Донецким копателям черного золота опасно оставаться в серой зоне
Правительство поставило задачу — перезапустить экономику четырех новых регионов России. Применительно к республикам Донбасса это добыча угля и связанные с ней металлургия и машиностроение, указал премьер Михаил Мишустин.
Крупную угольную индустрию придется в буквальном смысле реанимировать. До госпереворота на Украине в 2013 году в тогдашней Донецкой области шахты добывали 37,4 тыс. тонн угля, сообщал тогда «Коммерсантъ». Для сравнения: на государственных шахтах ДНР в нынешнем году добыча угля должна составить 3,3 млн тонн, привела 21 марта «Комсомольская правда — Донецк» сообщение республиканского министерства угля и энергетики. Это при том, что планируется ввести в эксплуатацию восемь новых очистных забоев.
На фоне разрушений, которые принесла большой угольной отрасли Донбасса агрессия киевского режима, более-менее стабильно работает индустрия так называемых копанок — мест нелегальной добычи угля. Копанки по всему региону стали возникать еще в 1990-е после распада Советского Союза. В разное время и с разной интенсивностью власти вели борьбу с нелегалами. Но после событий 2014 года (одним из следствий которых стал глубочайший экономический кризис) ситуация с самодеятельной добычей угля приобрела новую форму.
На момент подписания «Минска-2» на заявленной территории ДНР числилось более сорока шахт. Из них половина была убыточной и ранее могла существовать только благодаря дотациям из Киева. Но с 2014 года киевские власти на оккупированной ими территории республики прекратили финансировать такие шахты. Власти ДНР, в свою очередь, не могли дотировать убытки угольных предприятий. Плюс ко всему часть шахт пострадала при обстрелах ВСУ. В итоге только в ДНР и только за 2014–2015 годы фактически закрылось более 20 предприятий.
Угольных нелегалов вывели из серой зоны
Спрос на донбасский уголь при этом сохранился и продолжал быть высоким не только в ДНР и ЛНР, но и на Украине. В твердом топливе нуждались котельные и ТЭЦ, частные дома и предприятия. На подконтрольной Украине части Донбасса, в Запорожской, Днепропетровской и многих других областях продолжали приобретать уголь из народных республик.
Спрос породил предложение — в ДНР копанки зашли на официальный рынок угля. Они получили специальные патенты, платили налоги, как фиксированные, так и за продажу каждой тонны. В ЛНР, для сравнения, копанки находились вне закона. 2016 год был рекордным для республик по добыче угля предприятиями всех форм собственности — 17 млн тонн. Но в 2017 году, после экономической блокады со стороны Украины, экспорт угля из республик прекратился.
В целом на территории ДНР и ЛНР суммарно действовали около 1 тысячи копанок, включая 200 официальных артелей в ДНР. На них — если считать вместе с обслуживающим персоналом — работало не менее 10 тыс. человек, рассказал ИА REGNUM источник, знакомый с ситуацией в угольной отрасли республик.
«В ДНР работа частных угледобывающих артелей — копанок — регулировалась республиканским законом о налоговой системе. Там в том числе были прописаны условия работы. Но требования к безопасности работ в таких артелях были, мягко сказать, сильно занижены», — сказал ИА REGNUM Дмитрий Чурадзе, замглавы временной комиссии Народного совета ДНР по малым угледобывающим предприятиям.
Чтобы легализовать добычу угля в копанках, артелям нужно было пройти бюрократические процедуры. В том числе согласовать участок добычи, сделать выкопировку земельного участка, подать заявление и получить патент. Разрешение до воссоединения ДНР с Россией выдавало республиканское министерство налогов и сборов, с 1 января этого года разрешение выдает ФНС России.
«Артель была обязана ежемесячно платить за патент 50 тыс. рублей, независимо от того, идет добыча или нет, — рассказывает ИА REGNUM руководитель склада для хранения угля Анатолий Бухтияров. — Помимо прочего, каждая артель, продав уголь, должна была еще платить налоги с каждой тонны». Объемы добычи у таких копанок были высокими, соответственно и объем налогов в бюджет поступал достаточно внушительный, подчеркивает собеседник.
«Плюс, не забывайте, были трудоустроены тысячи людей из депрессивных районов республики, что выполняло вдобавок и социальную функцию», — подчеркивает Бухтияров.
Но после вхождения в состав России с 1 января на новых территориях заработал федеральный Налоговый кодекс. В силу его требований работа копанок в ДНР стала нелегальной и около двух сотен артелей закрылось. Возникшая ситуация породила споры в республике.
Аргументы в пользу копанок
С одной стороны, де-юре нелегальные места добычи давали заработок жителям. Сейчас сложности возникли не только у собственников, но и у работников таких предприятий, подчеркивает Бухтияров. По его словам, основная часть уволенных людей не сможет трудоустроиться ни на государственные, ни на частные крупные шахты.
«Часть людей откажется от езды в отдаленное место работы, за 20–30 км. Часть не примут из-за их прошлого, а некоторых уволят в первый месяц из-за нарушений рабочей дисциплины. Соответственно, тысячи людей на сегодняшний день остаются без работы», — отметил собеседник.
Каждый шахтер в копанке получал в среднем 1200 рублей за каждую добытую тонну, рассказывает Бухтияров. Звено из трех шахтеров за смену добывало 5–6 тонн угля — «на брата» не менее 2 тыс. рублей за каждый выход, и более 40 тыс. рублей в месяц. Это большая сумма для депрессивных, нестоличных районов ДНР, где в основном и находятся копанки, подчеркивает владелец угольного склада.
Для сравнения: на государственных шахтах зарплата фиксированная, а премии зависят от общего объема добытого угля. Считается, что такой подход — в отличие от сдельного — размывает индивидуальную ответственность каждого работника и снижает мотивацию.
«У нас, шахтёров, с копанками, без преувеличения, партнерские отношения. Каждый сам себе хозяин. Надо с ребенком дома посидеть — сидишь дома и остаешься без дневной зарплаты. Нужно денег больше заработать — работаешь без выходных. Таких условий государственная шахта не даст», — говорит ИА REGNUM житель города Тореза Сергей Щербань.
Аргументы против
С другой стороны, условия и качество труда в копанках объективно ниже, чем в государственных шахтах. Сами работники артелей говорят: к ним снижены требования и по необходимой квалификации. Чтобы на госшахтах работник мог приступить к добыче угля, ему необходимо пройти многомесячные курсы, в том числе по охране труда. Для работы в копанках такого не требуется.
«Мне 62 года, у меня запыленные легкие, букет болячек и две судимости. Кто меня возьмет на тот же «Комсомолец Донбасса» (государственная шахта ДНР. — Прим. ИА REGNUM). А в копанках на такие моменты не смотрят — главное, чтобы не злоупотреблял спиртным и имел опыт в угледобыче», — рассказывает шахтёр Сергей Приходько.
Как следствие, выше и уровень травматизма. По данным Гортехнадзора ДНР, только в 2020 году из всех производственных травм в республике со смертельным исходом 24% составляет гибель работников копанок (6 из 25 погибших). И это с учётом того, что в артелях, в том числе незарегистрированных, работает 10 тысяч человек, а на всех промышленных объектах ДНР — 608 тысяч.
Профилактика травматизма, за которой всё же следят на государственных и, вообще, на крупных шахтах, вполне оправдана с учётом специфики отрасли. По данным того же Гортехнадзора Донецкой Республики, в 2021 году практически две трети случаев травм приходится на угледобывающие предприятия — 209 из 349.
Кроме того, на шахтах, в отличие от копанок, повсеместно стоят газоанализаторы, которые определяют концентрацию метана в воздухе. За горным электрооборудованием следят, чтобы не допустить искры, что смертельно опасно при выбросе газа из лавы.
«К копанке применять нормативы безопасности, характерные для крупных шахт, совсем не обязательно, — уверяет владелец угольного склада Сергей Бухтияров. — Артели добывают уголь на малой глубине (от 15 до 300 метров), а крупные шахты могут углубляться на километры. Это кардинально разные условия работы, поэтому должны быть разные требования и по технике безопасности».
По словам Бухтиярова, артельщикам при работе на сверхмалых глубинах в копанках нет смысла тратиться на датчики, пускатели, искробезопасные светильники и другую технику. Выполнение всех требований убьёт отрасль, выразил опасение собеседник.
На деле же опасность грозит шахтёрам и при работе на упомянутых небольших глубинах, подчеркивает Светлана Титова, бывший преподаватель охраны труда в учебном пункте Макеевской шахты.
«Основная проблема копанок — это добыча угля одноствольным методом. Говоря на простом языке, чтобы добыть уголь, как правило, копанки применяют только один туннель, а их должно быть два на тот случай, если за спинами шахтеров будет обрушение угля и они не смогут выбраться», — пояснила Титова ИА REGNUM.
Для этого должен создаваться дополнительный вентиляционный ствол, чтобы обеспечить и приток свежего воздуха, и возможность шахтёрам выбраться наружу через дополнительный туннель в случае обвалов, подчеркивает собеседница. А так делается не всегда.
Наконец, как признает сам угольщик Бухтияров, малая угледобыча сопряжена с экологическими рисками. При несистемной добыче угля изменяется баланс в системе подземных водоемов, отметил собеседник. Копанки могут вскрывать подземные озера и реки, после чего в частном секторе в колодцах уходит вода.
«В каждом втором доме есть колодцы. Если копанка задевает водоем, то по системе сообщающихся сосудов уровень воды либо падает на несколько метров, либо уходит полностью. А в наши дни вопрос с водой в ДНР особо острый», — отметил Бухтияров.
Что делать
Проблема донбасских копанок стала предметом внимания президента. Об этом, в частности, шла речь 20 декабря прошлого года на встрече Владимира Путина с врио главы ЛНР Леонидом Пасечником. Луганский руководитель отметил, что в республике работают «так называемые копанки — это незаконное угольное предприятие». «Незарегистрированные», — уточнил глава государства, с чем Пасечник согласился. Президент отметил, что закрыть такие места добычи угля в регионе — это самое простое решение, но за этим могут последовать проблемы с занятостью.
«Людям негде будет работать», — предположил Путин. Он добавил, что необходимо внимательно смотреть на уровень зарплат, внимательно анализировать и взвешенно принимать решения о судьбе копанок.
«Сейчас есть возможность с чистого листа, с центра поля, как говорят в футболе, все проанализировать и принять выверенные, согласованные с людьми решения», — обратился президент к врио главы Луганской Республики.
Сейчас все частные артели в Донбассе не работают. На частные и государственные шахты ДНР и ЛНР перешла только часть горняков. Еще несколько сотен человек в течение последних лет трудоустроились на предприятиях других регионов России.
В Народном совете и правительстве ДНР уже неоднократно поднимался вопрос о том, как отрегулировать работу малых артелей, отмечает депутат Чурадзе. «Резко оставлять без работы 10 тыс. человек не хорошо. Хотя и все прекрасно понимают, что техника безопасности на таких предприятиях оставляет желать лучшего. Но подобные радикальные меры приводят к социальному напряжению, а этого хотелось бы избежать», — рассуждает донецкий парламентарий.
Собеседник ИА REGNUM из угольной отрасли на условиях анонимности подтверждает слова представителя Народного совета и полагает, что ситуацию нужно менять, но не радикально. Так, собственник компании, связанной с угледобычей, считает, что закрывать копанки было совсем не обязательно, но требования к технике безопасности необходимо было бы усилить.