Как группа «Сокол» создала матрицу всего советского рока
Они встретились осенью 1964 года возле станции метро «Сокол». Два бывших одноклассника Юрий Ермаков и Игорь Гончарук. Еще в школе они мечтали создать рок-группу. С тех пор, правда, минуло некоторое время, Юрий Ермаков поступил в вуз, а Игорь Гончарук успел отслужить в армии, но мечта никуда не делась. Третьим был Юрий Айзеншпис, который мечтал стать кем-то вроде Брайана Эпстейна у «Битлз» или Полковника Паркера у Элвиса Пресли, тогда эта профессия называлась «импресарио», а сейчас мы зовем таких людей продюсерами. С той встречи, собственно, всё и началось. Пообщавшись, ребята решили действовать.
Название группе придумали быстро — «Сокол». Это их родной район, место силы. Вышло ярко и очень патриотично, ведь здесь, на Соколе, жили и работали люди, которые двигали вперед российскую науку. Рядом с метро находился НПО «Алмаз», где делали ракеты, чуть дальше — МАИ, где готовили ракетчиков, неподалеку — Курчатовский институт, главный инновационный центр Советского Союза.
Но два человека — мало, это еще не группа, тем более что и The Beatles, которые считались образцом для подражания, это четыре музыканта. Тогда Юрий Айзеншпис привел в группу барабанщика Сергея Тимашева и клавишника Вячеслава Черныша из распавшейся тем летом группы «Братья». Это были продвинутые ребята и завзятые англоманы, поэтому, когда Юрий Айзеншпис предложил им принять участие в создании настоящей бит-группы, они приняли эту идею «на ура». Так сложился первый состав группы «Сокол».
Продюсер
Во-первых, «Соколы» создали в нашей стране институт продюсерства. Для нас это было внове, но во всём мире, за каждым успешным проектом почти всегда стоял продюсер.
«Они были музыкантами, а я — человек, который должен был всё организовывать, — однажды рассказывал Юрий Айзеншпис (1945−2005) автору этой статьи. — Действуя по наитию, я понимал, что нужно вкладывать в группу, финансировать ее, заниматься техническим оснащением. До тех пор, пока я с ними не познакомился, они играли на самодельных инструментах, прикрепив звукосниматели к обыкновенным шестиструнным акустическим гитарам. И вот на те деньги, которые я сумел в 20 лет заработать, занимаясь коллекционированием и обменом пластинок, я купил ребятам первые «фирменные» инструменты».
Юрий Айзеншпис договорился с умельцами из НИИ ФК — научно-исследовательского института фото‑ и кинематографии — что они сделают для его группы пульт, усилители и колонки. Это были огромные, тяжелые и необъятные ящики, которые, однако, очень неплохо звучали для того времени.
В газете «Комсомольская правда» появилась небольшая заметка о том, что в городе Муроме выпустили первую партию советских электроорганов «Юность». Айзеншпис посадил клавишника Славу Черныша в такси, и они отправились во Владимирскую область за новинкой. Путь был неблизкий, и они приехали, когда магазин уже закрылся. Айзеншпис уговорил грузчиков, которые еще оставались в магазине, продать им орган с заднего крыльца. В Москву ребята вернулись уже поздно ночью, но радостные и довольные, с первым отечественным электроорганом «Юность» в руках. Возможно, они и стали его первыми покупателями.
Юрий Айзеншпис не был первым продюсером на советской эстраде, и до него были умельцы, которые могли «зажечь» новую «звезду». Но так случилось, что именно Юрий Айзеншпис стал объектом для подражания нового поколения музыкантов.
Новый формат концертов
Той же осенью 1964 года «Сокол» начал репетировать в подвале дома № 75 по Ленинградскому проспекту. Эту репетиционную базу пробил отец Юрия Ермакова, генерал ПВО. Сам он великолепно играл на скрипке, отлично — на рояле, и своих детей воспитывал в любви к музыке, поощряя их музыкальные устремления.
Когда был готов репертуар, состоявший в основном из песен The Beatles, Rolling Stones и других «звезд» британского рока, сам собой возник вопрос о том, где давать концерты и на каких условиях. Юрий Айзеншпис придумал устроить «сейшн» — то есть «встречу с друзьями», как это слово переводилось с английского. Продюсер «Сокола» договорился с дирекцией кафе «Экспромт», расположенного близ площади Курчатова, провести у них вечер отдыха, на котором будет играть оркестр (тогда не говорили «рок-группа»). Билеты музыканты сделали сами из обыкновенных почтовых открыток с изображением какой-то птицы (они не были сильны в орнитологии, но решили, что сойдет за сокола). На обороте написали такой текст:
«Дорогой друг! Мы приглашаем тебя на вечер встречи с вокально-инструментальным ансамблем «Сокол». Этот вечер состоится в кафе «Экспромт» 6 октября 1964 года».
Среди своих друзей музыканты распространили около 80 таких открыток. Билет на самый первый сейшн стоил 5 рублей. Из этих денег 4 рубля пошли «на стол», а рубль — «на оркестр».
Так потом и повелось. Под предлогом проведения какого-нибудь праздничного мероприятия, например вечера в ознаменование взятия Бастилии, снимался какой-нибудь недорогой ресторанчик где-нибудь в Сокольниках, подальше от «хозяйского глаза». На стол ставились бутылка водки и бутылка вина, фрукты, салат «Оливье», официантки разносили горячее — всё это входило в стоимость билета. А на сцене играла самодеятельная группа.
На сейшн собиралась самая разноплановая публика, тут бывали и фарцовщики, и путаны, и студенты, и даже курсанты высшей школы КГБ. Идеологически такие сейшны в 1960-х годах не преследовались, наоборот, рок-музыканты холились и лелеялись ректоратами и деканатами, дирекциями научных институтов и домов культуры. Они озвучивали КВНы, СТЭМы (студенческие театры эстрадных миниатюр), праздничные вечера, танцы. Директора кафе также были рады сейшнам, потому что благодаря подобным вечеринкам они делали план. Все жили радостно и весело и не мешали жить и радоваться другим.
«Нам казалось, — говорит Юрий Ермаков, — что наши любимые Rolling Stones были нашими братьями. Вообще музыка не имеет национальности, не имеет границ, и если мы росли на песнях Чака Берри или Rolling Stones, то это не значит, что мы англичане или американцы. Несмотря на то, что мы играли рок, мы оставались русскими, мы совершенно осознанно ощущали себя здесь, в России, и, разумеется, всё это привело к тому, что, когда мы начали писать свои песни на русском языке».
Песни на родном языке
Летом 1965 года музыканты «Сокола» отправились на юг, к морю, в спортивный лагерь «Буревестник-2», где в течение двух месяцев играли на танцах. А осенью, вернувшись в Москву, Игорь Гончарук и Юрий Ермаков неожиданно написали песню «Где тот край?», в которой спели о том, как они были счастливы минувшим летом. За нею последовали песни «Солнце над нами» и «Теремок».
Первые советские рок-группы предпочитали исполнять песни на английском языке. В те времена далеко не у всех любителей рока имелись проигрыватели или магнитофоны, и молодые ребята шли на сейшн, чтобы услышать свои любимые песни, поэтому рок-группы как бы выполняли функцию радиоприемника, и от музыкантов требовали, чтобы они копировали зарубежные хиты максимально точно.
Кроме того, считалось, что спеть рок на русском языке невозможно, так как наш язык складывается из длинных фраз, которые якобы не умещаются в рок-н-ролльный ритм. Но именно это утвердившееся мнение толкало музыкантов на эксперименты. Это было очень по-русски: если это могут все, то это скучно, а вот если задача кажется непреодолимой и даже безнадежной, тогда искать ее решение интересно, и двигаться надо именно в этом направлении. И если советские конструкторы смогли запустить человека в космос, то почему нельзя сочинить рок-н-ролл на русском языке? «Соколы» с утроенной силой принялись создавать русское рок-н-ролльное пространство. И именно благодаря песням на русском языке группа обрела массовую популярность.
«Сокол» дал импульс появлению других групп. Теперь, собирая рок-группу, молодые люди стремились действовать, как их старшие товарищи: они сплачивались вокруг продюсера (москвичи часто шли на поклон к Юрию Айзеншпису), пели песни на родном языке и устраивали сейшны в кафе.
А сами «Соколы», сочиняя свои первые песни на родном языке, еще не знали, что «Солнце над нами» вскоре станет гимном российских хиппи. Тем более они не предполагали, что начнется форменная «соколомания», концертные залы начнут трещать по швам от переаншлагов, а центральную московскую точку 1960-х ДК «Энергетик», что на Раушской набережной, придется охранять конной милиции, когда «Соколы» там будут играть концерт.
К сожалению, «Сокол» просуществовал всего лишь пять лет. В 1969 году Юрий Айзеншпис, слишком предприимчивый для своего времени, занимаясь фарцовкой, вляпался в валютные махинации, был арестован, судим и приговорен к десяти годам в колонии. Для «Сокола» этот удар судьбы оказался фатальным. Юный Стас Намин попытался стать продюсером популярной группы, но, несмотря на весь свой пробивной характер, полностью заменить Айзеншписа не сумел. В декабре 1969 года, отыграв последний концерт в Доме кино, группа распалась. Клавишник Слава Черныш с головой окунулся в науку, басист Игорь Гончарук стал художником-карикатуристом, много печатался в «Литературной газете» и «Московском комсомольце», и только Юрий Ермаков пытался продлить свою музыкальную карьеру — до конца 1970-х он играл в группе «Тролли».
Единственным аудиодокументом былого успеха «Сокола» является запись музыки к мультфильму Фёдора Хитрука «Фильм, фильм, фильм». Впрочем, недавно Юрий Ермаков записал песни «Солнце над нами» и «Где тот край?», и теперь каждый может услышать, как звучали кумиры молодежи 1960-х, создавшие матрицу всего советского рока. Правда, песня «Где тот край?» приобрела сегодня совсем иное звучание. Из романтичного шлягера, рассказывающего о радостях лета, она превратилась песню-воспоминание о беззаботных и безоблачных 1960-х годах.