Предисловие

Дагестан

Ингушетия

Карачаево-Черкесия

Часть 2. Ингушетия

Возникшая в 1992 году в буквальном смысле между двух огней - дудаевской Чечней и зоной осетино-ингушского конфликта в Северной Осетии, Республика Ингушетия в первую очередь столкнулась с проблемой элементарного закрепления собственной государственности. Через 10 с лишним лет можно констатировать, что эта задача республикой решена. Победа на президентских выборах 2002 года Мурата Зязикова, во время предвыборной кампании поддержанного значительной частью федеральных структур, повысило готовность федеральных чиновников различного уровня сотрудничать с республиканским руководством.

Хотя Ингушетия часто объединяется с Чечней и Дагестаном в зону повышенных рисков даже на фоне остальных субъектов Северо-Кавказского региона, одно "гуманитарное" обстоятельство делает ситуацию в ней более благоприятной, чем в двух названных республиках. А именно, в исламской среде Ингушетии практически не закрепился ваххабизм (на территории республики не было создано ни одной массовой, открыто действующей ваххабитской общины - что имело место и в Дагестане, и в Чечне). Вовлеченность части ингушского населения в чеченскую войну на стороне боевиков не вызывает сомнений - ингуши, например, составляли большинство в отряде известного полевого командира Хайхароева, в 1995 году противостоявшего федералам в Бамуте. Однако этот факт, равно как проявления экстремизма в самой Ингушетии - теракты, случаи вооруженного сопротивления федералам - часто списывают на простую территориальную близость к Чечне. Не солидаризуясь с это точкой зрения и не опровергая ее, мы в данном докладе сосредоточимся на наиболее серьезных проблемах, которые безусловно носят для Ингушетии внутренний характер, то есть не связаны напрямую с чеченской войной.

Как мы постараемся показать, обострение ситуации в Ингушетии весной-летом 2004 года было усугублено внутренними проблемами республики, хотя и вряд ли было бы возможно, если бы не территориальная близость к Чечне.

Внутреннее положение в республике и перспективы Мурата Зязикова

Зязиков и "партия Аушева" в 2002 году

Выборы президента Ингушетии весной 2002 года носили предельно конфликтный характер. Часто приписываемый им "сюжет" - борьба кандидата местной элиты и кремлевского кандидата. Досрочно сложив с себя полномочия главы республики, первый президент и фактический "основатель" Ингушетии Руслан Аушев стремился передать власть одному из своих сторонников (его кандидатом номер один был министр внутренних дел Ингушетии Хамзат Гуцериев, после снятия которого с выборов "на замену" вышел тогдашний депутат Госдумы от Ингушского одномандатного округа Алихан Амирханов). Основным соперником "аушевцев" стал Мурат Зязиков, который был поддержан рядом федеральных структур, особенно активно - аппаратом полномочного представительства Президента РФ в Южном Федеральном округе, и который был для республики человеком в достаточной мере чужим (последние шесть лет перед выборами он работал за пределами Ингушетии).

И все же изображать события 2002 года в Ингушетии как борьбу ставленника "кремлевских" и "местных" было бы значительным упрощением. Во-первых, "партия Аушева", скорее всего, также имела определенную поддержку в федеральных структурах - иначе крайне трудно объяснить то обстоятельство, что рассмотрение вопроса о снятии с выборов Хамзата Гуцериева уже в судебных инстанциях за пределами Ингушетии шло с огромным трудом, хотя нарушение закона Гуцериевым было очевидно (он не ушел на время предвыборной кампании в отставку с поста главы МВД). На стороне Аушева и его ставленников "играло" также большинство столичных СМИ. Во-вторых, в группе поддержки Мурата Зязикова весомой была и "местная", ингушская составляющая. Фактическим координатором его предвыборной кампании стал тогдашний главный федеральный инспектор по Ингушетии, ранее - крупный бизнесмен Мусса Келигов, мобилизовавший для обеспечения победы Зязикова значительные ресурсы внутри республики.

В экономическом плане, поражение на выборах обернулось для "наследников" Аушева катастрофой. Контролируемые братьями Гуцериевыми бизнес-структуры (в частности, БИН-банк) потеряли все, что до весны 2002 имели в Ингушетии. В политическом плане, однако, "акции" самого Руслана Аушева в республике сейчас не слишком низки.

Выборы в Госдуму в 2003 году: первые контуры конфликта

Между выборами президента Ингушетии и выборами в Государственную Думу в декабре 2003 года ни сам Руслан Аушев, ни его сторонники не проявляли в Ингушетии какой-либо заметной активности. Однако на выборах в Госдуму по партийным спискам, в Ингушетии наилучший по стране результат показал блок "Великая Россия - Евразийский союз", в "тройку" которого входил Аушев. Из 17 мест, распределяемых в Народном собрании между партиями, 3 места получили представители возглавляемой Аушевым Российской партии мира.

И все же политическим капиталом сторонников Аушева после 7 декабря стали не столько реально полученные места в Народном собрании, сколько разошедшиеся, как круги по воде, слухи о фальсификации выборов. По версии Российской партии мира, озвученной в N 12 (51) за декабрь 2003 года оппозиционной республиканской газетой "Ангушт", в действительности именно эта партия одержала на выборах в Народное собрание победу, опередив, в частности, "Единую Россию", однако стала жертвой крупномасштабных фальсификаций, произведенных с ведома властей. Проверка заявлений о фальсификациях (проводившаяся, например, прокуратурой г.Малгобека) не обнаружила оснований для возбуждения уголовных дел. Тем не менее, ряд фактов - которые в действительности вполне могут быть результатом чисто случайного стечения обстоятельств - придают заявлениям "аушевцев" дополнительный вес в глазах заинтересованного избирателя. Так, результаты выборов в Народное собрание по каким-то причинам были озвучены Избиркомом Ингушетии только 10 декабря, когда уже давно были известны, например, предварительные результаты общероссийских выборов Госдумы. Податель одного из исков по нарушениям в процессе выборов - вице-спикер Народного собрания предыдущего созыва Магомед Тумгоев - во второй половине декабря 2003 года назначается вице-премьером республиканского правительства и отзывает свой иск. Эти и другие факты еще долго могут служить питательной средой для версии о том, что новые республиканские власти "украли" у сторонников Руслана Аушева победу.

В связи с предполагаемыми нарушениями, допущенными на выборах 7 декабря, Верховный суд Ингушетии рассмотрел и отклонил ряд исков. В июне 2004 года один из исков был отклонен и в Верховном суде РФ. Его подавал депутат Народного Собрания Ингушетии, лидер ингушского отделения "Народной партии РФ" Муса Оздоев. На данный момент он является основной (и едва ли не единственной) "говорящей головой" ингушской оппозиции. Интересно, что в 2002 году Оздоев не был сторонником Руслана Аушева - более того, он играл видную роль в предвыборном штабе Зязикова, а после его победы на выборах работал советником президента.

Помимо нарушений на выборах, в своей критике Зязикова Оздоев указывает на рост коррупции в республике. По его версии, имело место нецелевое использование федеральный средств, полученных республикой во время наводнения летом 2002 года. Кроме того, в числе "коррупционеров" Оздоев называет родного брата президента - Рашида Зязикова, который занимает должность руководителя аппарата Правительства Ингушетии. Именно он, по данным Оздоева, контролирует кадровую политику в республике.

О влиянии в республике Мусы Оздоева и его сторонников делать выводы пока преждевременно. С одной стороны, Оздоев представляет известный в Ингушетии тейп, и ряд влиятельных выходцев из этого тейпа поддерживают выступления Оздоева. С другой стороны, у оппозиции пока нет серьезной финансовой базы. Единственным "рупором" является газета "Ангушт", выходящая небольшим тиражом, а также интернет-сайт Ingushetiya.Ru с посещаемостью около 1000 чел. в сутки. Доступа на республиканское телевидение и в официальную печать (газеты "Ингушетия", "Сердало") представители оппозиции не имеют. Кроме того, открытым остается вопрос о том, консолидируются ли сторонники Аушева и представители "новой" оппозиции, отошедшие от Зязикова после 2002 года (впрочем, для "аушевцев" такая консолидация почти неоходима для политического выживания, поскольку у них в данный момент нет собственного лидера - за исключением самого Аушева, деятельность которого ограничивается интервью различным СМИ за пределами республики).

Весна-лето 2004 года: обострение конфликта перед лицом криминала и внешней угрозы

Весной 2004 года в Ингушетии остро встала проблема исчезновений людей. Особенно "знаковым" стало похищение 11 марта старшего помощника прокурора республики Рашида Оздоева. Данное преступление до сих пор не раскрыто, как и ряд других похищений, имевших место в республике в конце 2003 - первой половине 2004 года. Для оценки ситуации в республике, однако, важно не только установить реальных виновников и мотивы похищений, но и те социально-политические последствия, которые они имели. Таковых последствий можно выделить, как минимум, два:

1) Рост претензий населения к руководству республики. Он выразился в студенческих митингах по поводу гибели нескольких студентов Ингушского госуниверситета от обстрела неустановленным вертолетом в станице Троицкая (встречи с Зязиковым студенты не добились). Непростой для президента Ингушетии была и встреча с родственникми похищенных, состоявшаяся в мае. Зязиков, по свидетельству СМИ, во время этой встречи жаловался на правоохранительные органы Ингушетии, но при этом признавался, что не может гарантировать качества их работы, и даже констатировал, что вынужден начать "собственное" расследование покушения на себя, имевшего место 6 апреля. Отметим, что руководство республики отчасти само осложнило свое положение: до того, как вопрос о похищениях встал усилиями неправительственных кругов республики и ряда московских газет, официальные республиканские СМИ никак не реагировали на это событие, причем, по нашим данным, это была сознательная установка ряда сотрудников президентского аппарата. В результате была упущена инициатива в создании общественного мнения: о похищениях Зязиков заговорил лишь тогда, когда ему пришлось защищаться от обвинений в бездействии. Вряд ли набрал себе Зязиков "очков" и после того, как вступил в открытый конфликт с республиканскими силовиками и добился отставки министра внутренних дел Василия Кукушкина: ведь заинтересованные наблюдатели помнили, как за полгода до этого пресс-служба Президента Ингушетии распространяла сообщения о назначении Кукушкина "по предложению" Зязикова.

2) Рост противоречий между силовыми структурами - если не реальных, то кажущихся населению. После похищения Рашида Оздоева в республике упорно ходили слухи о причастности к нему ряда сотрудников ФСБ. Затем появились сообщения о том, что один из них даже дал признательные показания старейшинам тейпа Оздоевых. Однако следователь прокуратуры Ингушетии, ведущий данное дело, сначала долго не мог допросить этого сотрудника, а потом он отказался от своих показаний на допросе.

Именно проблема взаимоотношений между силовыми структурами стала особенно актуальной в глазах населения Ингушетии после нападения на республику боевиков 21-22 июня. Задокументирована оказалась только одна, но достаточно красноречивая деталь: во время задержания для проверки на причастность к нападению обитателей пункта временного размещения чеченских беженцев в с.Альтиево Назрановского района сотрудники МВД Ингушетии неоднократно высказали к ним следующую "претензию": "Почему вы напали на нас, а не на ФСБ?" Об этом информационным агентствам сообщила комендант пункта. Ярко выраженная "адресность" нападений боевиков на руководителей ряда силовых структур Ингушетии подогревала слухи о том, что причиной трагических событий стали внутренние "разборки" между силовиками. Объективно все это играет на понижение авторитета не только республиканских, но и федеральных властей.

"Моментом истины" для Зязикова станет то, сможет ли новое руководство МВД улучшить ситуацию в республике, в первую очередь - остановить похищения, а также сможет ли сам президент упорядочить взаимоотношения между силовыми структурами на территории республики. Если ситуация в этом отношении не будет улучшаться, популярность президента Ингушетии будет падать, а популярность оппозиции закономерно расти.

Нефть, энергетика и борьба под ковром

В экономической сфере, на ситуацию в республике существенное влияние оказывает положение дел в двух предприятиях-монополистах - ГУП "Ингушнефтехимгазпром" и ОАО "Ингушэнерго". В первый год президентства Зязикова наибольшим конфликтным потенциалом отличался нефтекомплекс: работникам "Ингушнефтехимгазпрома" задерживали заработные платы, "критической массы" достигли социальные проблемы нефтяников. В 2003 году их, по крайней мере, частично, удалось разрешить: заработали новые скважины, в г. Малгобеке сданы многоквартирные дома для нефтяников. Кроме того, началось строительство НПЗ в г.Карабулак, что, по прогнозам правительства Ингушетии, позволит в перспективе нормализовать ситуацию с ценами на бензин, которые сейчас в республике выше среднекавказских (в январе 2004 г. в интервью ИА REGNUMМурат Зязиков заявил, что скоро бензин в республике будет на рубль дешевле, чем в соседних регионах). Улучшение положения в нефтяном секторе, судя по всему, позволило в очередной раз снять с повестки дня вопрос о его приватизации - во всяком случае, нет признаков того, что этот вопрос встанет до 2006 года (что контроль за нефтекомплексом потенциально может быть тормозом для консолидации ингушского общества, признают и власти республики - в другом интервью тому же агентству Мурат Зязиков признавал, что "борьба за нефть идет в республике постоянно").

Однако более проблемной для руководства республики является на сегодняшний день ситуация вокруг ОАО "Ингушэнерго". Компания, не имеющая собственных генерирующих мощностей и покупающая 100% электроэнергии на ФОРЭМ, сталкивается с постоянной проблемой задолженности потребителей. Причины задолженности - не только сложное экономическое положение республики, но и нерешенность ряда проблем с беженцами из Пригородного района Северной Осетии: до сих пор неясно, кто должен платить за годами потребляемую ими электроэнергию. Принципиальное отличие от ситуации с нефтекомплексом состоит в том, что энергосистема республики не является на 100% подконтрольной республиканскому правительству. Равное количество акций компании (по 49%) принадлежать правительству Ингушетии и Кавказской Управляющей Энергетической Компании, 2% находятся в руках частной структуры. Вокруг этих 2% акций, а также задолженности госпредприятий (особенно ГУП "Водоканал") за электроэнергию осенью разразился серьезный конфликт между правительством Ингушетии, с одной стороны, и "Ингушэнерго" и КУЭК - с другой. Правительство заявляло, что 2% акций незаконно выведены из-под его контроля. По версии КУЭК, после этого имели место даже захваты объектов энергосистемы силами республиканского ОМОНа (что премьер республики Тимур Могушков, впрочем, категорически отрицает). К зиме стадия конфронтации неожиданно сменилась примирением. О судьбе спорных 2% акций при этом никаких официальных заявлений не последовало.

Существенно, что незадолго до начала конфликта между правительством и энергетиками гендиректором ОАО "Ингушэнерго" по решению КУЭК был назначен Закри Келигов, младший брат уже упоминавшегося Муссы Келигова, фактического "архитектора" победы Зязикова на выборах 2002 года. В период назначения Закри Келигова в республике упорно ходили слухи о конфликте между Муссой Келиговым и Муратом Зязиковым, а зимнее "примирение" правительства и энергетиков связывают с разрешением этого конфликта (к тому времени Мусса Келигов занял пост заместителя полномочного представителя президента РФ в Южном федеральном округе).

Ситуация в Пригородном районе

Во время осетино-ингушского конфликта осенью 1992 года, территорию Пригородного района Северной Осетии и Промышленного района Владикавказа покинуло около 60 тысяч беженцев ингушской национальности. Большинство из них до сих пор находится в Ингушетии - по оценкам Комитета по делам беженцев и вынужденных переселенцев Правительства Ингушетии, в общей сложности на данный момент в Северную Осетию вернулось около 12 тысяч ингушей.

Вплоть до избрания Зязикова президентом Ингушетии, проблема Пригородного района оставалась источником конфронтации между Ингушетией и Северной Осетией (особенно до 1998 года, когда Северную Осетию возглавлял Ахсарбек Галазов, которого ингуши считают одним из активных участников трагических событий Северной Осетии в 1992 году). Бывший президент Ингушетии Руслан Аушев основной акцент в решении проблемы Пригородного района делал на фактическое возвращение беженцев. Часто оно шло "явочным порядком", без надлежащего согласования с северо-осетинскими властями (в основном возвращались ингуши не в сам город Владикавказ, а в села Пригородного района).

Мурат Зязиков в первую очередь сделал ставку на улучшение отношений с руководством Северной Осетии. Основным результатом здесь стало подписание двустороннего соглашение между руководством Северной Осетии и Ингушетии в октябре 2002 года. На практике "потепление" выразилось в первую очередь в облегчении транспортного режима между двумя республиками. Существенно облегчен пропускной режим на блок-посту "Черменский круг" между Ингушетией и Северной Осетией. Однако положение дел на самих территориях, куда возвращаются ингушские беженцы, вызывает много вопросов.

Возвращение беженцев, как выясняется, не означает прекращения национальной сегрегации. Села Пригородного района делятся на "открытые" и "закрытые" - то есть, те, куда местные власти пускают беженцев, и те, куда их не пускают. Среди "закрытых" особенно "знаменито" село Ир: группа беженцев-ингушей, в 2000 году пожелавшая вернуться туда, была в село недопущена и по настоящее время проживает в вагончиках в нескольких сотнях метрах от села. Но и в "открытых" селах жизнь беженцев крайне сложна. Например, в селе Чермен (ингушское название - Базоркино) ингушским детям позволяют учиться только в одной из нескольких школ, в результате чего многим из них приходится ежедневно преодолевать немалый путь через все село. В ряде других сел установлены незримые "границы", за которые нельзя переступать возвращенцам-ингушам. Доходит до абсурда: бывшая жительница одного из сел Пригородного района, приезжая из Ингушетии на родину, может подойти к зданию, где раньше работала, но не может зайти на ту улицу, где раньше был ее дом.

Возникает вопрос: кто устанавливает подобного рода "режимные" ограничения? Такая политика весьма далека от тех принципов, которые декларируют по Пригородному району руководители Северной Осетии и Ингушетии. Она также далека от официальной позиции аппарата Полномочного представителя Президента РФ в зоне осетино-ингушского конфликта.

Ингушские беженцы склонны винить в происходящем глав сельских администраций осетинской национальности, а также главу администрации Пригородного района Павла Тедеева. Версия об их ответственности, разумеется, нуждается в проверке, однако сам факт ее возникновения показывает, что линия руководства двух республик на примирение пока не находит адекватного отражения в реальной жизни Пригородного района.

Положение усугубляется значительной управленческой неслаженностью. Русский по национальности глава администрации пос.Карца Промышленного района Владикавказа, где в настоящее время проживает значительное количество ингушей, в январе 2004 года в беседе с автором этих строк заявил, что за полгода своей работы так и не смог установить контакт с теми подразделениями Правительства Ингушетии, которые ответственны за беженцев: к нему в поселок никто из них не приезжал, а самому поехать в Ингушетию - "не в его компетенции".

В такой ситуации прогнозировать в ближайшее время массовое возвращение беженцев в Пригородный район крайне сложно - условия, в которые попадают там беженцы, не стимулируют возвращения. Однако, учитывая малую территорию Ингушетии и ее перенаселенность беженцами из Чечни, даже "лишние" 40 тыс. беженцев из Пригородного района создают в республике дополнительную социальную напряженность. В конечном итоге успех политики Мурата Зязикова на данном направлении будет оцениваться по числу беженцев, вернувшихся к полноценной жизни в Пригородном районе. Очевидно, что без помощи федерального центра этот успех достигнут быть не может - однако на сегодняшний день федеральный центр не сделал ничего, чтобы ситуация в бывшей зоне осетино-ингушского конфликта стала более "прозрачной" и управляемой. Если ситуация останется в нынешнем виде - Зязикову не избежать у себя дома упреков в нерешительности, в недостаточно жесткой борьбе за интересы конкретных беженцев.

***

Невозможно отрицать, что два года президентства Мурата Зязикова в определенном смысле улучшили ситуацию в республике: ушла в прошлое конфронтация с различными федеральными органами, бывшая "фирменным стилем" Руслана Аушева, постепенно улучшается экономическая ситуация. Однако внутренняя ситуация в республике продолжает оставаться довольно сложной. Сохраняющаяся угроза криминала и нападений боевиков усугубляется не всегда адекватной информационной политикой руководства республики, а также наличием нерешенных внутренних конфликтов и конфликта в Пригородном районе. В этой ситуации смена власти в 2006 году никак не станет для Зязикова "легкой прогулкой".