США должны учиться жить и взаимодействовать с Китаем — Strategist

Когда президент СШАБилл Клинтон поддержал вступление Китая во Всемирную торговую организацию, он заявил о том, что подобный шаг приведет к глубоким изменениям «изнутри». Вступив в ВТО, Китай не просто согласился бы импортировать больше американских товаров; этот шаг стал бы «согласием импортировать одну из самых заветных ценностей демократии — экономическую свободу». И «чем больше Китай либерализует свою экономику», считал Клинтон, «тем полнее он раскроет потенциал своего народа». Реальность оказалась намного сложнее, пишет бывший глава МИД ИзраиляШломо Бен-Ами в статье, вышедшей 20 октября в The Strategist.

Читайте также: США сами создали себе проблему в лице могучего Китая — Foreign Affairs

Идея о том, что свободная торговля неумолимо ведет к демократии, возникла не при Клинтоне. Действовал, исходя из того же предположения, еще его предшественник Джордж Буш — младший.

Спустя два десятилетия после вступления Китая в ВТО в 2001 году его экономика достигла ожидаемых рубежей. Но он далек от того, чтобы стать демократией, и американские лидеры не только потеряли уверенность в предполагаемой взаимосвязи между экономической и политической свободой, но теперь опасаются, что западная демократия может пасть жертвой китайского влияния.

Как предупреждал госсекретарь США Майк Помпео в прошлом году, свободный мир должен «изменить Китай, в противном случае Китай изменит нас». Точно так же после саммита «Большой семерки», который прошел этим летом, президент США Джо Байден определил борьбу между западными демократиями во главе с США и Китаем как «противостояние с автократическими правительствами всего мира». Следуя в каком-то смысле логике холодной войны, многие сегодня, похоже, полагают, что в мире есть место только для одной политической системы.

В некоторой степени Китай, похоже, придерживается аналогичного мировоззрения. Он рассматривает шаги Запада по защите прав человека как прямую угрозу своей внутриполитической стабильности. На первом же месте у него стоят национальный суверенитет и «национальное достоинство».

В любом случае США должны бояться своих желаниях. Китай — глобальная держава, экономика которой способствует росту и процветанию во всем мире. Если бы республика претерпела глубокую политическую трансформацию, вероятно, что процесс этот носил бы не вполне мирный характер, и в этом случае последствия отразились бы на всем мире.

Безусловно, такая трансформация никогда не произойдет, если Коммунистическая партия Китая сможет этому помешать. КПК свела на нет все подобные усилия, включая Движение новых граждан, возглавляемое такими фигурами, как покойный интеллектуал Лю Сяобо, который получил Нобелевскую премию мира в тюрьме за продвижение продемократической хартии. В 1989 году Лю, как известно, пошел на защиту протестующих на площади Тяньаньмэнь, когда КПК намеревалась в очередной раз подавить продемократическое движение.

Как бы неприятно это ни было для жителей Запада, однако стоит признать, что КПК смогла провести Китай через целую серию кризисов, в том числе через эпидемию атипичной пневмонии 2002—2003 годов, глобальный финансовый кризис 2008 года и пандемию COVID-19. Безусловно, другие азиатские государства, не являющиеся авторитарными, также хорошо справились с этими кризисами. Тем не менее, учитывая размер и экономический вес Китая, эти эпизоды могли бы носить гораздо более дестабилизирующий характер, чем было на самом деле.

Это не означает, что в политической системе Китая вообще невозможны никакие позитивные изменения. Не значит это также, что КПК всегда сможет предотвратить изменения или должным образом отвечать на тот или иной кризис — меры, принятые в начале пандемии коронавируса, говорят об обратном. Тем не менее политические системы по своей сути динамичны и открыты для эволюции. Экономический успех Китая, который противоречит оценке Макса Вебера о несовместимости конфуцианской культуры с капитализмом, является доказательством этого.

Пока что КПК удалось построить такую версию капитализма, которая согласуется с ее приоритетами и продвигает их, включая сохранение ее политической монополии. Экономический рост и развитие дали однопартийному режиму то, что покойный политолог Сэмюэл Хантингтон назвал «легитимностью успешной деятельности». Но однако в этом и может заключаться то, что приведет к падению КПК, если Китай столкнется с достаточно резким экономическим спадом.

Даже продолжающийся экономический успех может оказаться проблематичным для КПК. Клинтон и Буш небезосновательно полагали, что экономическая либерализация может ослабить диктатуру: именно это случилось с режимом Франсиско Франко в Испании. Рост благосостояния и влияние внешнего мира могут вызвать неприятие власти в авторитарных странах.

Вот почему КПК продолжает сопротивляться полной либерализации и защищать государственный сектор, несмотря на высокие затраты. Это также основная причина, по которой партия увеличила свои инвестиции во внутреннюю безопасность, ежегодные расходы выросли более чем в три раза с 2007 года. В 2017 году расходы Китая на внутреннюю безопасность составили 1,24 триллиона юаней ($196 млрд), что примерно на 20 млрд юаней больше, чем его расходы на военную оборону.

Все эти вложения делают революцию маловероятной. Даже «диктатуры» без таких ресурсов — например, на Кубе или в Иране — часто оказывались очень устойчивыми. И даже если, например, в Китае произойдет внутренний переворот, нет оснований полагать, что он приблизит что-либо к демократии западного образца.

Россия не стала такой демократией после распада Советского Союза. Напротив, правление Владимира Путина доказало, что «авторитарные силы» могут легко пережить «демократический переход». Опыт России (и стойкие имперские амбиции) также опровергает представление о том, что смена режима побудит Китай прекратить бросать вызов США и их союзникам.

К этому вызову нужно отнестись серьезно. Продвигая свои имперские замыслы в Восточной Азии, председатель КНР Си Цзиньпин фактически отказался от давно разрекламированного Китаем обещания «мирного подъема». Он также установил личностную неомаоистскую диктатуру. Попытки заставить режим Си выполнить свои обязательства в области прав человека, вероятно, могут вызвать еще более опасный антагонизм.

То, что США не делают для смягчения угрозы безопасности, исходящей от Китая, не менее важно, чем то, что они делают. Администрация Байдена должна продолжить развитие последних достижений в создании механизмов коллективной безопасности, таких как пакт AUKUS с Соединенным Королевством и Австралией и так называемый Четырехсторонний диалог по безопасности с Австралией, Индией и Японией. Чего ей не следует делать, так это увековечивать бескомпромиссный подход в стиле холодной войны, направленный на провоцирование смены режима в Китае.