Как геологи предлагали атомными подлодками арктический шельф бурить

Уникальная история произошла в далеком 1975 году в кабинете первого секретаря Архангельского обкома КПСС Бориса Вениаминовича Попова: замминистра геологии РСФСР предлагал сверхсекретному Северодвинску делать атомные подлодки для бурения арктического шельфа!

О ней ИА REGNUM рассказал участник встречи, создатель «Архангельскгеолдобычи» и бывший замминистра геологии СССР Михаил Владимирович Толкачев.

Владимир Станулевич: Через 15 лет Архангельская областная геологическая служба будет отмечать свой столетний юбилей. Как Вы, как создатель «Архангельскгеологии», считаете следует его провести?

Михаил Толкачев: В процессе подготовки к этому событию целесообразно не только провести инвентаризацию разведанных месторождений бокситов, алмазов, нефти и газа, подземных вод и сырья для стройиндустрии, а также золота, никеля, сурьмы, свинца, урана и марганца, но и вспомнить первопроходцев и первооткрывателей.

Сегодня, когда в печати неоднократно размещаются сведения о проектах переоборудования атомных подводных лодок (АПЛ) для транспортировки грузов по Северному морскому пути, полагаю, уместно вспомнить инициатора гражданского использования подводного атомного флота, одного из моих наставников, заместителя министра геологии РСФСР Алексея Тихоновича Шмарева.

Владимир Станулевич: О выдающихся начальниках рассказывают — кем был назначен и как успешно руководил. А каким человеком был «инициатор гражданского использования АПЛ»?

Михаил Толкачев: Это был внешне, а главное — внутренне, крупный человек. Имею, конечно, в виду широту его знаний, опыт и интуицию. Вырубленное, как из камня, тяжелое лицо, вьющиеся волосы («Меня принимали за цыгана. Хрущев звал меня «Цыган», — рассказывал Алексей Тихонович), безразмерный пиджак, скрывающий мощный торс с заметным животом. Энергичный и подвижный, как медведь, который одинаково быстро лезет вверх и скатывается вниз по склону.

Опыт прежней ответственной административной работы не давал ему покоя на тесной для его потенциала должности заместителя министра геологии России. Имея какие-то выходы на А .Н. Косыгина, А. Т. Шмарев периодически направлял ему записки и предложения по развитию общесоюзной энергетики, сырьевой базы и добычи нефти и газа.

Его нечастые приезды в Архангельск, где я работал начальником Архангельского территориального геологического управления, были в основном связаны с участием в заседаниях бюро обкома КПСС, посвященных контролю за ходом выполнения Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о мерах по развитию геологоразведочных работ и добычи нефти и газа в Тимано-Печорском регионе.

Владимир Станулевич: Вы были свидетелем уникального явления — первый секретарь обкома КПСС Б. В. Попов собрал директоров сверхсекретного Северодвинска, чтобы геолог из Москвы предложил им делать гражданские атомоходы?

Михаил Толкачев: Да, я вспоминаю «вещего» Алексея Тихоновича Шмарева, далекий 1975 год, кабинет первого секретаря Архангельского обкома КПСС Бориса Вениаминовича Попова.

По просьбе заместителя министра геологии РСФСР Б. В. Попов собрал тогда у себя на беседу о возможном использовании производственного потенциала предприятий области в создании специального оборудования и транспортных средств для освоения недр шельфа страны руководителей и конструкторов секретных заводов Северодвинска — Севмашпредприятия и «Звездочки».

Предложение А. Т. Шмарева ошеломило присутствующих. Он предложил создателям АПЛ приступить к проектированию подводного бурового комплекса. До сих пор в моих ушах звучит его безапелляционное заявление о том, что для добычи нефти и газа на шельфе Арктики, в принципе, не нужны выводимые выше поверхности льда металлические платформы. За основу принципиально нового подводного комплекса он предложил взять трехлучевую «звезду». По его прикидкам, на морском дне необходимо расположить, соединив шлюзовыми переходами, три подводные лодки (ПЛ). Одна ПЛ — буровая, вторая — жилой и вспомогательный блок, и третья — энергетическое атомное сердце комплекса. Габариты и водоизмещение советских АПЛ и ПЛ позволяют, по его мнению, разместить на месте ракетного комплекса буровую установку и кассеты с буровым инструментом, обсадными и насосно-компрессорными трубами.

Специально оборудованные лодки из базового порта прибывают подо льдом в намеченную для бурения точку, стыкуются на ранее исследованной и подготовленной площадке, бурят и оборудуют скважину и по мере необходимости возвращаются на базу. Такими транспортно-связными рейсами обеспечивается смена вахт, поставка продовольствия и необходимых для бурения материалов.

Владимир Станулевич: Как реагировали на это приглашенные в обком КПСС руководители заводов?

Михаил Толкачев: Подчиняясь партийной дисциплине и уважая Б. В. Попова, они прилежно все выслушали и молчали.

Владимир Станулевич: А чего Вы от них ждали?Молчание в той ситуации было предсказуемо

Михаил Толкачев: Конечно, перед нами сидели люди, обеспечивавшие создание ракетно-ядерного щита СССР, к которым ответственный за него член Политбюро ЦК КПСС Д. Ф. Устинов приезжал чуть ли не каждые полгода. Инженерный мозг оборонки — Герои Социалистического труда, лауреаты Ленинской и Государственной премий, они восприняли слова А. Т. Шмарева как геологический бред.

Обижать обком КПСС и уважаемого всеми секретаря обкома грубым отказом от участия во встрече с геологами они не стали, но и от обсуждения проблемы использования АПЛ в мирных целях уклонились, сославшись на секретность и чрезвычайную занятость плановой работой.

Владимир Станулевич: Вы считаете, что они «могли, но не хотели» или «не могли, но хотели»?

Михаил Толкачев: Они действительно были заняты. Именно в эти дни северодвинцы готовились к спуску на воду очередного своего подводного ракетного атомного крейсера. В результате на Северном флоте появилась подводная лодка, подобной которой не было ни в одном флоте мира, — «К-162». Этой уникальной лодкой, выполненной впервые из титанового сплава, была достигнута немыслимая подводная скорость в 44,7 узла (80,4 км/час), что до сих пор является мировым рекордом.

В противовес американской АПЛ «Огайо», в Северодвинске 23 сентября 1980 года была спущена на воду первая советская лодка класса «Акула», специально сконструированная для операций под арктическими льдами. «Акула» была размером почти в два футбольных поля и прекрасно подходила для размещения современного оборудования для бурения и подводных нефтегазодобывающих комплексов. Но, как говорится, — не судьба!

Нам бы эти лодки подошли. Но в тот момент мечты геологов об освоении шельфа с помощью АПЛ воспринимались, действительно, как бред. Так или иначе, сидящие в кабинете Б. В. Попова северодвинские инженеры и конструкторы твердо дали понять, что они перегружены основной работой и что принять участие в подготовке хотя бы эскизного проекта подводного бурового атомного комплекса не могут, в том числе и по соображениям сверхсекретных параметров отечественных субмарин.

Владимир Станулевич: А кто в тот день был в кабинете Бориса Вениаминовича?

Михаил Толкачев: Я, к сожалению, не помню, да и в основном не знал имена всех участников встречи в обкоме партии. Был знаком только с руководителем Севмашпредприятия Григорием Лазаревичем Просянкиным, секретарем Северодвинского горкома партии Юрием Александровичем Гуськовым. Был знаком с командующим Северным флотом адмиралом Г. М. Егоровым, который много сделал для материальной поддержки геологоразведочных работ. Северный флот выделил для нас сборные полевые трубопроводы, два комплекта плавающих шлангов для доставки топлива с танкеров на берег и вглубь ненецкой тундры, а также компрессоры со списанных лодок, которыми мы пользовались при испытании продуктивных скважин.

Владимир Станулевич: Не было Сергея Никитича Ковалева, генерального конструктора «Рубина», проектировавшего «Акулы»? Не знаю, как в 1975 году он отнесся бы к идее А. Т. Шмарева, но в 1990—2000-е, наверное, положительно. В эти десятилетия он участвовал в спасении атомного подводного флота и «Севмаша», поддерживая разные идеи использования АПЛ

Михаил Толкачев: Да, тогда его у Б. В. Попова не было. Только через 20 лет после этого совещания в Архангельском обкоме КПСС, в 1983 году, меня познакомили с академиком Сергеем Никитичем Ковалевым — дважды Героем Социалистического труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий, главным конструктором атомных подводных крейсеров. Мы привлекли маститого академика в качестве консультанта при подготовке ТЭО проекта «Сахалин 2». Необходимо было обеспечить загрузку высвобождающихся и простаивающих мощностей ВПК в работах по сооружению морских платформ для бурения и добычи нефти и газа в Охотском и Баренцевом морях. Осуществленное «Севмашпредприятием» строительство платформы для Приразломного нефтяного месторождения позволило ему сохранить квалифицированные кадры и с меньшими потерями дожить до лучших времен. Реальная конверсия предприятий ВПК могла бы начаться намного раньше, но первое сражение за конверсию судостроения мы с А. Т. Шмаревым в 1975 году проиграли.

Владимир Станулевич: Не дай Бог в современном мире полной конверсии Северодвинского ВПК! Но диверсифицировать портфель заказов полезно — ведь когда-то возникнет техника, которая обесценит АПЛ как оружие. Государство вынужденно загоняет «Севмаш» в монопроизводство — старые АПЛ надо срочно заменять. А в монопроизводстве опасность когда-то остаться без работы — как в 1990-е…

Михаил Толкачев: В связи с этим хотелось бы вспомнить мое последнее посещение Севмашпредприятия. В 1996—1997 годах, во время моей работы совместно с Евгением Николаевичем Ананьевым и Алишером Бурхановичем Усмановым в правлении московского «МАПО-Банка», мы пытались профинансировать первую фазу российско-финского проекта строительства на «Севмашпредприятии» и на заводах Финляндии рыболовецких траулеров для последующей сдачи их в лизинг заинтересованным компаниям. По предварительно согласованной схеме, северодвинцы должны были изготовить корпуса траулеров (работа только с металлом), а финны — установить свои двигатели, навигационное оборудование и завершить комплектацию судов под ключ.

Директор «Севмашпредприятия» Давид Гусейнович Пашаев согласился на выполнение коммерческого заказа, под влиянием суровых обстоятельств тех лет (сокращение государственного оборонзаказа и объемов финансирования, нерегулярная оплата выполненных работ и соответствующие задержки в выплате зарплаты, потеря ряда традиционных поставщиков комплектующих изделий). Во время моего инспекционного визита на завод главный инженер Владимир Павлович Пастухов (он был старшим на хозяйстве из-за болезни директора) распорядился, чтобы меня, как положено на режимном предприятии, проинструктировали и показали «выгородку» в цехе, где варят корпус рыбацкого судна. На мой вопрос о том, как идут дела, он вместо ответа протянул мне заводскую газету. Дословно не помню подчеркнутый им абзац, но его содержание занозой сидит в моем сердце до сих пор. В газете сообщалось, что на заводе увеличился объем хлеба, ежесуточно выдаваемого работникам в счет аванса. Не помню точно количество буханок, но хорошо запомнил это вынужденное авансирование хлебом, подавленный вид главного инженера, его серое лицо и мешки под глазами.

Владимир Станулевич: За частичную конверсию производства, которая было отвергнута в 1975 году в кабинете Б. В. Попова, Северодвинск в 1990-е уже боролся сам — с переменным успехом…

Михаил Толкачев: 29 июня 2001 года в газете «Известия» была опубликована статья Максима Максимова, часть которой целесообразно процитировать:

«В настоящее время российское КБ подводного судостроения «Рубин» завершает проект переоборудования самой большой в мире ракетной атомной подводной лодки «Тайфун» для круглогодичной подводной транспортировки грузов с комбината «Норильский никель» по маршруту Дудинка — Мурманск».

Это была очередная попытка так называемой подводной конверсии — переход к строительству на оборонных предприятиях подводного судостроения субмарин для гражданского применения. При этом, как правило, рассматривались два варианта: использование (после разоружения и ремонта) списанных из боевого состава АПЛ или строительство подводных судов для гражданского применения (подводные танкеры, сухогрузы, пассажирские или транспортно-связные суда).

Цитируемый в «Известиях» профессор Давид Цигарели полагал, что «на выводимых из Вооруженных сил АПЛ вместо шахт для баллистических ракет можно разместить танки для нефтепродуктов. В результате на такой подлодке можно будет перевозить около 9 тыс. тонн полезного груза. Подводный танкер, загруженный где-то в районе Мурманска, следует по Северному морскому пути. Войдя в зону сплошных льдов, он погружается и далее идет под водой со средней скоростью в 20 узлов (около 40 км/час) на глубине в 100 метров к пункту назначения. Этот режим хорошо отработан АПЛ».

По мнению комментировавшего это сообщение академика Е. П. Велихова, «возможность создания подводного гражданского флота для грузоперевозок в Ледовитом океане не вызывает сомнения. Все ведущие российские КБ — «Рубин», «Малахит» и «Лазурит» — прорабатывают сейчас варианты подводных ледокольных судов для внутренних и международных коммерческих перевозок грузов».

Владимир Станулевич: Тогда климатические изменения были неявны — считалось, что ледяной покров Северного океана всерьез и надолго. Поэтому кораблестроители Северодвинска продвигали идею, что только подводные лодки могут обеспечить круглогодичную перевозку грузов Севморпутем.

Михаил Толкачев: Была даже предложена концепция «Подводного арктического моста. 19 января 1998 года в журнале «Эксперт» была описана программа «Подводный арктический мост», к которому проявили интерес специалисты компаний «Роснефть», «Росшельф» и Газпром.

Арктический мост — прекрасная альтернатива перегруженным транспортным маршрутам Красное море — Суэцкий канал или вокруг Африканского континента, по которым ежегодно перевозится около двух миллиардов тонн грузов. Отмечая важность для России именно этого маршрута грузов, Максим Максимов в «Известиях» в статье, посвященной описанию арктического моста, подчеркнул, что «не мы первые придумали идею подводного танкера». Среди пионерных проектов внедрения подводной доставки грузов он упомянул фирму Westland Aircraft Company, которая рассматривала вариант круглогодичной перевозки металлических заготовок из Канады в Великобританию, и американскую компанию General Dynamics, которая предложила два варианта подводного супертанкера для транспортировки из Арктики сжиженного природного газа. «В России, пишет автор, — знали об этих работах, но, как всегда, было много текущих проблем — ведь никто не заглядывает в будущее без особенной надобности».

Владимир Станулевич: Тема северодвинских АПЛ в освоении Арктики в связи с таянием льда и строительством нефтегазовых платформ закрыта? Или А. Т. Шмарев «вещий» и у идеи есть будущее?

Михаил Толкачев: Мы ленивы и нелюбопытны. Прежде всего в изучении своей истории. При развитом социализме в обоснование советских приоритетов дошли до юмористического лозунга «Россия — родина слонов». В период монетаризма и либерализации экономики утверждали, что не мы придумали идею подводной транспортировки грузов. Это заявление о зарубежных приоритетах вызывает вполне обоснованное удивление. В результате отказа от предложения А. Т. Шмарева мы вместо плавной конверсии лодочных заводов ВПК «внедрили» в практику горький опыт выдачи аванса хлебом.

Мы могли бы и еще, надеюсь, можем стать первыми не только в предложениях по использованию списанных АПЛ в мирных целях, но и страной новых прогрессивных технологий строительства подводных промышленных комплексов по добыче полезных ископаемых и эффективных транспортных средств. В том числе по доставке по Севморпути сжиженного природного газа Штокмановского месторождения в Азиатско-Тихоокеанский регион. Именно об этом мечтал А. Т. Шмарев в далеком 1975 году.

Тогда же он предлагал изготовить на «Севмашпредприятии» и установить в районе Варандея судно-баржу с малогабаритной АЭС. После доставки ее морем из Северодвинска, он полагал, можно завести плавучую АЭС по прорытому каналу в систему прилегающих к побережью моря пресных озер. Это позволило бы освободить нефтяников от забот по доставке в этот район топлива. Хочется верить, что его идеи будут в конце концов успешно реализованы.

Справка: Алексей Тихонович Шмарев родился 18 января 1913 года в городе Нальчике (Кабардино-Балкарская АССР). Трудовую деятельность начал с должности бурильщика в тресте «Майкопнефть». Работал начальником нефтеразведки, директором конторы бурения, главным инженером и управляющим нефтедобывающих трестов.

В 1950 году А. Т. Шмарев был назначен начальником объединения «Татнефть», где проработал до 1956 года. За эти годы «Татнефть» вышла на первое место по добыче нефти в стране. В 1956 он был назначен начальником Главгаза при Совете Министров СССР. Затем одиннадцать лет А. Т. Шмарев работал заместителем министра геологии РСФСР. Лауреат Ленинской премии (1962) и Государственной премии (1950), награжден двумя орденами Ленина, пятью орденами Трудового Красного Знамени.

На его могиле на Троекуровском кладбище геологи установили памятник из глыбы черного лабродорита, привезенного с Кольского полуострова, из окрестностей г. Заполярный.