Нужно ли нам выбирать между углеродным налогом и квотами на выбросы?

Москва, 14 февраля, 2022, 21:22 — ИА Регнум. По сообщениям Коммерсанта и РБК, 11 февраля в правительстве РФ под руководством первого вице-премьера Андрея Белоусова прошло совещание по обсуждению подготовленного Минэкономразвития проекта плана реализации Стратегии низкоуглеродного развития России до 2050 года. Операционный план должен быть утвержден до 1 марта, у федеральных органов власти совместно с крупным бизнесом есть две недели, чтобы его доработать.

Первый вице-премьер Андрей Белоусов считает, что России нужно определиться, по какому пути пойти в вопросе трансграничного углеродного регулирования. Он назвал два варианта: введение оборота квот на выбросы или налоговое регулирование парниковых выбросов. «Нам нужно для себя определиться, что для нас более приемлемо, более выгодно», — сказал первый вице-премьер.

Из выступлений министра экономического развития Максима Решетникова на совещании следовало, что Россия больше не воспринимает планируемый углеродный налог ЕС как фактор «торговой войны» (то есть, не собирается в целом делать ставку на оспаривание этой меры в ВТО или введение собственных протекционистских мер). Скорее, углеродный налог расценивается как вынужденный дополнительный повод ускорить российскую программу сокращения углеродного следа, чтобы сохранить конкурентоспособность российских товаров на рынках ЕС.

Статс-секретарь, заместитель министра финансов Алексей Сазанов рассказал, что представители министерства недавно вели переговоры с Еврокомиссией относительно того, какие инструменты Евросоюз сможет принимать для зачета. У европейцев «жесткая позиция» — только прямой верифицируемый платеж за углерод в России можно будет использовать для освобождения от уплаты углеродного налога ЕС, подчеркнул Сазанов.

Представители крупного бизнеса, в том числе председатель правления «Сибур Холдинга» Дмитрий Конов, глава совета директоров НЛМК Владимир Лисин и председатель правления «ФосАгро» Андрей Гурьев, на встрече заявили о своих опасениях по поводу проектируемого в Евросоюзе трансграничного углеродного механизма, который угрожает дополнительными издержками российским экспортерам (все три компании являются крупными экспортерами своей продукции — полимеров, стали и удобрений, соответственно).

В целом плата за углерод — «самый мучительный» вопрос, сказал спецпредставитель президента по связям с международными организациями по вопросам устойчивого развития Анатолий Чубайс. Систему торговли квотами на выбросы и налог на углерод принято считать двумя основными инструментами ценообразования углерода в целях экономического стимулирования бизнеса к сокращению парниковых эмиссий.

В низкоуглеродной стратегии, принятой в конце октября 2021 года, этот вопрос ставится осторожно — «цена на углерод» называется лишь в качестве одной из возможных мер целевого сценария применительно к наиболее неэффективным углеродоемким отраслям. В проекте операционного плана также не прописано таких потенциальных решений.

Комментарий автора методологии «углеродного следа» и аналитика углеродного регулирования Виктора Потапова

Нельзя выстраивать планы национального углеродного регулирования, основываясь на откровенной дезинформации, несущейся из «каждого утюга» в наших СМИ, в том числе из уст нашего великого реформатора Анатолия Чубайса, в частности, о том, что якобы «систему торговли квотами на выбросы и налог на углерод принято считать двумя основными инструментами ценообразования углерода».

Во-первых, как установлено ещё в 2004 году в исследованиях ИЭА (Институт экономического анализа), порядок ценообразования стоимости квот на выбросы углерода определяется уровнем ВВП, приходящимся на единицу квоты на выбросы углерода в тонном эквиваленте СО2, и не зависит от величины углеродного налога.

Во-вторых, «цена на углерод» в процессах сокращения выбросов определяется как себестоимость затрат на сокращение выбросов. Эта себестоимость может зависеть от величины возможного налога на углерод, который является всего лишь стимулирующим фактором, «кнутом» для несения необходимых затрат на внедрение технологий по сокращению выбросов и увеличению их поглощения.

Главная задача дезинформации о «цене на углерод» состоит в сокрытии факта, что сокращение выбросов парниковых газов на 1 тонну в эквиваленте СО₂ дает на российском рынке, во-первых, экономию затрат по сокращению использования углеродообразующих ресурсов в размере около €25 (на рынках ЕС на €100−500 за счет разницы внутренних и внешних цен на потребляемые ресурсы), а во-вторых, возможность увеличения экспорта сэкономленных ресурсов и его количественных объемов для взимания экспортной пошлины в размере около €100 на тонну сокращенных выбросов.

Например, в России затраты на сокращение одной тонны выбросов в размере €10 дают прибавку к бюджету в размере около €125. Некоторые иностранные эксперты говорили на Гайдаровском форуме о доходности подобного «зеленого бизнеса» в $15 на один вложенный доллар.

Второе, о чем упрямо молчит 20 лет вездесущее российское прозападное климатическое лобби, что стоимость квот на выбросы определяется как доля ВВП, которая приходится на единицу квоты. В России определенная таким образом реальная стоимость квоты на выбросы составляет около €1000 на тонну, а в развитых странах — свыше €3000 на тонну квоты.

Третья неприятная для лоббистов тема, что величина квоты на выбросы на внутреннем рынке при сохранении нейтрального баланса объемов выбросов и поглощения определяется объемом поглотительного ресурса территории страны, который, по оценкам наших ученых, сделанным по результатам НИР еще в начале века (Г. А. Заварзин, В. М. Болдырев), составляет от 5 до 8 млрд тонн в эквиваленте СО₂ в год, при выбросах в настоящее время чуть более 2 млрд тонн. Возможные варианты величины капитализация этого поглотительного ресурса в экономике страны составляют:

по величине себестоимости затрат на сокращение выбросов (например, по 10 евро за тонну) составляет €50−80 млрд в год;

по величине текущей стоимости на углеродном рынке квот в ЕС — 450−720 млрд в год;

по величине стоимости квот в РФ — от €5 до 8 трлн в год;

по величине доли ВВП на единицу квот в странах ОЭСР — €15−24 млрд в год.

То есть капитализация поглотительного ресурса территорий России может быть реальным источником дополнительных инвестиций в экономику. По этому пути в настоящее время идут США, где фонд Рокфеллера инициировал процесс капитализации поглотительного ресурса на своей территории и территории Бразилии и Канады, в целях формирования активов для совместного углеродного регулирования.

Именно изложенные выше величины стоимости объемов капитализации поглотительного ресурса территорий РФ и себестоимости сокращения выбросов должны лежать в основе национальной системы углеродного регулирования, а не «наезды» стран ЕС со страшилками СВАМ и ТУР, которыми промывают мозги нашим экспортерам и регуляторам.

В сложившихся реальных экономических условиях в России целесообразно ввести не плату за выбросы, как предлагает наш «великий реформатор», а субсидии из федерального бюджета за сокращение выбросов в размере, например, €10 за тонну для компенсации затрат субъектов хозяйственной деятельности на сокращение выбросов. В результате подобное решение будет приносить бюджету РФ дополнительные доходы свыше €100 за тонну выбросов в эквиваленте СО₂ в год, в том числе даст возможность увеличения экспортных поставок углеводородов и одновременно стимулировать внедрение предприятиями технологий, сокращающих выбросы, и не только углеродные, но и вредные. И только после внедрения предприятиями этих технологий лет через десять можно рассматривать возможности внедрения системы квотирования или углеродного налога.

Предлагаемый вариант концепции углеродного регулирования никто не заносил правительству РФ и Андрею Белоусову на рассмотрение, но он прекрасно известен представителям Минэкономразвития и Совета Федерации ещё с 2010 года. Но для реализации подобного сценария нужно здравомыслие и настоящая заинтересованность в развитии экологически чистой экономики в России, а не попытки выстраивания серых схем торговли российскими экологическими ресурсами в интересах других стран.

О попытках стран ОЭСР по внедрению ESG стандартов в международной торговле, об истинных целях законопроекта №37 939−8 «О проведении эксперимента по ограничению выбросов парниковых газов в отдельных субъектах Российской Федерации» и Федерального закона 296 ФЗ «Об ограничении выбросов парниковых газов» по «обналичиванию» российской углеродной квоты и поглотительного ресурса её территорий по серой схеме, отработанной в Киотском протоколе, читайте в статье «Климатические изменения и деньги. Часть 4».