Ответ Кудрину: не будет Госплана — не будет России!

В своем интервью, данном ТАСС 13 января 2022 года, глава Счетной палаты РФ Алексей Кудрин заявил, что «Госплана в России уже никогда не будет».

А что будет? Если дать краткий ответ по Кудрину, то он и дальше собирается административно-директивно навязывать приватизацию госсобственности для усиления конкуренции, учить всех предпринимательским навыкам, изменять судебную систему для усиления защиты частной собственности. К этим старым либеральным догмам он добавил новый тезис о необходимости зелёного энергоперехода и декарбонизации российской экономики.

На месте журналиста ТАСС следовало бы сразу задать вопрос о том, что Кудрин понимает под Госпланом. Уверенно отвечаю за Кудрина, что он не имеет представления об алгоритмах деятельности Госплана, а потому, отрицая Госплан, он даже не понимает, о чём говорит. Кудрин не понимает различий между задачей обеспечения пропорциональности развития экономики в желаемом направлении и стихийным достижением баланса между спросом и предложением с помощью рыночных цен, ведущим к банкротству предприятий и деградации национального производства в условиях господства транснациональных корпораций (ТНК).

Обвиняя Госплан в скоплении огромной денежной массы и возникновении острого дефицита на потребительском рынке, он оправдывает решение Ельцина и правительства Гайдара, принятое 30 лет назад, о либерализации цен необходимостью балансировки спроса с предложением. Вот здесь нужно сказать Кудрину «стоп»!

Фиксированность розничных цен на потребительском рынке способствовала скоплению у населения огромной денежной массы, растущему дефициту одних товаров и затовариванию других, расцвету спекуляции и коррупции. Конечно, нужен был переход к ценам равновесия (спрос равен предложению) на потребительском рынке, чтобы ликвидировать корни спекуляции и коррупции, но его нужно было проводить демократически, не снижая реальные доходы граждан. Для этого требовалось наряду с продуктовыми карточками, обеспечивающими граждан жизненными благами по фиксированным ценам, организовать государственную коммерческую торговлю, где все продавалось бы по ценам равновесия, но разница цен попадала бы не спекулянтам, а в государственный бюджет. И, конечно, нужна была демократическая денежная реформа с льготной переоценкой денежных сбережений.

Однако переход к ценам равновесия на потребительском рынке был сделан за счет запуска инфляции, «съевшей» реальные доходы и трудовые сбережения граждан, но способствовавшей образованию олигархического капитализма в России с государственной поддержкой, как это было сделано в Германии после Второй мировой войны. Следует отметить, что уже в последней трети XIX века в США, Германии и Японии применялась государственная поддержка для перехода к олигархическому капитализму. Уже тогда не было свободной конкуренции, существовавшей в начале XIX века, на запуск которой в XXI веке продолжает надеяться Кудрин.

Объясняю Кудрину, что к переходу к ценам равновесия на потребительском рынке Госплан не имел никакого отношения, поскольку это был вопрос политический. Госплан был занят выстраиванием производственных цепочек для выполнения государственных заказов, в том числе и заказов для розничной торговли. Конечно, соответствие розничных цен ценам равновесия на потребительском рынке было необходимо, чтобы при формировании планов экономического развития учитывать обратную связь по динамике прогнозных цен равновесия для выхода на траекторию роста реальной платежеспособности национальной валюты, то есть реальных доходов граждан (полезности). Но такая задача перед идеологами, обслужившими переход России к олигархическому капитализму, не стояла.

Требовалось развалить Госплан, занятый выстраиванием производственных цепочек для выпуска нужной государству продукции, в том числе и розничной торговли. Его сменил созданный командно-административными методами олигархический капитализм, использующий национальные ресурсы в целях личного обогащения. Все республики бывшего СССР превратились в бесперспективных аутсайдеров мирового экономического развития, в которых периодически устраиваются цветные революции для выпуска «пара» недовольных.

Однако Кудрин не замечает деградации национального производства. Наоборот, он считает, что благодаря болезненным реформам «страна за короткое время, всего за 10−15 лет, проделала огромный путь от нежизнеспособной плановой системы до признаваемой во всем мире полноценной рыночной экономики с работающими институтами». Почему Кудрин закрывает глаза на жизнеспособность плановой системы, обеспечившей победу СССР во Второй мировой войне и превратившей страну в супердержаву, определяющую вектор глобального развития? Почему как претендент на статус главного идеолога страны он не делает анализ ошибок и причин, приведших к крушению Госплана-победителя, а с ним и супердержавы? Подобно двоечнику, не знающему планирования экономики, он предпочитает уничтожить Госплан. Нет Госплана — нет проблем!

Более того, уже почти 150 лет не существует никакой свободной рыночной экономики, о которой говорит Кудрин. В мире господствуют ТНК, которые после Первой мировой войны осуществляют глобальное управление, навязывая государствам цикличность экономической политики «инфляция — война — финансовая стабилизация» с обслуживающими ее монетарными теориями, партиями, реформами и международными валютными системами, основанными на ключевых (резервных) валютах. Поэтому смысл слов «полноценная рыночная экономика» означает, по сути, отказ от самостоятельного управления развитием экономики страны, основанном на госпланировании, и переход страны в систему глобального управления, в которой ТНК обогащаются за счет перераспределения всех производимых доходов и активов других стран и социальных слоев в свою пользу.

Кудрин критикует советскую экономику, что она «серьезно работала на оборонный комплекс. Ежегодно производились сотни самолетов, танков, других видов вооружений, которые никому в тот момент не были нужны». Да, мы, сохраняя военный паритет, должны были переориентировать планирование развития нашей экономики на рост качества жизни. В этом и была одна из важнейших проблем планирования, которую нужно было решать. Но перестройка делалась не для этого, а для перехода из системы национального управления экономикой на основе госпланирования к глобальному управлению, основанному на цикличности экономической политики. Развал Госплана, конечно, сказался на деятельности предприятий, взаимодействие которых было нарушено. Естественно, сырьевые предприятия легко переориентировались на мировой рынок. В то же время предприятия обрабатывающей промышленности, особенно те, производство продукции которых содержало высокую долю добавленной стоимости, стали превращаться в банкротов. Этим и объясняется решение руководителя Центрального банка Виктор Геращенко о выдаче кредитов предприятиям на пополнение оборотных средств. Однако выдача денег, как и привлечение западных денег, не означает спонтанного появления на рынке нужных для наших предприятий деталей или станков, например, для производства самолета. Запущенный после уничтожения Госплана хаос уничтожил отечественные отрасли, определяющие технический прогресс, и сделал страну сырьевым придатком мирового сообщества, что и было ей предписано глобальным управлением.

Рассуждая о выборе модели перехода России к рыночной экономике с опорой на опыт своих западных соседей по соцлагерю, Кудрин отмечает отсутствие в этих странах такого жесткого госпланирования, ориентированного на оборону, и присутствие в них «достаточно ощутимого мелкого частного сектора, который производил товары народного потребления и больше был ориентирован на население». А кто мешал нашей стране создать такой мелкий частный сектор при сохранении национального управления экономикой? Ведь именно такое предложение сделал советник президента СССР академик Николай Петраков. «Насколько я помню, это не приветствовалось», — сообщает Кудрин. Почему не приветствовалось? Отвечаю: потому что был нужен переход к олигархическому капитализму с государственной поддержкой по шаблону последней трети XIX века.

Великий Кудрин с гордостью вспоминает об экономических кружках 1980-х годов, изучавших любой опыт социалистических стран, в частности, их опыт приватизации. Не понимаю, зачем было все это изучать. Лучше бы изучали механизмы (алгоритмы) падения всех наших соседей. Может, и увидели бы, что алгоритм, как и в СССР, был один и тот же с небольшими модификациями. Везде во всем обвинялся план и проводились реформы по запуску хаоса в управление экономикой посредством предоставления все большей самостоятельности предприятиям в их ориентации на прибыль. Это вело к росту цен, возмущению населения партийным руководством, предоставлению ещё больших прав предприятиям и т. д., пока все страны дружно не перешли в систему глобального управления с обвинением во всех бедах госпланирования и коммунистических партий. Кому теперь принадлежат их бывшие знаменитые заводы? Не государствам, а ТНК.

Кудрин считает, что возможность реализации китайского сценария мы потеряли в 1960-х годах, когда была свернута «косыгинская реформа», увеличившая роль показателей прибыли, но не затронувшая основ плановой экономики. Именно часть руководства СССР по объективным и субъективным причинам уничтожала систему национального управления с помощью реформирования экономики и блокировки научного подхода к переходу от ручного управления экономикой к автоматизированному, которое могло обеспечить рост качества жизни в стране. Оно же после второго нефтяного шока и организовало кружки в 1980-е годы для подготовки будущих идеологов уничтожения Госплана и передачи страны в систему глобального управления.

Поэтому смешно читать, как Кудрин сообщает, что в те годы он писал статьи, посвященные необходимости реальной конкуренции, замещая её словами «экономическое соревнование». О какой конкуренции можно говорить при переходе в систему глобального управления ТНК? И при чем здесь болтология о свободомыслии, фантазийных новых сценариях, которые выходили за рамки плановой экономики, не имея никаких представлений, что она собой представляет? Поэтому и получается каша в голове «главного идеолога страны», путающего планирование для обеспечения пропорциональности развития экономики, то есть выстраивании необходимых производственных цепочек в желаемом направлении, с либерализацией цен на потребительском рынке, балансирующих спрос с предложением.

Он искренне радуется, что Россия стала «нормальной рыночной экономикой», в которой созданы новые институты и приняты ключевые законы. Он гордится тем, что, будучи вице-премьером, способствовал признанию России всеми международными организациями как страны с рыночной экономикой, и что при его вице-премьерстве уровень жизни в стране вырос в три раза, забывая о том, что в это о время — с 2000 до 2011 год — произошло повышение цен на нефть.

Кудрин продолжает жить в созданном им догматическом мире, не замечая, что сегодня правительство опять стоит перед необходимостью введения продуктовых карточек, то есть с чего начинали, к тому же и пришли после 30 лет. На вопрос, «что нужно изменить в нынешней экономике России с учетом опыта проведения таких масштабных реформ?», от него можно услышать все те же декларации о необходимости развития конкуренции и расширении частной инициативы с передачей госпредприятий и федеральных земель в эффективную частную собственность, обучения предпринимательским навыкам и изменения судебной системы для усиления защиты частной собственности. Будучи значительно постаревшим и ослабевшим идеологом из-за провала в России рыночной экономики, сделавшей её аутсайдером мировой экономики, он упорно пытается и дальше диктовать России её будущее.

Сегодня ТНК навязывают России «зеленый энергопереход» для окончательного уничтожения её экономики, её будущего. Поэтому он добавил к своим старым рыночным лозунгам лозунги о необходимости энергоперехода и декарбонизации национальной экономики. Он вновь готов дисциплинированно выполнять указания ТНК, поскольку рост реальных доходов граждан России его не интересует вообще. Конечно, ему не нужен Госплан для сознательного выстраивания производственных цепочек, обеспечивающих развитие экономики в направлении роста реальных доходов граждан. Его устраивает аутсайдерство России с беднеющим и погибающим населением, в которой вместо Госплана стихийно рулит международная торговля, обрекающая Россию на уничтожение. Его не пугает и снижение реальных доходов граждан России из-за роста инфляции по итогам 2021 года почти на 8,4%. Он считает, что не нужно защищаться от мировых процессов. Он уверен, что денежно-кредитная политика, проводимая в этих условиях Центральным банком согласно требованиям МВФ, позволит в целом удержать ситуацию под контролем и в перспективе приведет к сдерживанию инфляции. Но при чем здесь Центральный банк, в задачу которого не входит выстраивание нужных производственных цепочек для роста реальных доходов граждан?

Оставаясь в своем догматическом восприятии мира, Кудрин не видит, что мир меняется.

Пандемия, вызвавшая разрыв межотраслевых и межстрановых экономических связей, а также потери общественного рабочего времени, продемонстрировала кризис глобального управления, основанный на высоком риске глобальной координации в форме торговли товарами и деньгами. Постпандемийный синдром вылился в высокие темпы роста мировой инфляции, безработицы, социального неравенства и бедности, внутриполитической напряженности. Произошло осознание всеми странами (кроме главного идеолога России Кудрина) необходимости перехода от либеральной стратегии к протекционизму, предполагающему переход от гиперглобализма к развитию региональной экономической интеграции («ближе к дому»), к повышению роли государства в реагировании на кризисы и обеспечении социальной защиты людей.

Следуя цикличности капиталистического развития, вслед за протекционизмом должно произойти военное разрешение глобального кризиса. Учитывая ядерный потенциал разных стран, сегодня их прямое военное столкновение исключается. Выход найден в осуществлении всеми странами цифровой трансформации, способствующей установлению тотального контроля за поведением людей. Одновременно развивается конкуренция государств в создании ИИ в военно-технической сфере, что по значимости сопоставимо с созданием ядерных вооружений. Поэтому слова президента РФ Владимира Путина, что «лидер в сфере ИИ станет властелином мира», вызвали реакцию Илона Маска, заявившего, что победитель в конкуренции ИИ станет победителем в Третьей мировой войне.

В нынешнем пандемийном периоде конкурируют глобальные проекты Запада и Китая, не имеющие отношения к обеспечению выхода мировой экономики из глобального кризиса. Глобальный проект «Инклюзивный капитализм», который преподносят как «справедливый» капитализм, служит интересам укрепления власти мировой финансовой олигархии. Главными механизмами его практической реализации в соответствии с концепцией «Индустрия 4.0» являются цифровая трансформация мировой экономики с использованием ИИ для управления людьми, а также зелёная повестка, предполагающая переход к альтернативным источникам энергии за счет сжатия производства, прежде всего, в развивающихся странах. Не нацелен на выход из глобального кризиса и китайский проект «Один пояс, один путь», служащий целям экспансии Китая за счет развития инфраструктуры в странах Евразии и Африки.

Как и положено для монополистического капитализма, в киберпространстве господствует большая четверка (пятерка) американских транснациональных компаний GAFAM (Google, Amazon, Facebook, Apple, Microsoft). Развернувшаяся в мире цифровая вакханалия, обслуживая расширение экономического хаоса, не имеет никакого отношения к росту общественной производительности труда, к росту реальных доходов граждан.

Но, благодаря навязыванию хаотичной цифровой трансформации всем государствам, GAFAM обеспечивает концентрацию цифро-финансовой власти, подчиняя себе все государства и ускоряя при этом движение в направлении военного разрешения нынешнего глобального кризиса.

Военному разрешению нынешнего глобального кризиса может противостоять лишь один глобальный проект — «кибернетическое планирование экономики», нацеленный на рост качества жизни и культурное развитие личности. В его основе лежит обобщение планового опыта Госплана СССР, являвшегося единственным в истории человечества сознательным координатором межотраслевых взаимосвязей для конструирования будущего развития экономики в интересах людей.

Высокая точность координации деятельности экономических субъектов, гибкость планирования экономики в реагировании на изменения в конечном спросе и предложениях производителей по новым технологическим способам производства может быть достигнута только за счет привлечения достижений цифровой революции. Поэтому стране так жизненно необходим переход от ручного управления к автоматизированному с передачей согласования производственных взаимосвязей проактивному искусственному интеллекту (ИИ), то есть экономическому роботу, основанному на динамической модели межотраслевого баланса (ДМ МОБ), представляющей собой систему математических алгоритмов, имитирующих метод последовательных приближений составления плана Госпланом, для расчета траектории движения экономики в направлении роста реальных доходов граждан и укрепления государственного суверенитета России.

Руководство страной осознало необходимость автоматизации управления экономикой в 1958 году, запоздав на 10 лет после опубликования в США книги Винера «Кибернетика». Важность автоматизации управления экономикой для СССР была осознана и руководством США, понимавшим свою обреченность на поражение в холодной войне, если автоматизация управления в СССР состоится. Для недопущения победы СССР в холодной войне в стране началось реформирование по запуску экономического хаоса с блокированием научного подхода к автоматизации управления экономикой.

В юбилейный 100-летний год рождения Госплана Россия возвращается к переосмыслению причин его «взлета и падения». Пришло время для внедрения его современного аналога — проактивного ИИ, реализующего усовершенствованный опыт Госплана, но уже на принципах экономической кибернетики с использованием достижений цифровой революции. Проактивный ИИ в экономике, организующий потоки информации о цифровых двойниках всех производимых продуктов и услуг для выстраивания на базе ДМ МОБ производственных цепочек в направлении роста реальных доходов и национальной безопасности. Он и станет экономическим механизмом реализации проекта «Кибернетический Госплан» — единственного проекта, позволяющего мирно разрешить нынешний глобальный кризис и изменить вектор глобализации в направлении реализации моральных ценностей и культурного развития человека.

Поэтому вопрос «быть Госплану или не быть» означает, по сути, вопрос «быть России или не быть»? Думаю, власть России, её народ и предприниматели, соединившие свое будущее с Россией, а также мировая общественность примут правильное решение, что кибернетическому Госплану быть, вопреки либеральным догматикам-идеологам, ведущим мир к катастрофе.