Режиссер Илья Белостоцкий: «Детское кино должны снимать сумасшедшие люди»

С режиссером Ильей Белостоцким мы познакомились в прошлом году на фестивале «Окно в Европу», куда он привез свой полнометражный фильм «Бегство рогатых викингов», снятый по одноименной повести классика отечественной детской литературы Владислава Крапивина. Маленькие, да и взрослые зрители очень тепло приняли фильм, а его создатель произвел на меня впечатление человека, всерьез болеющего за свое дело. За прошедший год «Викинги» не только побывали на множестве фестивалей, но и вышли в большой прокат, что для отечественного детского фильма настоящее событие. Во время Международного фестиваля детских и семейных фильмов «В кругу семьи» в Ярославле нам вновь удалось встретиться и побеседовать о детском кино и о том, почему же российские игровые фильмы для детей оказываются такими редкими гостями на больших экранах.

— Как вы стали режиссером? С детства мечтали? Как вообще такое случается с людьми?

Илья Белостоцкий: — Разные люди попадают в эту профессию путями сложными и разными, а у меня было так. Меня родители стали приобщать к искусству с очень раннего возраста, хотели вырастить культурным интеллигентным человеком и отчасти в этом преуспели. Папа у меня изначально инженер-металлург, впоследствии юрист, впоследствии экономист, матушка — врач, прадед — известный большевик, революционер, именем которого был теплоход назван в свое время. Такая, в общем, семья — с корнями.

Так вот, родители меня привели в театр оперы и балета в первый раз, когда мне было четыре годика. Как сейчас помню, на балет «Лебединое озеро». И настолько это всё меня, видать, несмышленого, поразило… Осознания, конечно, ещё никакого не было, скорее, сплошные эмоции, волшебство театрального действа… Наверное, именно тогда-то я и заразился бациллой творчества. И с тех пор постоянно я тяготел к кино, театру и ко всему, что с этим связано. Поначалу, конечно, к театру. Дома делал собственные спектакли в специальном ящике, заменявшем сцену, мастерил там декорации и освещение… Что интересно, преобладала именно режиссерская направленность. Меня интересовала не только актерская игра, но и театр в целом, включая и музыку, и освещение, и прочую машинерию, ну и, разумеется, само чудо рождения спектакля. Очень всем этим увлекался. Когда подрос, стал ходить в театральные студии разного толка. Но матушка моя — врач, очень неплохой, и она хотела, чтобы я продолжил, так сказать, династию, чтобы поступил в мединститут. И она настояла на этом, и я поступил. По окончании третьего курса мне, да и всей семье, стало понятно — это совершено не мое, потому что я уже на тот момент занимался чем угодно, но не медициной. И на радио работал, и на телевидении… Тогда и было принято решение: заниматься всё-таки тем, к чему лежит душа. И я оформил перевод в институт культуры, на театральную режиссуру, который, собственно, и закончил. В процессе учёбы понял окончательно, что больше всего на свете хочу снимать кино, благо уже был некоторый опыт. Потому я поступил во ВГИК и закончил курс Владимира Хотиненко. Вот так и получилось, что я стал тем, кем я стал.

— У вас, насколько знаю, пока единственный полнометражный фильм — «Бегство рогатых викингов». Какова его судьба в прокате и на фестивалях?

Илья Белостоцкий: — Вообще-то судьба складывается неплохо — грех жаловаться. Фильм объехал много фестивалей, получил на данный момент 12 наград, включая международные. 13 июля фильм вышел в общероссийский прокат. Мы не только смогли закончить фильм с большими трудностями, но и довести его до проката. За что большое спасибо дистрибьюторской компании «Кинологистика». За три недели фильм был показан на 267 экранах, посмотрели его около 40 тысяч человек, сборы составили 3 253 000 рублей. По сравнению с голливудскими релизами это, конечно, смехотворная сумма, но для отечественного детского кино, которое порой просто не доходит до проката, не говоря уже о каких-либо сборах, это большой успех, это большая победа. 11 июля состоялся сетевой релиз фильма на всех онлайн-платформах, и можно за небольшие деньги его там посмотреть.

— Чем отличается детское кино от взрослого, кроме того, что там нет секса, не ругаются матом, часто играют дети, хотя это и не обязательно? В чём главные отличия?

Илья Белостоцкий: — Хороший вопрос! Мне кажется, что главное в детском кино это всё же воспитательный посыл. Причем не дидактический, не моралистский, типа: «Дети, а-та-ташечки, переходите улицу на зеленый свет, слушайтесь старших» — нет. А именно внутренний общечеловеческий посыл в сторону добра, позитива, базовой морали и правильных для нашей страны ценностей.

Наверное, очень важно, чтобы люди, которые делают это кино, сами были слеплены из правильного теста. Должна быть некая разновидность таланта к этому. Детское кино требует особого подхода. Может, состояния души, может, характера, может, нужно, чтобы оставалось немножечко детства в человеке, чтобы «внутренний ребенок» был в нём жив. Именно таким был Ролан Быков, который считается корифеем детского кино и которого я готов считать морально своим наставником, хотя никогда с ним не встречался. Знаете, я часто перечитываю его дневники, у меня это настольная книга. Совершенно потрясающие дневники, я нахожу там буквально свои мысли. Очень жалею, что не застал этого человека.

Людей, которые действительно могут делать детское кино, и так-то немного (их и не может быть много), но беда нашей теперешней ситуации в том, что, детское кино сейчас делает кто угодно, кроме тех, кто действительно может, умеет и хочет этим заниматься. Делают те, кому дают деньги, делают режиссеры, которых взяли продюсеры, потому что они молодые, никому не известные, а нужно осваивать соответствующие субсидии Минкульта, к примеру… Поэтому и качество получившихся фильмов оставляет желать лучшего.

— А как часто выходят детские фильмы? Каждый год или не каждый?

Илья Белостоцкий: Каждый год Минкульт выделяет определенные деньги, говорят, сейчас эту сумму увеличили, слышал я что-то про полмиллиарда или миллиард, который Путин выделил на детское кино, и пока неизвестно, кто и как эти средства будет распределять. Я боюсь, что они повторят судьбу всех остальных субсидий. Каждый год выделяется финансирование…

— А где тогда эти фильмы?

Илья Белостоцкий: — Я так скажу… По ним отчитываются. За финансы положено отчитываться. Фильм какой-нибудь всё равно снимут. Вопрос качества никого не волнует. Волнует вопрос количества, вопрос сметы. Всё должно быть так, как было прописано. Фильм есть? Есть. Диск принесли в Минкульт? Принесли. Документы сдали, все подписали, и никого не волнует, увидит ли кто-то фильм. Продюсеры уже заработали, мягко говоря, на производстве… Оптимизировали расходы, так сказать. «Викинги» вот вышли в прокат, потому что я не занимаюсь распилом бюджетных денег, и ни копейки денег Минкульта там нет. Я действительно заинтересован в том, чтобы мой фильм — наш фильм — увидели зрители. А кто заинтересован, тот добивается своего, и вот вам, пожалуйста, пример. В прокат путь не заказан. Другое дело, что в большинстве случаев он не особо нужен тем, кто стоит у рычагов производства фильма, увы.

— Поговорим немного о содержании детских фильмов. Например, такой вопрос, как проблема добра и зла в детском кино. Должно ли быть четкое деление на черное и белое или должны быть полутона, где каждый злодей «по-своему несчастный», как поется в песне Высоцкого?

Илья Белостоцкий: — Я свято верю в то, что дети — достаточно умные люди, и говорить с ними каком-то особом упрощённом детском языке — это неправильно. Очень легко перейти ту тонкую грань, за которой начинаются примитив и дидактика. Ни в коем случае нельзя их считать за этаких недоразвитых существ. Уважение к детям — это важно. Меня очень раздражает, когда в современных детских передачах ведущие начинают говорить нарочито фальшивыми голосами: «Здра-а-а-вствуйте де-е-е-ти! Сегодня мы с ва-а-а-ми…» Это ведь ужасно!.. Ну неужели ведущего не поймут, если он просто нормально поздоровается?.. Так нет же, обязательно нужно перед детишками гопак сплясать!.. Потому я всегда общаюсь с детьми, как сегодня с вами, на полном серьёзе, может, оттого они за мной и ходят толпами, что с ними хоть кто-то нормально разговаривает… Исходя из всего сказанного, полагаю, что эта вот черно-белость, читай — примитив, наверное, не всегда правильно. Но с другой стороны, наша жизнь сейчас и без того имеет неопределенно-оттеночный характер. Я считаю, что детское кино для того и нужно, чтобы расставить по полочкам ребячьего сознания некие базовые понятия, создать условные границы того, что такое хорошо и что такое плохо. Но при этом надо еще ухитриться не впасть в морализаторство и юношеский максимализм. Здесь, наверное, и лежит водораздел между халтурой и искусством.

Не могу здесь же не сказать о Голливуде и о постоянно проталкиваемом этой империей в сознание принципе обратимости зла, когда отрицательные персонажи выставляются, как вы говорите, «по-своему несчастными». К примеру, Малифисента, она, конечно, злодейка, но ей ведь так досталось в детстве, и поэтому мы её как бы оправдываем. И вот уже у наших детишек активно начинает стираться разница в понятиях о добре и зле. На выходе же получается некая масса людей с совершенно размытыми ориентирами, такими людьми можно легко управлять, без проблем убедив их в чём угодно. И я отчаянно с этим борюсь в кинематографе, по крайней мере, в том, что делаю я. У нас в стране было совершенно другое кино, которое действительно выполняло воспитательную функцию, которое, к сожалению, полностью было потеряно в эпоху смутного времени. Конец 80х — 90-е, когда страна просто выживала, и ей стало не до детей. А дети — это важно, действительно, как было правильно сказано: «Сегодня дети, завтра — народ». Эту максиму мы забыли, и фактически поколение, а может, и не одно, было потеряно. Свято место, как известно, пусто не бывает, и в освободившуюся нишу сразу же хлынули потоки сомнительной иностранной кинопродукции. И сейчас мы имеем поколение уже взрослых зрителей, не умеющих думать, приходящих в кино, чтобы потешить свои животные рефлексы. И самое страшное, что они ведут своих детей на всяких Марвелов и Пауков, обеспечивая миллиардные сборы и гарантируя процветание заокеанским воротилам кинобизнеса. А ведь эти деньги могли бы поддержать отечественное кино. Несказанно радует то, что те же самые дети прекрасно принимают наших «Викингов», и это тот самый лучик надежды, который даёт силы жить и работать дальше.

— Перекос в сторону Голливуда действительно трудно не заметить. Можно ли как-то с этим бороться?

Илья Белостоцкий: — Во Франции, например, с этим борются. Насколько я знаю, там введена жесткая квота на голливудское кино. Но самое главное, что там есть приличный процент, закрепленный на государственном уровне, от дохода, который с голливудских фильмов идет на развитие отечественного кино. Я считаю, что это мудро. А у нас Голливуд просто внаглую забирает всё себе. Отечественное детское кино крайне трудно протащить в большой сетевой прокат ещё и потому, что все киносети так или иначе аффилированы с Голливудом, управление ими идет не из России. Естественно, что им нет никакого дела до судьбы страны, они просто зарабатывают деньги. Ничего личного, только бизнес.

У меня нет точного ответа на вопрос, как можно побороть Голливуд. Наверное, такие вещи должны решаться на государственном уровне. Потому что ни один уважающий себя капиталист не откажется от сверхприбыли, даже если он понимает, что это разврат нации, что это аморально и безнравственно. Закон капитала один — зарабатывание денег. И если эти структуры не остановить, то они не остановятся, а остановить их может только другая суперсила, например, наша государственная власть, вертикаль которой у нас в целом работает.

— То есть конкурировать вообще никак невозможно? Какое бы качество ни выдавали?

Илья Белостоцкий: — Нет, Голливуд — это в разы мощнее. Я имею в виду не нравственное качество, а чисто техническое. Реклама, пиар… и главное, мозги у людей уже отформатированы под Голливуд до такой степени, что они способны только на одно — без особых усилий глотать полупережёванный «кинокорм», который им скармливают, тогда как истинное кино требует душевных усилий при его просмотре и постижении. Наши зрители развращены, они не станут добровольно «пересаживаться» на другое. Так всё запущено, что я думаю, нужна сильная рука, причем с самого верха. Хотя я понимаю, что, опять же, замешаны такие интересы и такие деньги, что, возможно, и лица принимающие решение, уже ничего не могут сделать.

— Раз уж зашел разговор о государстве, то вот такие вещи как патриотизм, политика, религиозная пропаганда конкретных конфессий, допустимо ли это всё в кино для детей и в каких дозах?

Илья Белостоцкий: — Опять же, если брать детское кино советского периода, то основным его продюсером, заказчиком, спонсором было государство. И, в общем-то, по логике, государство имело право требовать за свои деньги то, что ему было нужно, как говорится, «кто даму обедает, тот даму и танцует», правда же? Поэтому, наверное, глупо обижаться на государство, которое осталось недовольно вами, потому что вы сделали что-то не то. Но с другой стороны, сейчас роль государства как продюсера и заказчика детского кино, по сути, потеряна. Все эти жалкие потуги Минкульта, скажем так, не более чем гальванизация трупа. Критерии у них настолько размыты, что их фактически нет. Я считаю — этот вопрос должен решать для себя на данный момент каждый режиссер, продюсер. Если у человека действительно такие убеждения, что он хочет снять патриотическое кино, то это его полнейшее право.

— А вы сами как на это смотрите?

Илья Белостоцкий: — Я люблю свою страну. Но я всегда старался держаться подальше от политики, просто в силу того, что я всё это не слишком хорошо понимаю и не считаю себя настолько значительным лицом, чтобы высказываться на политические темы. По моему убеждению, детское кино с политикой вообще не должно быть связано. Потому что политика очень часто бывает нечистая, нечистоплотная. А детское кино, как мы уже говорили, это материал особой пробы. Поэтому политика — нет, ни в коем случае. Патриотизм в здоровых пределах — безусловно, да. Собственно, что далеко ходить за примерами, возьмем тех же самых «Рогатых викингов». Это очень даже патриотическое кино, если вдуматься, пусть и немного иносказательное. «Тот, кто к нам придет с рогами, от рогов и побежит» — это парафраз Александра Невского. И даже не в том дело, что там мы побеждаем врагов, хотя это тоже важно. Наша картина с визуальной стороны просто переполнена любовью к Родине, к своему двору, к своему дому. И это чувство буквально льётся с экрана из каждого кадра. Мне кажется, это правильный патриотизм, а не «Ура-ура, мы лучшие, а все остальные — отстой».

— Ну, это уже не патриотизм. Это шовинизм называется.

Илья Белостоцкий: — Ну да. Вот это та грань, которую тоже переходят очень легко.

И еще один момент, из наболевшего. Очень часто создатели фильмов для детей и про детей идут по пути наименьшего сопротивления, занимаясь «слезовыжиманием». Гораздо сложнее зацепить зрителя позитивом. Это требует гораздо большего мастерства, чем, к примеру, создание драматической истории о безногом онкологически больном афроамериканском мальчике-гее, прикованном к инвалидной коляске. Да, я шучу, и это очень мрачная шутка, но действительно, если бы я снял такое кино, то все призы в Европе были бы мои. Но это не мой путь, я это не буду делать. А вот когда, как в «Викингах», всё хорошо, вроде никто никого не убивает, все при своих ногах, никто СПИДом не болен, а дети смотрят фильм, буквально выскакивая из кресел от восторга и интереса, я думаю, что это гораздо более дорогого стоит. И если говорить о детском кино, то оно, скорее, должно быть таким. В первую очередь надо пытаться увлечь людей чем-то хорошим.

— А если всё же показывать в фильме зло, так каким оно должно быть? В «Викингах» зло, в общем-то, «детское», безвредное, всего лишь мальчишки-хулиганы, хотя иносказание там, конечно, присутствует. Но если в фильме показывать реальное зло — фашисты, бандиты… Если показывать настоящих злодеев, то ведь с этим связана и настоящая жестокость. Стоит ли пугать детей жестокими вещами?

Илья Белостоцкий: — А без этого нельзя! Пугать можно и нужно, но опять же аккуратно, осторожно, с чувством меры. Главный принцип детского кино, как в медицине, должен быть «не навреди». Я приведу яркий пример. В Екатеринбурге работает режиссёр Андрей Ким. Он делает очень интересные, глубокие фильмы. Недавно у него вышел фильм «Времена детства», потом «Путь прорастания травинки», в котором есть самый настоящий злодей, злой волшебник — мелочный, противный, неудачник, абсолютно замечательно сыгран. И мы с подругой, матерью четырёх детей, немного поспорили. Там есть сцены в каждой из новелл, небольшие, но очень жестокие, в которых он может ударить ребенка, еще что-то подобное… Вижу, что подругу прямо коробит: «Ну как же, дети…». После просмотра она сказала: «Вот не знаю, стоит ли детям это показывать, ведь это же ужасно!» Да, безусловно, это ужасно, но это правда. Зло должно быть злом. И дети должны научиться это понимать. В картине Андрея Кима, по моему мнению, всё было идеально сбалансировано… Да, это ужасно, но необходимо детям, как прививка. Не надо с детьми заигрывать в подобной ситуации. Зло в детском (и особенно в детском) кино должно быть совершенно осязаемым, конкретным, оно должно быть персонализированным.

— А вот что лично вам ближе, сказка или реалистическое кино?

Илья Белостоцкий: — Мне ближе всё же, наверное, сказка. Детство — оно как-то очень тесно переплетено со сказкой. В детстве образ мышления сам по себе — сказочный, у детишек очень интересно воображение работает. Я по себе помню, в моих ранних детских воспоминаниях выдумка переплетается с реальностью, и сейчас я уже не могу сказать, что было на самом деле, а что я нафантазировал. Не вспомню уже, где выдумка, а где явь!.. Кстати, во многом про это — мой следующий замысел. Эта сказочность детского восприятия, она, я считаю, должна быть и в детском кино. Отчасти это и в «Викингах» прослеживается, хоть и не так явно. Что же касается реализма, то, наверное, это больше прерогатива подросткового кино. Подростки очень ценят правду жизни, правду факта. И мне, в принципе, этот возраст тоже интересен, я не исключаю, что когда-то я поработаю и в этом жанре.

— Каковы проблемы и перспективы кино для детей? Что сейчас больше всего мешает детскому кино развиваться и вставать на ноги и что может помочь изменить эту ситуацию, и есть ли намеки на то, что она может измениться?

Илья Белостоцкий: — Проблем, на самом деле, очень много, но основных я бы выделил четыре. Первая — это материальная. Те средства, которые выделяются на детское кино, это слезы, и оно, отечественное детское кино, действительно не может за такие деньги конкурировать по зрелищности с каким-нибудь «Последним богатырем», который лично я считаю нравственной диверсией национального масштаба. Да, детское кино государство поддерживает, но поддерживает в совершенно мизерном проценте, всё равно этим несчастным продюсерским компаниям нужно искать деньги, и довольно большие, и только потом государство добавит свои средства (по меркам кинопроизводства — довольно скромные). Я считаю, что государство должно финансировать 100% производства детского фильма и вернуть для детского кино систему госзаказа.

Вторая проблема — это коррупция, хищения. Отмывание денег на детском кино и так называемое «зарабатывание на производстве». Средства, которые выделяются на детский фильм, больше чем наполовину оседают в карманах разных людей и организаций. И на оставшиеся крохи снимается непонятно что. Как с этим бороться, я не понимаю. Если мы хотим дать детскому кино хоть какой-то шанс, нужно что-то делать с этой чудовищной системой хищения, чтобы те выделенные государством 100%, о которых я говорил выше, шли на производство кино, а не в чей-либо карман. Как вариант, ввести строжайшую уголовную ответственность, тогда бы детским кино занимались только сумасшедшие люди, которые работают за идею, которым не страшно этим заниматься, потому что они не будут воровать… Тоже фантастика, конечно.

Третья проблема — это прокат. У современных прокатчиков бытует мнение, что на детском кино не заработаешь, хотя мы его с «Викингами» недавно опровергли, причем радикально. Прокатчик был дико удивлен сборами, которые оказались выше всяких прогнозов, признался, что он не ожидал такого, иначе бы подписал дистрибьютерский договор гораздо раньше. Надо что-то делать с мозгами прокатчиков, чтобы они поверили в кассовый потенциал детского кино, в возможность привлечь зрителей и собрать кассу.

И четвертая проблема — это зритель. Беда в том, что не доверяют наши зрители нашему детскому кино. Они и взрослому-то кино не доверяют, а детскому и подавно. Вот яркий пример: идут «Викинги» и в соседнем зале идет «История игрушек 4». Угадайте, куда пойдут люди в основном? Конечно, на «Историю игрушек»! Потому что: «Что? Россия? До свидания!» И в принципе, зрители имеют все основания так говорить, ибо в 80 процентов случаев они действительно увидят очень слабое кино, к сожалению. Вернуть веру зрителя в отечественное кино и желание его смотреть — это, я считаю, самая серьезная проблема, которую надо решить, чтобы детское кино у нас немножечко реанимировалось.

— И напоследок, что бы вы хотели пожелать маленьким и взрослым зрителям — и своим коллегам?

Илья Белостоцкий: — Маленьким зрителям я бы пожелал — просто растите хорошими людьми, смотрите хорошие фильмы, чтобы из вас что-то хорошее получилось в жизни. А родителям — терпения. На самом деле именно родители должны быть отборщиками, цензорами фильмов, и не только фильмов, а вообще контента для своих детей. Если эти задачи не выполняет государство, то она ложится на плечи родителей. А коллегам пожелаю честно и хорошо работать, не халтурить и думать не о деньгах, а о вечном, то есть — о хорошем кино!

В Ярославле фильм Ильи Белостоцкого, по информации от организаторов, не добрал буквально одного голоса до приза зрительских симпатий, слегка уступив нидерландской работе «Таики». Лучшей работой была признана отечественная картина — военный фильм «Солдатик» Виктории Фанасютиной, коллеги Ильи по «Ералашу». Хочется верить, что в судьбе российского детского кино всё же случится благотворный перелом, и картины о жизни обычных ребят, наших современников, снова займут достойное место в сердцах зрителей и критиков. А пока что на очередном фестивале «Окно в Европу» в Выборге снова произносятся все те же слова о низком качестве отечественных детских картин и о том, что детскому кино в первую очередь необходима серьезная государственная поддержка. Время идет, но мало что меняется. Между тем потерянное время — это далеко не только растраченные деньги, но и потерянные плацдармы в борьбе за добро в детских душах.