Справка: Георгий Хуцишвили - доктор философских наук, автор многочисленных международных проектов по конфликтологии, член ряда международных организаций, руководитель созданного в 1994г Международного центра по конфликтам и переговорам. Является инициатором первых грузино-абхазских и грузино-осетинских встреч в 1995-1996 гг. На протяжении десятилетия проводит активную работу по налаживанию грузино-абхазского и грузино-осетинского диалога, социологические исследования. Организатор профессиональных тренингов в области предотвращения конфликтов.

Г-н Хуцишвили, как Вы думаете, почему в Грузии возникли конфликтные зоны?

Я вспоминаю конец 80-х годов, когда свирепствовал конфликт в Нагорном Карабахе. Тогда в Грузии все было спокойно, и наши политические деятели тогда говорили - вот, мол, посмотрите, как там не сумели использовать мирные способы общения, и какие мы в этом отношении прозорливые и умные люди. Буквально через год у нас началось то же самое. Почему? Мы не учли тонкостей межнациональных отношений. Когда в Грузии развернулось национально-освободительное движение, очень большой ошибкой его лидеров было то, что они пренебрегли национальным фактором. Этническая многообразие общества, многокультурность может быть одновременно и созидательной, и разрушительной силой. Самой большой ошибкой было выдвижение лозунга - "Грузия для грузин". В нем причина возникновения конфликтов в Грузии.

Вы считаете это было сделано преднамеренно?

Нет. Звиад Гамсахурдиа (экс-президент Грузии- ред.) совершенно наивно верил в то, что моноэтническое государство - подходящая модель для Грузии. Думая, что этим можно возвеличить Грузию, он не понимал последствий, поскольку не был политиком. Пребывая в эйфории избавления от гнета советской империи, мы думали, мир поддержит нас. В действительности же, оказались наедине со своими проблемами, регионами, которые изъявили желание стать независимыми республиками. Все это способствовало развитию конфликтов.

Какова на Ваш взгляд разница между грузино-абхазским и грузино-осетинским конфликтами?

Очень большая. Даже тогда, когда мы были частью какой-то одной нерушимой системы, и никому не приходило в голову предъявлять территориальные претензии, уже тогда абхазы испытывали серьезную неприязнь по отношению к грузинам. Старые проблемы накапливались десятилетиями. Конечно, я уверен, что можно было обойтись без вооруженного конфликта, без войны, но этого не произошло. Можно ли было вообще преодолеть грузино-абхазскую проблему? - Трудно сказать. Но чего уж точно нельзя было делать - так это вводить в августе 1992 года войска в Абхазию. Грузино-осетинской же проблемы вообще не существовало. Когда начались грузино-абхазские события, осетины выразили солидарность с грузинами: осетины тогда не ставили вопрос о независимости, а поднимали вопрос перехода от статуса области к республике, чтобы чувствовать себя более защищенными в период нестабильности государственной власти. И их невозможно в этом винить. Однако это было воспринято, как серьезный вызов, следствием чего стало решение грузинского парламента осенью 90 года, согласно которому Югоосетинскую область вообще ликвидировали. Уже тогда не трудно было предсказать какими последствиями это обернется.

Вы считаете, что решение образовать Республику было в некотором роде преждевременным?

Да, в то время это было преждевременно, однако я считаю, что тот, кто представлял тогда государственную власть в стране, должен был проявить осторожность. Что же происходит сейчас? Не так давно web-сайты российских аналитических агентств пестрели заявлениями политиков о том, что Россия заинтересована в стабильности на своих южных рубежах. Сложившаяся ситуация на Северном Кавказе, нерешенная чеченская проблема-все это требует стабильных и мирных отношений между Россией и Грузией. И что Южная Осетия не та карта, из-за которой может осложниться ситуация, что, мол, из-за Южной Осетии Россия не будет портить отношения с Западом, который оказывает поддержку Саакашвили. Что получилось? Позднее российскими аналитиками стали высказываться мнения о том, что война неизбежна, что Грузия ведет себя заносчиво, что Саакашвили - ультранационалист, носил маску миротворца 6 месяцев, а теперь ее сбросил, Грузия это враг, от которого надо защищать осетин. Нелогично. Вместо согласованности действий, основывающихся на взаимопонимании, проявлен нестратегический подход к решению собственных проблем.

А как Вы расцениваете действия грузинского руководства?

Во-первых, новое грузинское руководство испытывает серьезный дефицит времени. Оно старается предпринять весьма энергичные шаги для того, чтобы разморозить ситуацию в Южной Осетии. Это связано с большим риском. Кроме того, крайне ошибочно применять один шаблон к Аджарии и Южной Осетии. С самого начала было ясно, что сценарий Аджарии в Южной Осетии не пройдет. Нужна иная стратегия. Но всегда ли правильны были действия в этом направлении? Надо ли было начинать с закрытия Эргнетского рынка (оптовый рынок на границе Южной Осетии с Грузией - ред.)? Надо ли было давать повод, чтобы югоосетинское руководство подняло панику, что готовится агрессия, из-за чего и у осетинского, да и проживающего вблизи грузинского населения, возник фактор страха? Думаю, следовало бы начать размораживать конфликт более осторожно.

Проследите, как политика нынешнего руководства Грузии отличается от политики прежнего грузинского руководства. Политика Шеварднадзе была очень осторожной и сбалансированной, но она привела к тому, что замороженные конфликты приняли совершенно иную форму. Произошло полное отчуждение между народами и это необходимо преодолевать. Но преодолевать просчитанными шагами. Шеварднадзе был хитрым и умным политиком, его политика всегда была производной от мнения всех влиятельных лиц в Грузии - начиная от Аслана Абашидзе и кончая Тамазом Надареишвили (бывший руководитель Верховного совета Абхазии в изгнании - ред.). Шеварднадзе сначала им вторил, а потом уже улаживал ситуацию.

Еще один аспект. Российские миротворческие силы - нужны ли они? Позиция ООН и ОБСЕ заключается в том, что миротворческие силы необходимы, поскольку ситуация в регионе нестабильна, и если стороны будут предоставлены самим себе, может начаться невесть что. Но, к сожалению, приходится констатировать, что в тех условиях, когда миротворческие силы занимают одностороннюю позицию, они, фактически, перестают выполнять функцию урегулирования. Если в конфликт вмешивается третья сила, то обязательно должна быть проявлена объективность. Люди же, которые демонстрируют необъективность, тенденциозность не могут быть посредниками.

Может третьей стороне вообще нет нужды вмешиваться, пусть стороны сами и урегулируют свои отношения....

Это идеальный случай. Но в данный момент я считаю, международный контроль над этим вопросом нужен.

Какова Ваша оценка заявлений грузинской стороны о возможной денонсации подписанных ранее соглашений по грузино-осетинскому урегулированию?

Вы знаете, у меня сложилось впечатление, что это всего лишь предупреждение. На самом деле до этого не дойдет. Политика, несомненно, сбалансируется. В тех условиях, когда мир в регионе поддерживается субъективной, односторонней силой, грузинское руководство идет на такого рода превентивные меры, как угроза денонсации соглашений.

А что если и Россия перейдет на угрозы?

Я надеюсь, что этого не произойдет. Надеюсь, стороны сбалансируют позиции, атмосфера между российскими миротворческими силами и грузинским руководством станет более доверительной. Приходится констатировать, что сегодня определенные российские политические деятели, к сожалению, занимаются сведением счетов с Саакашвили - для них Саакашвили - олицетворение грузинского национализма. Налицо недопонимание того факта, что Грузия может стать очень верным и надежным другом России, если Москва найдет способ сотрудничества с Тбилиси по вопросу мирного разрешения югоосетинской проблемы. Ведь Саакашвили говорит, что военный путь решение вопроса Южной Осетии исключен. Он говорит и о том, о чем Шеварднадзе никогда не заикался. Есть ли проблема в том, чтобы вернуть югоосетинской республике автономию? Есть ли проблема в том, чтобы она называлась Южной Осетией? Люди жили так не одно десятилетие и привыкли к такому названию. Однако, проблема состоит в том, что некоторые радикалы заявляют, что пойди Грузия на все эти уступки, она, фактически, подпишется под приглашением к объединению южных и северных осетин. А это уже - антигосударственный акт в отношении Грузии. Что говорит Саакашвили? Он разъясняет так - существует ли такая комбинация политических условий, при которых Россия пойдет на рецессию Северной Осетии и предоставит ей статус независимого государства. Таких условий не существует. Для этого придется перекроить весь мировой уклад. А поскольку это практически невозможно, то по мнению Саакашвили, Грузия ничем не рискует предоставив Южной Осетии официальный статус Республики.

В ходе одного из своих недавних брифингов лидер лейбористкой партии Грузии Шалва Нателашвили выразил опасения по поводу принятого Госдумой РФ заявления по Южной Осетии, где указывался факт вхождения Осетии в 18-ом веке в состав России. Это, по словам Нателашвли, есть признание единой Осетии. Поэтому лидер лейбористов настаивает на переименовании Южной Осетии в Цхинвальский, Джавский, Знаурский - какой угодно - район, но только не сохранение названия Южная Осетия. Как бы Вы прокомментировали подобное заявление?

Я не считаю Нателашвили политиком, поэтому не рассматриваю всерьез его заявления. Аланы всегда мечтали о существовании Великой Алании. Но посмотрите, что происходит с чеченцами. Необходимо исходить из политических реалий. Вопрос об объединении довольно серьезный и не раз будет дискутироваться. Но сейчас разумнее подумать о возрождении края, о создании достойных условий жизни людей и их будущем.

Как Вы расцениваете все чаще звучащие заявления грузинских политиков, что проблема Южной Осетии будет решена в крайнем случае до зимы?

Я бы воздержался от таких прогнозов. Для того, чтобы проблема решилась до зимы, необходимо наличие конструктивных моментов уже сегодня. Пока, все что я вижу, только реакции на неожиданное обострение, что, естественно, не является путем к преодолению конфликта. Путь к решению югоосетинской проблемы лежит через реальный диалог между обществами.

В таком случае, каковы Ваши прогнозы?

Прежде всего, всех интересует, существует ли стратегический план решения вопроса. Проблема в том, что о нем знает только очень узкий круг людей. Я считаю, что стратегия должна быть прозрачной и более открытой, чтобы общество имело возможность влиять на события до того, как они произойдут.

Как Вы думаете, может ли проблема Южной Осетии решиться не силовым путем?

Я абсолютно убежден, что может.