Москва, 26 сентября, 2020, 10:29 — ИА Регнум. ДОКУМЕНТ

Мы желаем звездам тыкать.

Мы устали звездам выкать.

Мы узнали сладость рыкать.

В. Хлебников

В «Открытом письме редакционному коллективу «Знамени», обнародованном информационным агентством REGNUM 2 февраля сего года, я достаточно оперативно и, как представляется, доказательно уличил главного редактора журнала «Знамя», д. ф. н., проф. Литературного института С. И. Чупринина в том, что в его статье «Стрела выпущена из лука, и она летит, а там, что Бог даст». Жизнь и необыкновенные приключения «Доктора Живаго» в Советской России» («Знамя». 2020. №1) было допущено вопиющее нарушение норм научной этики, а именно: без ссылок на мою книгу «Борис Пастернак, или Торжество халтуры» (М.: Икс-Хистори. 2019) использовались архивные документы, введенные в научный оборот в этой книге. Особенно возмущало то, что мои открытия, по меньшей мере немаловажные для научного пастернаковедения, столь же беззастенчиво, сколь и бесстрашно переписал на себя критик, дотоле ничем мало-мальски значимым в этой отрасли литературоведения не отметившийся.

Признаться, сам Чупрнинин, несмотря на его очевидную статусность, не интересовал меня ни в малейшей степени. По мне, так его многочисленные перечни, равно как и популяризация навязшей в зубах оттепели, состоят в видимом родстве с поденщиной заштатного гида, вещающего прописные истины случайной аудитории экскурсионного автобуса. Эксперимент с «Открытым письмом» был нацелен на редколлегию, целиком состоящую из тех, кого, по какому-то недоразумению, все еще принято именовать прогрессивной, а то и либеральной интеллигенцией.

Отсутствие какой бы то ни было реакции опытным, т. е., единственно ценным для научного знания путем доказывало, что в этих кругах свято чтут высказывание Ф. Д. Рузвельта: «might say, heۥs a son of bitch but heۥs ours», даже невзирая на то, что новейшими исследованиями оно признано апокрифическим.

Свои проделки г-н Чупринин продолжил в книге «Оттепель: События. Март 1953 — август 1968 года», увидевшей свет в серии «Филологическое наследие» престижного издательства «Новое литературное обозрение». И тот факт, что издательство, в свою очередь, сделало вид, что не заметило моего «Открытого письма», требовал расширения рамок эксперимента. Им стало продолжение статьи «Сталинская премия Бориса Пастернака, Суета вокруг интимного лирика в интерьерах холодной войны», (OSTKRAFT. Литературная коллекция. Научное обозрение. 2020. №2−3. с. 309−347), в котором, наряду с анализом профессионального уровня клиента, в научный оборот были введены новые архивные материалы, которые в феврале предлагалось отыскать самому Чупринину, на что ему со свойственным мне великодушием давалось достаточно времени. Тогда же сгоряча был дан зарок, что в каждой моей публикации так или иначе найдется место и для Чупринина.

К счастью, карантинные ограничения не позволили воплотить в жизнь это, в сущности, хулиганское намерение. Между тем 15 июня был объявлен длинный список премии «Просветитель», в котором оказалась и книга Чупринина. 29 июля я вступил в переписку с Оргкомитетом, впрочем, не особо рассчитывая на положительный результат, поскольку уже 23-го было опубликовано интервью с г-ном Чуприниным, отчасти даже демонстративно озаглавленное «Мы живем в предоттепельное время», в котором один из основных претендентов на звание 23-го по счету главного просветителя России загодя обозначает вектор своего просветительства. Обнаруживает в России второе издание застоя («Ведь сейчас тоже, в общем, такое вполне себе время стагнации…»), уповает на «очередной период общественного возбуждения», а в завершение допускает не только то, что «какие-то потрясения, или какой-то общий — на манер перестройки — для всех вызов…» непременно случатся, но и, пусть и не напрямую, выражает надежду на то, что «такие события в недалеком будущем произойдут» («Литературная Россия». 2020. №28).

После такого — «Ну как не порадеть родному человечку!» И все же я не только предоставил Оргкомитету неопровержимые доказательства недобросовестности г-на Чупринина. По возможности деликатно, но ясно предостерег от необдуманных шагов, предпринимаемых во имя групповой солидарности, что ли, и предупредил о неизбежных последствиях опрометчивых решений. 22 сентября жюри «Просветителя» объявило о включении книги Чупринина в шорт-лист премии. Остальные книги-номинанты, при всем уважении к авторам и издательствам, выглядят заведомыми аутсайдерами. С огромной долей вероятности пройдут выборы фактически без выбора. Этакое подобие выборов лауреата Нобелевской премии по литературе 1958 г. В научном отношении книга Чупринина представляет собой не что иное, как пораженную слоновой болезнью брошюру общества «Знание» позднесоветского разлива. А автор — не только пойманный с поличным жулик, но и трусоватый, среднего пошиба литературный номенклатурщик, который за без малого восемь месяцев — срок, достаточный для вынашивания плода, написания современного романа или восхождения на Лходзе по Южной стене — так и не осмелился публично отстоять свою честь, с одной стороны, и не покаялся — с другой. Для меня лично решение жюри — прямое оскорбление. Ты никто и звать тебя никак. Таких мы, хозяева жизни, обирали и впредь обирать будем. Любыми способами. В том числе аморальными. В том числе противоправными. И ничегошеньки нам за это не будет. За нами сила. За нами влияние. В конце концов, за нами деньги.

Ой ли? Напрасно вы думаете, что все, на что я способен, — это в тиши своего кабинета вторить Алексею Турбину: «В сущности, совершенно пропащая страна». И не стоит надеяться, что в образе городского сумасшедшего, которым меня норовят представить члены российского филиала транснациональной, воспользуюсь определением Набокова, «банды живаговцев», я стану метаться по улицам и площадям с плакатом типа «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит прохиндей!». Обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы в ноябре жюри пришлось делать выбор между плохим и очень плохим.

Владимир Молотников, 25.09.2020