Новая геополитическая хореография в Закавказье: вместо «3+3» – «3+2»

Когда после встречи в Стамбуле в середине ноября месяца заместителей глав МИД России Андрея Руденко и Турции Седата Онала появились сообщения, что стороны готовятся запустить в Закавказье формат сотрудничества «3+3» (Россия, Турция, Иран, Азербайджан, Армения и Грузия), мало кто верил в то, что переговорный процесс на этом направлении приобретет интенсивный характер. Все вспоминали, как с проектом создания новой системы региональной безопасности после кавказской войны августа 2008 года выступала Анкара. Тогда об этом много говорили на разных уровнях и предпринимали даже определенные усилия. Вспомним также так называемую футбольную дипломатию между Турцией и Арменией или Цюрихские протоколы октября 2009 года. США в те годы заявляли, что признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии изменило баланс сил в регионе, и рассматривали Турцию в качестве главного проводника своих интересов.

Кстати, в том варианте проекта было немало интригующих сюжетов. Американцы стимулировали устремления Анкары на кавказском направлении обещаниями ускорить процесс ее интеграции в ЕС. Это первое. Второе. Турецкие СМИ тогда сообщали, что в формате «3+3» Турция предлагала для урегулирования абхазского конфликта идею создания общего государства, в котором Абхазия и Грузия имели бы равный статус, при этом Абхазии предоставлялась возможность налаживать отношения с другими государствами, предполагающая в «определенных случаях право оформления соглашений». Согласно проекту подготовленного документа, как утверждают турецкие СМИ, «субъект мог иметь собственные вооруженные формирования и полицейские силы — фактически предлагалась модель конфедерации». По всем признакам нечто подобное готовилось и для Нагорного Карабаха. И это говорило о том, что реализация турецкого проекта ставила под вопрос территориальную целостность Грузии и Азербайджана.

Когда президент Грузии Михаил Саакашвили выразил свое несогласие с Анкарой, последняя предложила второй вариант в формате «пятерки» («3+2»), хотя чуть позже турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган заявлял, что «в переговорах должна принимать участие и ООН, а не ЕС и США». Как вспоминает экс-заместитель помощника государственного секретаря США Мэтью Брайза, «американская сторона не была даже информирована об этом». Но в итоге по разным причинам цюрихский процесс был сорван, что осложнило в дальнейшем поиски выхода из сложившейся ситуации. В нашем случае историческая параллель представляется уместной потому, что Анкара вернулась к своему кавказскому проекту после второй карабахской войны, в результате которой Азербайджан вернул под свой контроль ранее утраченные районы, а в Нагорном Карабахе появился контингент российских миротворцев. Причем эта война, как констатирует английская газета The Guardian, «еще раз показала, что США и их европейские партнеры уже не определяют кавказскую политику».

Еще один важный фактор: Россия и Иран поддерживают проект Турции, как и Азербайджан с Арменией. Тбилиси выступил против из-за участия в формате Москвы и отсутствия в нем США и ЕС. Это снимает ощущение того, что «все делается на скорую руку» и что инициатива Турции оказывается, «как всегда, поспешной и несовершенной». Если это было бы так, то Россия, формально участвуя в этом процессе, могла бы его «тихо саботировать». Такого не происходит. Напротив, Москва фактически реанимирует геополитическое значение в Закавказье исторического треугольника Россия — Турция — Иран, потенциально рассматривая его в качестве главного гаранта региональной безопасности. Теперь о некоторых важных дипломатических нюансах. Во-первых, предлагаемый формат — во всяком случае, на данном этапе — не предусматривает активного сотрудничества с США, ЕС и ООН. Во-вторых, реализуется платформа, предложенная Эрдоганом.

А с подачи России формату предается статус консультативного органа для решения проблем региона в контексте своеобразного продолжения достигнутых 9 ноября 2020 года договоренностей по прекращению второй карабахской войны. И первое заседание (правда, без участия Грузии) на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств России, Турции, Ирана, Азербайджана и Армении уже состоялось в Москве. Как сообщает МИД России, «стороны обсуждали перспективы развития многопланового регионального сотрудничества» с целью «сфокусировать работу платформы на практических вопросах, представляющих интерес для всех ее участников». При этом избранный сторонами консультативный формат дипломатических коммуникаций расширяет возможности для многопланового маневрирования всех его участников. Так еще на одной площадке сошлись Азербайджан и Армения, Армения и Турция, не говоря уже о расширении горизонтов сотрудничества между Россией, Турцией и Ираном.

В случае успешной работы этого механизма будут повышаться как статус представительства на таких форумах, так и расширяться масштабы принимаемых решений при сужении проблемного поля. И еще. Результаты состоявшихся в Москве консультаций в формате «3+2» получили широкое освещение в ведущих мировых СМИ, хотя принцип относительной открытости не исключает наличия закрытых консультационных площадок, где преимущественно решаются вопросы военно-политического характера. Тбилиси пока вне этого процесса. Он выжидает, действуя с оглядкой на Запад. Но это до момента, пока формат «3+2» не станет принимать решения, которые так или иначе затрагивают национальные интересы Грузии, и когда она почувствует выпадение из схем новой региональной геополитики. Вот почему в Тбилиси много выступают с заявлениями, но еще больше не договаривают. Там очень своеобразно отреагировали на формат «3+3». Сначала глава МИД Грузии заявил, что необходимо участие Тбилиси, потом решил сделать паузу.

На прошедшем в начале месяца заседании министров иностранных дел стран — членов ОБСЕ глава российского МИДа Сергей Лавров прямо дал понять: Грузии стоит присмотреться к новым форматам безопасности. Правда в том, что в Закавказье происходят динамичные процессы и всем странам региона рано или поздно придется принимать важные решения — далеко не символического значения. У Тбилиси все еще впереди.