Гойко Митич — Золотой Витязь России

«Этот молодой наверняка знает, где спрятано золото», — кто из бывших советских ребятишек не знает, что именно с этой фразы начинается легендарный фильм трилогии «Сыновья Большой Медведицы» — «Токей Ито»! «Если что случится, за все ответит краснокожий», «Я хочу выкурить трубку мира и поговорить о справедливости», — эти слова многие матери Советского Союза часто слышали в открытые окна квартир, когда их дети во дворах играли в индейцев.

В рамках МКФ «Золотой Витязь» в среду 24 мая во вновь открытом после многих лет упадка кинотеатре «Москва» города Севастополя проходила творческая встреча с лучшим в мире индейцем Гойко Митичем. Перед встречей был показан любимый в детстве, но, честно говоря, несколько подзабытый фильм, снятый больше 50 лет назад. Я как будто вновь вернулась в октябрятское детство, когда всего лишь за 10 копеек можно было перенестись в мир раскаленных прерий, полный опасностей и романтики.

Этому сегодня способствовала вся окружающая обстановка. Кинотеатр «Москва» по своей архитектуре и внутреннему устроению, продуваемому всеми ветрами зрительному залу, напоминает советский Дом культуры времен позднего застоя, когда вокруг все пришло в запустение. В Севастополе не так много кинотеатров, а до присоединения Крыма к России их было еще меньше. Все постепенно, конечно, образуется. «Москва» не сразу строилась, а пока надо отдать должное севастопольским зрителям. При полном отсутствии рекламы кинофестиваля зал был полный, люди даже сидели на ступеньках. После показа зрители долго аплодировали. Двадцатисемилетний Гойко Митич с обнаженным торсом, мягкой походкой барса и строгим, но справедливым взором заставил зрителей забыть о некомфортном зале, пожилых перенестись во времена молодости, а молодых — восхититься живым мастерством актера при полном отсутствии убивающих естество жизни спецеффектов.

Восточногерманские вестерны создавались, чтобы противостоять засилью американского капиталистического кинематографа. Фильмы про индейцев очень даже вписывались в коммунистическую идеологию. В них были красные и белые, то есть краснокожие и бледнолицые. Причем красные — хорошие, а белые — плохие. Были там глупые американские блондинки, рыжие порочные «женщины с низкой социальной ответственностью» и в противоположность им заботливые матери угнетаемых капиталистами индейцев. Добро и зло имело четкие грани, а так бывает только в детстве. Поэтому и пробирает «Чингачгук» до слез. И слезы эти об утраченных иллюзиях детства, о разрушенной надежде на светлое будущее, которое нам всем обещали, об обществе социальной справедливости, которое мы так и не построили.

Гойко Митичу задавали много вопросов. Но люди обращались к нему не как к актеру, а как к Чингачгуку. Народ до сих пор ассоциирует его с героями немецких вестернов. «Считаете ли вы американцев виновными в геноциде индейцев?» — этот вопрос поставил Гойко в тупик, потому что, по его мнению, индейцы — это и есть настоящие американцы, а геноцид им устроили европейцы, воюя друг с другом — испанцы с португальцами, англичане с ирландцами, французы с итальянцами — за лучшие земли индейцев, отодвинув истинных хозяев прерий на задворки истории.

«А не хотели бы Вы снова сняться в вестерне?» — спросил кто-то из зала. «А кого я теперь смогу сыграть? Я седой!» — усмехнулся актер. На самом деле в 2016 году вышел новый вестерн «Виннету и Олд Шаттерхенд» (Шаттерхенд — тоже персонаж произведений Карла Мая), где Гойко Митич играет старого индейского вождя, у которого есть красивый и молодой сын, как две капли воды похожий на молодого Гойко. Несмотря на единый первоисточник, это уже совсем другой фильм. Он почти карикатурный, в нем нет того духа искренности и безыскусности, который царил в фильмах пятидесятилетней давности. Но что толку говорить о чести, когда речь идет о коммерческих интересах?

По окончании творческого вечера зрители долго не отпускали Гойко, все хотели перекинуться с ним парой слов, сфотографироваться, получить автограф. Но были и такие, кто сам дарил ему подарки. Например, его давний поклонник, очень молодой человек по имени Александр подарил ему новую двухсотрублевую купюру с видом на Херсонес. Несмотря на свою занятость, Гойко Митич дал эксклюзивное интервью корреспонденту ИА REGNUM.

Я родился в деревне в 1940 году. Отец мой был партизаном. Он не боялся ничего, он все мог отдать за правду. Ему удалось выжить на войне, и он всегда был для меня примером. У меня было две мамы, одна из которых, на самом деле, — бабушка. Бабушка всегда думала, что она лучше знает, как меня воспитывать. Она считала, что мама все делает не так хорошо, как бабушка. Мама ей позволяла делать, как бабушка хотела. Бабушка моя — деревенская женщина, очень хорошая, она всегда брала меня с собой в лес, в поле, на природу, и мама меня с ней отпускала. Я до сих пор благодарен своей бабушке за то, что я ни разу в жизни не закурил. Когда я был маленький, у нас заасфальтировали улицу, и бабушка мне сказала, что если я буду курить, мои легкие станут такими же черными, как асфальт. Я очень испугался. И всегда, когда я видел курящих людей, то представлял их легкие цвета асфальта. Это страшно было. Когда снимался мой первый фильм про индейцев «Сыновья Большой Медведицы», это вызвало большие трудности. Я там должен был курить трубку, а я никак не мог, у меня не получалось. Это был самый тяжелый кадр для меня из всего процесса съемок. 20 раз переснимали. И то плохо получилось — я мало дыма втягивал и выдыхал.

Это хорошо, что я не курю. Когда я рос, у меня был контакт с природой, в 6 лет я научился скакать на лошади. Я занимался спортом. Это пригодилось потом в профессии. В школе я был средним учеником и выделялся только спортивными успехами. Потом была гимназия, это так у нас называется. После гимназии поступил в физкультурный институт.

Когда я был студентом, в Югославии снималось очень много фильмов. И англичане, и итальянцы, и французы снимали картины. Им нужна была массовка, ассистенты режиссеров приходили в институты и искали среди студентов тех, кто им подходил. А студенты были только рады подработать. Первая моя работа в кино была в английском фильме. Мне повезло, что я умел скакать на лошади. Я был в хорошей физической форме, знал приемы борьбы. Меня и еще нескольких студентов выбрали. Ко мне подошел режиссер и сказал, что я очень похож на актера, который играл главную роль. Я стал его дублером. Меня посадили на лошадь, одели в рыцарский костюм. Это был фильм «Лонселот и Королева». Я должен был ехать на лошади и держать под уздцы еще двух лошадей. Я так раньше не делал никогда. Думаю, если сейчас упаду, то это будет не очень хорошо. Но не упал, слава Богу. Меня заметили режиссеры. Стали давать маленькие роли. А потом были роли чуть больше, потом главные. Так я в кино и остался. Хотя актером быть не хотел.

Это очень интересный момент. Я собирался идти кататься на лыжах, уже стоял в дверях с лыжами, как зазвонил телефон. Я еще думал, брать трубку или не брать. Ладно, думаю, возьму. Там девушка говорит, чтобы я немедленно ехал на студию на пробы. Я ей говорю, какие, мол, пробы, я на лыжах сейчас поеду кататься. Она возмущаться начала: «Какие лыжи?» Получается, что если бы я трубку тогда не снял, то до сих пор бы на лыжах катался.

Я хотел быть тренером, заниматься спортом. Лыжами. (Смеется). А когда я был маленьким, мечтал стать моряком, капитаном корабля. А бабушка очень хотела, чтобы я стал врачом. Она болела ревматизмом и думала, что я смогу ее вылечить. Но все вышло иначе.

Я много ролей сыграл, но образ индейца — самый главный, самый известный. Зрители хотят меня видеть индейцем. У меня много других хороших ролей. Я играю, кроме кино, еще в театре. Есть такой мюзикл, например, «Грек Зорба», очень интересный. Там надо петь и танцевать. Я там играю.

После окончания работы над фильмом «Сыновья Большой Медведицы», где я сыграл свою первую главную роль, премьера была в Берлине. Этот фильм так понравился в ГДР! 10 миллионов жителей ГДР посмотрели этот фильм. А там всего-то тогда жили 17 млн человек. Очень большой был успех. Продюсер мне тогда позвонил и сказал, что мы сделаем еще один такой фильм, чтобы я не соглашался ни на какие другие предложения. Потом был «Чингачгук», третий фильм был «След сокола». В Берлине мне дали квартиру на волне этого успеха. И я там остался. Стал играть в театре Вальдбюне под открытым небом. Я сыграл Спартака, Труффальдино, сыграл Д’Артаньяна в «Трех мушкетерах». И в «Четырех мушкетерах» я тоже играл. Ринальдо Ринальдини тоже. Позднее я играл в спектакле «Полет над гнездом кукушки», но это уже в другом театре. Там очень хорошая была роль, с интересными монологами. Каждый год в театре под открытым небом выходит премьера. Я в течение 15 лет играл в театре под открытым небом, в котором размещается до 8 тыс. зрителей. Это как стадион.

Все время там жил. Уезжал только на время съемок. Бывал в Советском Союзе часто. В Самарканде снимался, в Минске, в Ялте, на Кавказе. Играл русского партизана, играл маршала Соколовского. Однажды пошутил с одним генералом Советской армии в ГДР. Сказал ему, что выше его по званию.

Да, я писал сценарии для двух фильмов про апачей, вместе с режиссером.

Что такое слава, я не знаю. Для меня все это было естественным. Звездной болезнью я никогда не болел.

Я был очень хорошим мальчиком. Много времени проводил на природе. Прислушивался к ней. Зверей любил, птиц. Я не курил, не пил, этим не интересовался, серьезным был, поэтому, конечно, выделялся на общем фоне. В здоровом теле — здоровый дух, и наоборот. У меня были к себе очень высокие требования. Я был бы очень рад, если бы узнал, что такие ребята есть и сейчас. А то сейчас молодежь смотрит только в гаджеты, даже глаза к небу не поднимает. Это общая проблема молодежи во всем мире. И наркомания очень большая проблема. Жизнь у них проходит мимо, они ее не замечают.

Конечно. Это проблема. Я встречал в жизни разных женщин, но до сих пор еще не женился. Не успел найти такую за 78 лет. Любовь нельзя искать. Она придет сама, она сама тебя найдет. Я жду этого. Сегодня найти настоящего партнера для жизни — это очень сложно. Это, с одной стороны, лотерея, с другой — Божья воля.

Зрители в зале тоже задавали Гойко Митичу вопросы личного характера. Он поделился с ними, что у него есть дочь 23 лет. Он скрывал ее от прессы до совершеннолетия, потому что не хотел, чтобы у нее были проблемы из-за его известности. На вопрос, почему он до сих пор не женат, актер отшутился, дескать, кто меня возьмет такого старого. В общем, с чувством юмора у него все в порядке. А поклонницам, наверное, греет сердце его холостое положение, если это, конечно, правда, и он не скрывает жену, как когда-то дочь…