Нападение на СССР японские генералы назвали «стратегией спелой хурмы»
19 января 1946 г. было объявлено о создании Международного военного трибунала для Дальнего Востока для суда «над лицами, обвиняемыми индивидуально, или в качестве членов организаций, или в качестве тех и других одновременно, в совершении любых преступлений, составляющих преступления против мира». Работа трибунала проходила в Токио с 3 мая 1946 г. по 12 ноября 1948 года. Делегация СССР в Международном военном трибунале была представлена советской частью обвинения и советской частью трибунала.
Несмотря на то, что правительство Японии сумело воспользоваться временем между объявлением рескрипта императора о капитуляции и высадкой на японскую территорию союзных войск для уничтожения или сокрытия уличающих милитаристский режим в военных преступлениях документов, советские юристы сумели доказать агрессивный характер политики официального Токио в отношении СССР в 30−40-е годы. В приговоре констатировалось: «Трибунал считает, что агрессивная война против СССР предусматривалась и планировалась Японией в течение рассматриваемого периода, что она была одним из основных элементов японской национальной политики и что её целью был захват территории СССР на Дальнем Востоке».
Одним из центральных вопросов для советской стороны было доказательство неискренности японского правительства при заключении в апреле 1941 г. пакта о нейтралитете между Советским Союзом и Японией, конкретных проявлений вероломной политики японского руководства по подготовке к нанесению удара по нашей стране с Востока после начала агрессии против СССР гитлеровской Германии. Адвокаты подсудимых предпринимали немалые усилия для опровержения фактов замысла и готовности по согласованию с Берлином обрушиться на СССР в наиболее трудный для него первый период войны. При этом они пытались, отведя ответственность от Японии, обвинить Советский Союз в нарушении советско-японского пакта, используя для этого факт вступления СССР в войну с Японией в августе 1945 года.
Однако трибунал не принял возражения защиты японской стороны и пришёл в приговоре к следующему заключению:
«Очевидно, что Япония не была искренней при заключении пакта о нейтралитете с Советским Союзом и, считая свои соглашения с Германией более выгодными, подписала пакт о нейтралитете с тем, чтобы облегчить себе осуществление планов нападения на СССР…
«Нейтралитет» Японии в войне между Германией и СССР в действительности служил и, скорее всего, был предназначен для того, чтобы служить ширмой для оказания помощи Германии до нападения самой Японии на СССР.
Доказательства, представленные Трибуналу, указывают на то, что Япония, будучи далеко не нейтральной, какой она должна была бы быть в соответствии с пактом, заключенным с СССР, оказывала значительную помощь Германии».
В 60-е годы в Японии были опубликованы документы и материалы, подтверждающие справедливость и достоверность этих выводов Токийского трибунала. К сожалению, далеко не все из них введены в научный оборот в нашей стране. Приведем лишь некоторые факты и документы, не оставляющие сомнений в том, что подписанный в 1941 г. советско-японский пакт о нейтралитете был отброшен японским правительством и верховным командованием с первыми залпами гитлеровской артиллерии по территории Советского Союза.
13 апреля 1941 г. в Москве между СССР и Японией сроком на пять лет был подписан пакт о нейтралитете, согласно которому «в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта».
На состоявшемся затем банкете в Кремле царила атмосфера удовлетворения успешно завершившимся «дипломатическим блицкригом», как назвал пакт подписавший его министр иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуока. По свидетельству очевидцев, стремясь подчеркнуть свое радушие, Иосиф Сталин лично подвигал гостям тарелки с яствами и разливал вино. Однако обилие комплиментов не могло скрыть от наблюдателя, что за столом сидели не друзья, а противники.
Подняв свой бокал, Мацуока сказал: «Соглашение подписано. Я не лгу. Если я лгу, моя голова будет ваша. Если вы лжете, я приду за вашей головой».
Сталин поморщился, а затем со всей серьёзностью произнес: «Моя голова важна для моей страны. Так же, как ваша для вашей страны. Давайте позаботимся, чтобы наши головы остались на наших плечах».
Предложив затем тост за японскую делегацию, Сталин отметил вклад в заключение соглашения её членов из числа военных. «Эти представляющие армию и флот люди заключили пакт о нейтралитете, исходя из общей ситуации, — заметил в ответ Мацуока. — На самом деле они всегда думают о том, как бы сокрушить Советский Союз».
Сталин тут же парировал: «Хотелось бы напомнить всем японским военным, что сегодняшняя Советская Россия — это не прогнившая царская Российская империя, над которой вы однажды одержали победу».
Хотя Сталин попрощался с японским министром в Кремле, затем неожиданно он появился на вокзале, чтобы лично проводить Мацуоку. Это был беспрецедентный и единственный в своем роде случай, когда советский лидер счёл необходимым таким необычным жестом подчеркнуть важность советско-японской договорённости. Причём подчеркнуть не только японцам, но и немцам.
Зная, что среди провожающих Мацуоку был и германский посол в Москве фон Шуленбург, Сталин демонстративно обнимал на перроне японского министра, заявляя: «Вы азиат и я азиат… Если мы будем вместе, все проблемы Азии могут быть решены». Мацуока отвечал: «Проблемы всего мира могут быть решены».
В целом негативно относящиеся к каким-либо договоренностям с Советским Союзом военные круги Японии, в отличие от политиков, не придавали пакту о нейтралитете особого значения. В «Секретном дневнике войны» японского генштаба армии 14 апреля 1941 г. была сделана следующая запись: «Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов». Еще более определённо высказался в апреле 1941 г. военный министр Хидэки Тодзио: «Невзирая на пакт, мы будем активно осуществлять военные приготовления против СССР».
О том, что японские генералы рассматривали пакт о нейтралитете лишь как прикрытие завершения подготовки к наступательным операциям против Советского Союза, свидетельствует сделанное 26 апреля 1941 г. заявление начальника штаба размещённой у границ СССР Квантунской армии (группа армий) генерала Кимуры на совещании командиров соединений этой армии. «Необходимо, — заявил он, — с одной стороны, всё более усиливать и расширять подготовку к войне с СССР, а с другой — поддерживать дружественные отношения с СССР, стремясь сохранить вооруженный мир, и одновременно готовиться к операциям против Советского Союза, которые в решительный момент принесут верную победу Японии».
Разведка своевременно и объективно информировала Москву об этих настроениях в руководстве японской армии. 18 апреля резидент советской военной разведки в Японии Рихард Зорге сообщал, что «Отто (Хоцуми Одзаки) посетил Коноэ (премьер-министр Японии) как раз в тот момент, когда Коноэ получил от Мацуоки телеграмму о заключении пакта о нейтралитете. Коноэ и все присутствовавшие были чрезвычайно рады заключению пакта. Коноэ сразу позвонил об этом военному министру Тодзио, который не высказал ни удивления, ни гнева, ни радости, но согласился с мнением Коноэ о том, что ни армия, ни флот, ни Квантунская армия не должны опубликовывать какое-либо заявление относительно этого пакта. Во время обсуждения вопроса о последствиях пакта вопрос о Сингапуре не поднимался. Основное внимание всех присутствующих было сосредоточено на вопросе использования пакта для ликвидации войны с Китаем…»
28 апреля советский военный атташе в Корее телеграфировал в центр: «22 апреля начальник штаба армии (японской армии в Корее) Такахаси заявил журналистам: «СССР, признавая мощь Японии, заключил с ней пакт о нейтралитете с тем, чтобы сконцентрировать свои войска на западе. Только военная сила может обеспечить эффективность пакта, и поэтому новое формирование ни Квантунской, ни Корейской армий ослаблено не будет, и они со своих позиций не уйдут». Такахаси привел исторические примеры, когда Китай, будучи в военном отношении слабее Японии, шёл на заключение выгодных для Японии договоров. Сейчас основной задачей Японии, как он заявил, является завершение китайской войны».
Имея подобную информацию, Сталин понимал, что, несмотря на подписание пакта о нейтралитете с Токио, японцы не ослабят свою боевую готовность на границах с СССР. Тем не менее он считал, что, имея пакт о ненападении с Германией и пакт о нейтралитете с Японией, СССР сможет выиграть время и в течение определённого периода оставаться вне войны. Однако эти надежды не оправдались.
Уже 22 июня 1941 г., в день начала гитлеровской агрессии против СССР, подписавший лишь два месяца назад советско-японский пакт о нейтралитете министр иностранных дел Мацуока, срочно прибыв к императору Хирохито, стал настойчиво предлагать незамедлительно напасть на Советский Союз. В ответ на вопрос монарха, означает ли это отказ от выступления на юге, министр заявил, что «сначала надо напасть на Россию». Для этого предлагалось несколько отсрочить выступление на юге. Стремясь рассеять опасения императора, он убеждал: «Нужно начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигрёнка. Нужно решиться».
Вопрос о нападении на СССР летом 1941 г. детально обсуждался на состоявшемся 2 июля секретном совещании в присутствии императора. Выступивший на совещании председатель Тайного совета (консультативный орган при императоре) Кадо Хара говорил: «Я полагаю, все из вас согласятся, что война между Германией и Советским Союзом действительно является историческим шансом Японии. Поскольку Советский Союз поощряет распространение коммунизма в мире, мы будем вынуждены рано или поздно напасть на него. Но, так как империя всё ещё занята китайским инцидентом, мы не свободны в принятии решения о нападении на Советский Союз, как этого хотелось бы. Тем не менее я полагаю, что мы должны напасть на Советский Союз в удобный момент… Я желаю, чтобы мы напали на Советский Союз… Кто-то может сказать, что в связи с пактом о нейтралитете Японии было бы неэтично нападать на Советский Союз… Если же мы нападём на него, никто не сочтет это предательством. Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен».
Императорским совещанием была принята Программа национальной политики империи, в которой политика в отношении СССР была сформулирована следующим образом: «Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта (Японии, Германии и Италии). Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции. В это время мы будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, мы, прибегнув к вооружённой силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ». Это решение напасть на СССР в момент его ослабления в борьбе с гитлеровской Германией получило в Японии название «стратегии спелой хурмы».
В июле — августе 1941 г. группировка выделенных для войны против СССР войск была доведена почти до 1 миллиона человек (только Квантунская армия насчитывала 850 тысяч солдат и офицеров), на границы с СССР было стянуто большое число авиации, артиллерии, танков, инженерных войск. Генштабом армии была определена дата нападения на СССР — 29 августа 1941 года.
Вероломное нападение на СССР не состоялось не потому, как утверждают японские пропагандисты и их некоторые сторонники в нашей стране, что Япония якобы честно выполняла условия пакта о ненападении, а вследствие провала германского плана «молниеносной войны» и сохранения обороноспособности Советского Союза в восточных районах страны. «Советский Союз, ведя оборонительную войну против Германии, не ослабил свои силы на Востоке, сохранив группировку, равную Квантунской армии. Таким образом, Советскому Союзу удалось достичь цели — оборона на Востоке, — избежав войны… Главным фактором являлось то, что Советский Союз, обладая огромной территорией и многочисленным населением, за годы предвоенных пятилеток превратился в мощную экономическую и военную державу», — вынуждены признавать официальные японские историографы.
Избранная японским милитаристским руководством политика в отношении СССР отвечала интересам его германского союзника. И этот факт не могут отрицать японские историографы. Они пишут: «В основе отношений между Японией и Германией лежала общая цель — сокрушить Советский Союз… В военном министерстве считали, что Япония должна способствовать военным успехам германской армии… Под верностью Тройственному пакту понималось стремление не уступать Великобритании и США, обуздать их силы в Восточной Азии, сковать советские войска на Дальнем Востоке и, воспользовавшись удобным моментом, разгромить их».
Тем же, кто пытается говорить о «честном» соблюдении Японией пакта о нейтралитете и «вероломном нападении» Советского Союза на Японию в августе 1945 года, хотелось бы напомнить некоторые цифры. В готовности к отражению японского нападения, которое могло начаться в любой момент, из 5493 тысяч человек общего состава Вооруженных сил СССР на Дальнем Востоке и у южных границ находилось 1568 тысяч, или свыше 28%. Из 4495 танков, имевшихся на вооружении Красной Армии в то время, на Дальнем Востоке и у южных границ находился 2541 танк, из 5274 самолетов там же оставался 2951 самолет. И хотя это была не новейшая техника, она могла быть эффективно использована в борьбе на советско-германском фронте. Поэтому есть достаточно оснований считать, что политика милитаристской Японии в годы войны грубо нарушала положения пакта о нейтралитете, вела к затягиванию Великой Отечественной и Второй мировой войны в целом, увеличению жертв советского и других народов.
Проблема оценки действий сторон в связи с существованием в годы Второй мировой войны советско-японского пакта о нейтралитете имеет немаловажное значение не только с точки зрения изучения и осмысления исторического прошлого, но и для современных отношений двух государств, их текущей политики. Японские правительства, независимо от партийной принадлежности, используют обвинения Советского Союза в «нарушении» пакта о нейтралитете для попыток обосновать притязания на законно входящие в состав Российской Федерации Курильские острова. Не признавая правомерность вступления СССР в войну против Японии, японские политики и пропагандисты заявляют, что эти территории были захвачены советскими войсками и по сей день «оккупированы» теперь уже правопреемником СССР — Россией.
Токийский трибунал же именуется недовольными итогами войны правыми силами Японии «неправедным судом победителей», с результатами которого современная Япония не должна-де соглашаться. Для подкрепления этого в Японии выпущены восемь объёмных томов, в которых собраны все выступления стороны защиты. В издание вошли доводы тогдашних адвокатов подсудимых, которые в силу их неубедительности и явной тенденциозности не были приняты трибуналом. Теперь определённые силы, публикуя выступления защитников военных преступников, обращаются к нынешнему поколению японцев с тем, чтобы убедить его в «невинности и мученической смерти» осуждённых судом Токийского трибунала. В одном ряду с этими попытками обелить злодеяния уничтожившего миллионы людей преступного режима стоит и канонизация душ казнённых по приговору трибунала в синтоистском храме «Ясукуни», этом «святилище милитаризма», регулярно посещаемом японскими политиками для совершения обрядов поминовения павших в сражениях за «великую японскую империю героев».
В заключение хотелось бы обратить внимание на то, что в нашей стране не опубликованы в должном объёме хранящиеся в архивах материалы Токийского трибунала, и российская общественность может лишь частично с ними ознакомиться в изданных ещё в Советском Союзе немногочисленных публикациях. Работа эта кропотливая и трудоёмкая, но весьма важная в нашем современном мире, где история становится объектом ожесточённой борьбы за умы и сердца людей.