны памятников в Москве?

В Москве существуют хорошие регламенты, но они, к сожалению, не имеют такого гибкого характера. Максимум - на отдельных участках города устанавливается диапазон этажности, но конкретных предложений в них не содержится. Между тем жизнь требует именно этого. Когда выдвигаются жесткие требования, немедленно начинаются поиски путей их обхода - вплоть до взяток. На этот счет даже есть устоявшееся выражение - "цена вопроса".

REGNUM: Резюмируя вашу позицию, можно сказать, что единственный путь спасения нашего наследия состоит в том, чтобы как можно скорее переходить к современным методам его охраны, исходящим из того, что наследие - не враг города; оно существует в живом городе и является его живой, действующей частью.

Да, это самое главное. Проведенное нами недавно совместно с Институтом социологии анкетирование главных архитекторов исторических городов показало, что их деятельности по охране наследия часто мешает вмешательство органов местного самоуправления и инвесторов. Один из опрошенных даже написал: "У администрации дикое представление о градостроительстве". Но очень часто и среди самих главных архитекторов мы сталкиваемся к полным непониманием того, что такое градостроительство, с мышлением только на уровне единичных зданий. Большинству из них вбили в головы, что есть охранные зоны, с которыми надо возиться, а за их пределами позволено все.

REGNUM: Но ведь для того и существует законодательство, чтобы избавлять каждого отдельного мэра и даже главного архитектора от обязанности быть высококультурным человеком!

Совершенно верно. Но нынешнее законодательство напротив фактически враждебно наследию. Подход нового Градостроительного кодекса - свести все к кусочкам земли, которые можно продавать. Наследие как система, существующая на уровне города в целом, туда просто не вписывается.

Нужна прежде всего стратегическая основа. Генплан это все-таки стратегия развития города, которая не дробится на кусочки.

REGNUM: Сама по себе регламентация рынка земли в городах это неплохо. Но это всего лишь техника, а техника должна подчиняться идеологии. Очевидно, этой идеологии сейчас и не хватает?

Да, явно не хватает. Скажем, сейчас в Иркутске и в Казани сделаны очень подробные правила застройки периферийных зон городов, где детально расписано каждое домовладение, но когда доходит до исторического центра, все сводится к фразе "считаться с зонами охраны, декор фасадов должен соответствовать" - и все! Мне это напоминает замечание Симонова о том, что все романы кончаются свадьбой, потому что авторы не знают, что дальше делать с героями...

REGNUM: Вы выступаете за то, что само понятие градостроительной охраны наследия должно получить законодательное закрепление. В какие законы, по вашему мнению, оно должно войти?

В Закон об объектах наследия и в Градостроительный кодекс. Пока же из нового Градостроительного кодекса эта тематика вообще полностью исключена.

REGNUM: Разработчики Градостроительного кодекса исходят из того, что охрана наследия является предметом регулирования других законов - градостроительных регламентов, местного законодательства и т.п.

Это ошибка. Градостроительная охрана памятников должна вводиться никак не местным законодательством. Возможно, она должна быть элементом охранного зонирования или еще как-то, но этот подход непременно нужно законодательно закреплять на федеральном уровне. Только так можно будет добиться ее эффективного внедрения. У нас много наработок, но сейчас их крайне сложно продвинуть.

Я считаю, что охрана наследия должна начинаться как минимум с районной планировки. Взять, скажем, Зарайск. Там замечательный кремль, который смотрит на широкое пространство перед городом. А со стороны города он воспринимается менее выигрышно. Значит, если на этой открытой территории возникнет что-то, что станет для кремля негодным фоном, его роль как градоформирующего фактора будет принижена почти до нуля. Бережный подход к сохранению таких визуальных связей позволяет, кстати, учитывать интересы множества ценных сел, которые не попали ни в какие списки, но они образуют системы, связанные друг с другом и с городами.

Наше градостроительное наследие это просто клад, с которым мы совершенно не умеем обращаться. Я была свидетельницей того, как французы были шокированы, когда после восторга, испытанного ими при взгляде Переславль Залесский издалека, они увидели вблизи эти развалины и запустение. Они говорили: "Боже мой, ведь из этой земли, если привести ее в порядок, можно просто качать золото!" А у нас этого слишком много...

Общение с французами, немцами, голландцами привело меня к твердому убеждению в том, что на 90 процентов наши работы более прогрессивны и более интересны, чем у них. Но мы свои наработки складываем в ящик, а они реализуют как свои, так и то, что заимствуют у нас.