5 апреля 1994 года лидер культовой группы Nirvana Курт Кобейн покончил с собой в своём доме в американском городе Сиэтл. Так гласит официальная версия. Но существует масса альтернативных версий, главная из которых — то, что Курта заказала его жена — рок-звезда Кортни Лав.

Антонина Ржевская. Музыка. 1903

Так или иначе, но смерть Курта Кобейна означала конец как мира старого, так и мира нового, ещё толком не начавшегося. Курт стал одним из членов «Клуба 27», куда входят рок-звёзды, покинувшие мир в возрасте 27 лет. Там же Джим Моррисон, Джимми Хендрикс и Дженнис Джоплин. Кстати, Михаил Юрьевич Лермонтов погиб в 27 лет и тоже в каком-то смысле был рок-звездой своего времени.

«Так, а нам какое до всего этого дело?» — спросите вы. Фокус в том, что странным образом Курт Кобейн определил не только современную массовую культуру, в которой мы все существуем, но и сформировал поколения, которые сегодня во многом определяют Россию.

Мы помним 90-е по малиновым пиджакам и «ножкам Буша», но знаковая примета того времени — подростки в чёрных футболках с названием разных музыкальных групп: панки с Sex Pistols, металлисты с Metallica и так далее, но больше всего мелькало тех, кто признавался в любви к Nirvana. И это были не просто субкультуры, а идентичностные кланы, и этот феномен ещё требует отдельного изучения.

Davide Costanzo
Афиша концерта Melvins, Nirvana, Dwarves и Derelicts в Сиэтле. 22 сентября 1990 года

Ведь до этого люди, взращенные на Beatles, думавшие, что из приёмников звучит нечто сакральное, хотя часто пелось лишь о том, что «хочу держать тебя за руку» — эти люди, движимые «ветром перемен», приговорили огромную страну, и вот на её руинах «песни любви» Джона Леннона уже не имели никакого значения. Звучали выстрелы и шансон, а бритые парни не дали миру мечтателей ни единого шанса. Для молодых же идеологами стали Егор Летов, Виктор Цой и Курт Кобейн.

Парадокс, но именно человек, родившийся в американском городке лесорубов, едва ли не лучше других сформулировал потерянность того поколения. «Gramma, take me home!» — ревел он, и мы подсознательно чувствовали боль, но толком не понимали, где этот дом. Потерянное поколение в потерянной стране. Курт моментально стал своим в той стране, похожей на социальную и экзистенциальную бездну.

Тогда этот 27-летний человек казался чуть ли не старым. Но после мы пережили его, вот только во многом так и остались потерянными детьми; инфантилизм — отличительная черта нашего поколения. Знаете, в истории случались крестовые походы детей. Во Франции его возглавил 12-летний пастух Этьен, в Германии — девятилетний Никлас. И дети пошли войной. Так вот, Курт Кобейн, который меньше всего хотел стать «пророком», этот испуганный ребёнок, возглавил поход детей, подростков в век XXI. Неслучайно одна из его песен, одна из главных песен в истории, называется «Smells like teen spirit» («Пахнет молодёжным духом»), подчас звучащая как манифест: «Hello, hello, hello, how low? Here we are now, entertain us…»

Курт Кобейн за барабанами в школьной группе. 1981 год

Конечно, Курт не закладывал в неё революционных смыслов, но в том и величие произведения, что оно всегда больше своего создателя. Вот этот альбом, иронично озаглавленный Nevermind (то есть «не имеет значения»), проданный тиражом более 30 миллионов копий, не только перевернул музыкальную индустрию, но и, по сути, приговорил всё прежнее мироустройство; в массовой культуре так точно. Он вывел из тени миллионы тех, кто никогда бы, ни при каких обстоятельствах не мог рассчитывать на успех, который столь много значит между людьми.

Эпоха Рональда Рейгана с его показным благополучием, где боги разъезжали на розовых кадиллаках, а мир танцевал под Майкла Джексона или помпезные баллады рок-звёзд, кончился. Его разрушил человечек в растянутом свитере под Фредди Крюгера, воплотивший библейское «последние станут первыми». И сейчас я говорю не только о том, что группы вроде Alice in Chains или Soundgarden с великолепным Крисом Корнеллом стали популярны, точно какая-нибудь Мадонна — я о том, что так называемый мейнстрим прекратил существовать, а им стал так называемый андеграунд.

Курт провозгласил начало эры неудачников. В 1977-м Sex Pistols пели, что будущего нет — в 1991-м Курт Кобейн объяснил, почему это так. Будущего нет, потому что нет того, ради чего стоит создавать это будущее. И тогда же, кстати, вышли две знаковых книги. В 1991-м роман «Американский психопат» Брета Истона Эллиса, засвидетельствовавшего, что общество потребления вступило в конечную стадию — пожирания самого себя. В 1992-м политологический труд «Конец истории, или последний человек» Фрэнсиса Фукуямы, заявившего, что история кончилась, потому что человечество достигло вершины эволюции в своей либерально-демократической форме.

Julie Kramer
Курт Кобейн и Дэйв Грол дают интервью журналисту Курту Сент-Томасу. 1991 год

Но трагедия в том, что мир новый по своей циничности и жестокости не уступал миру старому — наоборот. Вместо корпораций — транскорпорации, вместо телеэкрана — матрица социальных сетей; и каждый готов на всё, чтобы получить если не 15 минут славы, о которых говорил Энди Уорхол, то хотя бы минуту.

Курт Кобейн ненавидел именно славу или, более глобально, успех. И тут не стоит делать из него мученика, пленника — нет, он был болезненный человек (достаточно почитать его дневник). Просто есть особая ирония в том, что идолом стал социопат, ненавидевший свою жизнь, но превративший свою жизнь в аквариум, за стенками которого одновременно находились миллионы людей. Это была своего рода патология, а Курт всю жизнь собирал отклонения и патологии. Что ж, эта могла бы считаться жемчужиной в его коллекции.

Курт Кобейн сконцентрировал в себе, на себе энергию разрушения, которое десятилетиями накапливалась в мире — том, что по ту сторону экрана. И энергия эта перенеслась через экран в реальную жизнь. Пластмассовый мир, как пел Летов, всё-таки победил.

И вот к деятельной власти приходит поколение, или уже пришло, воспитанное на разрушении. Доказательства мы видим вокруг. Певец разрушения по имени Курт давно мёртв, как и рок-н-ролл, но мы ещё нет. И конца истории нет — либерально-рыночная модель не оказалась вершиной эволюции. Своих пяти минут славы мы так и не получили. Успех не принёс удовлетворения, сколько круассанов ни съешь, сколько машин ни купи. И спустя 30 лет после выхода Nevermind некоторые вещи всё-таки стали иметь значение. Как минимум вопрос выживания. И вот для этого нам всё-таки придётся научиться не только разрушать, но и создавать.