Россия имеет все шансы стать мировым лидером в интегративной медицине

В организме человека все связано. Если болит горло, это не значит, что здорово сердце или скелет. При ангинах, как известно, часто возникают миокардиты. Что уж говорить о ковиде — все теперь поняли, какой клубок осложнений часто сопровождает перенесенную коронавирусную инфекцию. Это и легкие, и печень, и кишечник с желудком, а также нервная и мочеполовая системы.

Она подчеркнула, что у России есть все шансы для того, чтобы стать лидером в области так называемой интегративной физиологии. Это научное направление сегодня как никогда востребовано. А заложил его основы академик Павлов, создав в 1925 году свой знаменитый Институт физиологии.

Про собаку Павлова знает каждый школьник. Но, как оказалось, эта собака зарыта гораздо глубже — она привела человечество к персонифицированной медицине на основе учета физиологии всего организма. Поэтому в преддверии 100-летия института можно смело утверждать, что Иван Петрович Павлов фактически «предопределил историческую тему развития института — интегративную физиологию» (Л. Филаретова).

На заседании прозвучала мысль о том, что медицина сегодня — это даже не диагностика с помощью передовых неинвазивных методов, это совершенно другая область знания и практики. Это медицина Big Data (больших данных). Только заложив в компьютер значительное, достаточно большое число показателей, полученных на основе изучения человеческого генома, можно узнать не только то, чем сейчас болен пациент, но чем он может заболеть через год, два и десять лет. А потому принять превентивные меры, не допустить развития заболевания. С помощью машины можно создать цифровых двойников заболевания.

Эти цифровые двойники — наши портреты, даже не портреты, а фотографии с огромным разрешением, которые позволят врачу точечно, целенаправленно назначить лечение. Как теперь говорят, таргетно. За таргетной медициной — будущее, сообщил в своем докладе «Научные основы персонализированной медицины — реалии и возможности» академик РАН Евгений Шляхто.

Он рассказал о таком направлении в исследованиях, как «рискометрия». Другими словами, основываясь на изучении определенного числа пациентов — в данном случае 1000 образцов генома россиян, — можно получить генетические исследования на большом материале. Эти образцы собраны, проанализированы. И выяснилось, в частности, что жители России, хотя в большей степени европейцы, но не совсем: есть азиатские компоненты, что и предопределяет портрет здоровья нации.

«Генетический портрет и клинический не всегда совпадают», — отметил ученый. Он утверждает, что такие патологии, как рак, генетические и орфанные заболевания, инфекции можно предсказывать и предотвращать на основе изучения генома пациента. За этим направлением персональной медицины будущее, но, увы, — это уж я добавляю от себя, говоря словами классика — «теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо».

Когда мы приходим в поликлинику, то ни о каком персональном подходе речи не идет. Врачи, как обезьяны, практически выписывают по схеме всем одни и те же таблетки, которые не только не лечат, а часто и калечат. Потому что никаким образом целостность нашего организма не учитывается. Мне, например, однажды выписали препарат от давления в районной поликлинике, который вызвал у меня сильнейшую экзему. А ранее, понизив давление, одновременно наградил кашлем. И все это врачи не хотят принимать в расчет. А ведь помимо вреда эти лекарства недешево стоят. И вот представьте: на пару тысяч вы набрали таблеток, которые вам не подходят, отчего приходится выбросить их на помойку. Аптеки назад лекарства не берут. Думаю, каждый сталкивался с чем-то подобным. Поэтому, услышав столько интересной и футуристической информации о персонализированной медицине и таргетном лечении на основе интегративной физиологии, я чуть не всплакнула. Не доживу до этого прекрасного далека! А как хочется дожить. Поэтому, думается, ученым стоит не только разработками заниматься, но и внедрением этих новых идей в головы врачей не местах.

Правда, прозвучала обнадеживающая информация, мол, 50% студентов медвузов выбирают персонифицированную медицину. А другие 50%? Так и будут лечить мамонтовым зубом? Нет, господа, радоваться пока рано. Надо погодить и поискать пути не геномных радужных перспектив в лечении, а хотя бы взвешенных, с учетом того обстоятельства, что человек — это комплекс, а не отдельно сердце, легкие, печень или селезенка.

А то мне в сентябре прошлого года в реанимации Первой градской больницы Москвы женщина-врач на вопрос, дают ли маме лекарства от Альцгеймера и капают ли капли от глаукомы, заявила: «Нас волнует сердце и давление, а остальное — не наше дело». Нет, господа врачи, это ваше дело. А наше — просто лечиться, доверяя вашему чутью, и быть здоровыми.

Идея о том, что в недалеком будущем лечить пациента будут врач, биолог и математик, кажется мне любопытной. Правда, не вышло бы, как у Райкина: «Кто шил костюм? — Мы. — К пуговицам претензии есть? — Нет, не оторвешь, но костюм почему-то криво сидит».

Моя идея заключается в том, что не три специалиста нужны, а все-таки один врач, но обладающий знаниями в биологии и математике. Просто профессия врача-специалиста по персонифицированной медицине будет сложнее. Но тогда и ценить такого редкого доктора будут больше. По крайней мере, должны ценить.