Правительство России: вниз по лестнице, ведущей вверх

Прошёл год после майского суперуказа о национальных целях развития, появления двенадцати национальных проектов и плана инфраструктурного развития. Напряжение не спадает. Правда, напрягаются по-разному и от разного в государственном аппарате, в губернаторском сообществе, в бизнес-структурах.

Цели, конечно, грандиозные и кажутся невероятными. Ни одно государство в мире ни в какие времена не нацеливалось, например, на долгожительство своих граждан, достичь которого надо уже при жизни данного поколения. «Период дожития» пенсионеров уходит в прошлое. Общество настраивают на иное. На повышение «ожидаемой» продолжительности жизни. До 78 лет при президентстве В. Путина, а затем, к 2030 году, и до среднего по стране восьмидесятилетия у граждан. Сейчас мы на круг «живём» 72 года и 9 месяцев. Кто-то дольше, кто-то короче. Женщины подольше и значительно, мужчины покороче и намного. Скачок в долгожительство на 5,3 года плюс. Таков госплан.

Цель касается всех и каждого. Её одной было бы достаточно для всеохватывающей программы действий правительства. По отношению к ней все остальные цели выглядели бы как обязательные условия. Или как промежуточные задачи. Достижение только одной этой интегральной цели было бы достаточным для того, чтобы председателю правительства при жизни поставить бюст на его родине. И также его заместителям по правительству, министрам В. Скворцовой и М. Топилину.

Но перед правительством поставлена задача к 2024 году реализовать национальные проекты не по одному, а по 12 направлениям стратегического развития. Количество может перейти в острую конкуренцию с качеством, как это уже было с майскими (2012 г.) указами президента. Здесь всё сложнее, чем в шахматах. Там в самом начале партии игрок имеет 20 вариантов для первого хода. Его партнеру предстоит выбор уже из 400 вариантов первого же, но уже ответного хода. Дальше счет дойдет до триллионов и квадриллионов.

Наша страна посложнее шахматной игры, но «ходить-то» надо. Без структурных изменений, реформы регулирования, новых организационных технологий, без ускоренной адаптации сотрудников государственного аппарата к новым целям это сделать проблематично. Однако перестраиваться на ходу, провести необходимые реформы, а по пути достичь целей нацпроектов можно только при помощи… энтузиазма. Никакой рационализм и цифровизация процесса здесь не помогут. Только вера в достижимость целей, в собственные силы и возможности, в слаженную командную по всей государственной вертикали работу поможет. Оптимизм как эмоциональная сосредоточенность на работе обязателен. Однако это именно то, чего сейчас не хватает правительству Д. Медведева. Нет ни куража, ни фантазии. Скучно работают. Всё больше рассказывают о трудностях.

Так и на Санкт-Петербургском форуме. При оценке итогов первого года осуществления национальных проектов пессимистических высказываний в разных сегментах деловой программы форума и пессимистических прогнозов оказалось больше, чем оптимистических. Говорилось, что российская экономика накопила огромный запас прочности. Инфляция удерживается на уровне 4 процентов. Золотовалютные резервы превысили внешний долг государства. Бюджет сформирован с профицитом. Но реальные располагаемые доходы людей не растут. Громадные проблемы с инвестициями. Выросла налоговая нагрузка. Низкая производительность труда. Квалифицированных кадров не хватает. 88 процентов предпринимателей считают, что в России вести бизнес сложно. Бизнес считает, что государство относится к нему как к кошельку, как к налогоплательщику, а не как к партнеру.

Год назад на этом же форуме, отвечая на вопрос о реализуемости майского указа, А. Макаров, председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам, заявил, что проблема экономического роста (основной тезис указа — А. М.) не имеет никакого отношения к экономике и лежит во внеэкономической плоскости. Денег на выполнение указа нет. У нас две беды: абсолютная неэффективность и абсолютная безответственность. Главное мы уже «сделали». Мы передали Министерству экономического развития Росстат. Все будет нормально, коллеги, поверьте. У нас неэффективная налоговая система. Она реально неэффективна — не может выполнять стимулирующую роль. У нас неэффективная бюджетная система, несмотря на то, что Минфин в этих условиях пытается что-то выжать. А система межбюджетных отношений у нас еще более неэффективна, чем бюджетная система. У нас неэффективна система управления. Бессмысленно исправлять систему образования и систему здравоохранения путем вливания туда денег. Добавив в любую неэффективную систему денег, мы сделаем только одно: мы создадим возможность эффективно воровать деньги.

А. Силуанов и Т. Голикова тогда ничего определенного по программным шагам правительства в связи с майским указом не рассказали. Будет ли изменяться бюджетная и налоговая политика? Будет, но это не столько кардинальные или радикальные реформы, сколько бюджетно-налоговые маневры и настройки. Главное, что они, эти изменения, не будут затем меняться в течение шести лет.

Надо что-то делать с фондом обязательного медицинского страхования. Это единственный из трех внебюджетных фондов, который по закону и на практике децентрализован. Иначе говоря, условия осуществления медстрахгарантий зависят от того, как к этому относятся в регионах, которые, даже если обладают высокотехнологичными институтами, не спешат оказывать соответствующие услуги жителям других регионов (позже на эту тему высказался С. Собянин, фактически опровергнув этот тезис Т. Голиковой, сообщив, что число иногородних пользователей столичными медуслугами за последние годы выросло с 8 до 27 процентов. То есть дал понять, что в Москве к реформе фонда ОМС будет свой подход).

Прошел год. Темы нацпроектов вновь стали предметом обсуждения на Санкт-Петербургском форуме. Обсуждали те же самые люди и на Деловом завтраке Сбербанка, и на отдельной панельной дискуссии, но разговор, как и прежде, не задался. Представители крупного бизнеса, среднего и малого предпринимательства были солидарны. Их оценки перспективы выхода на экономический рост выше мировых показателей негативные.

А. Макаров подтвердил, что деньги на нацпроекты нашлись, но возникли новые риски и даже угрозы. Они связаны с «чрезмерной активностью» по отношению к предпринимателям правоохранительных органов, недовольных тем, что бизнес не участвует в нацпроектах. Председатель Следственного комитета А. Бастрыкин даже предложил принять федеральный закон, обязывающий крупный бизнес активно вкладываться в реализацию нацпроектов. Доверия у бизнес-сообщества пока нет ни к государственным органам управления, ни к суду. На счетах предпринимателей находятся 28 триллионов рублей, а вместе со вкладами граждан — это три федеральных бюджета. Но деньги не работают на нацпроекты. Нет доверия. Деловой климат есть, но он не инвестиционный. Опасно, если укрепится тенденция всё «залить» государственными деньгами, что уже не раз было в отечественной истории, но надо разделить функции. Бизнесу надо позволить заниматься инновациями, а государству — микшировать социальные последствия от инноваций. Пример — судьба работников гиперкомпании «Кодак», переставшей существовать вслед за появлением цифрового фото.

Представители правительства выглядели оправдывающимися или просто жалобщиками. А. Силуанов жаловался на бизнес: там сплошной нигилизм. Пессимизм мешает инвестициям в нацпроекты и госпрограммы, хотя доходы бизнеса зашкаливают. «Прибыль прёт», а деньги по-прежнему выводятся за границу, в офшоры. Кто-то ждет льгот и преференций. «Лукойл» инвестирует 800 млн долларов в нефтянку Конго. Усилия власти не дополняются инвестиционной активностью частных лиц и компаний. Долгожданный федеральный закон «о стабильности» во взаимоотношениях государства и бизнеса запаздывает. Потому что, как объяснил А. Силуанов, мы делаем даже не закон, а инвестиционный кодекс. Где всё и вся будет расписано. Будут отменены все действующие в данный момент законодательные акты. Будет прописана стабилизация для тех, кто вкладывает деньги в новые проекты, и возврат налогов тем, кто тратится на инфраструктуру. Меняется стиль госуправления, ставятся новые показатели по министерствам, регионам. На очереди — госкомпании. Это не может не сработать (в этот момент телекамера «наехала» крупным планом на Г. Грефа, тот чему-то улыбался). Мы будем работать по-другому. Поэтому удивительно, что бизнес не верит. Друзья, больше оптимизма — призвал А. Силуанов (после этой фразы раскрылось содержание улыбки Г. Грефа. Взяв микрофон, он высказался: бизнес с ужасом ждет, когда вы и перед ним поставите конкретные задачи).

Т. Голикова была более оптимистичной, а министр экономразвития М. Орешкин — весьма краток, но еще более оптимистичен. Тут-то А. Макаров не выдержал. «О чем Вы говорите, — прокричал он, обращаясь к министру, — Вы же пытаетесь понравиться, Вы пытаетесь угадать, а нужна позиция министерства. Мы помним время, когда Минэкономразвития был настоящим штабом экономических преобразований. Сегодня ведомство занято только тем, что перекладывает ответственность за цифры, на которые надо выйти, на регионы».

Итак, Деловой завтрак Сбербанка закончился одним общим позитивом: тот, кто хотел, успел на нем позавтракать.

Попытка переварить весь разговор за деловым завтраком к 12 часам дня, к дискуссии в конференц-зале конгресс-центра «Национальные цели развития: главные вопросы по итогам первого года работы» и оказаться соразмерным настроению аудитории у правительственных чиновников не удалась. Если, конечно, такая попытка была. А. Силуанов продолжил домашнюю заготовку про нигилизм бизнеса и про искренние намерения правительства. Т. Голикова получила от модератора неудобный вопрос: люди должны почувствовать изменения уже в этом году. Так сказал президент. Что же почувствуют люди, Татьяна Алексеевна?

Конкретный вопрос. Не про оптимизм и пессимизм, веру или надежду. Про примеры и, если возможно, факты.

Правительственный ответ оказался философским: каждая семья сможет-таки почувствовать качественные изменения (а как быть с количественными?), но… По демографии. Идет снижение рождаемости большими темпами, чем снижение смертности. Граждане получают и будут получать выплаты. Число людей, получающих эти выплаты, растет. Оказывает ли это влияние на мотивацию к повышению рождаемости или нет? По итогам года в правительстве должны ответить на вопрос, а правилен ли сам курс. В этом году должно быть введено детских яслей на 90 тысяч мест. 90 тысяч детей пойдут в ясли. 90 тысяч мамаш выйдут на работу и внесут свой вклад в семейный бюджет. 75 тысяч граждан предпенсионного возраста пройдут профпереподготовку. В переводе на качественные показатели это означает, что они сохраняют за собой, как считает Т. Голикова, рабочие места. Снижение смертности — суперсложная задача, поэтому в этом году, чтобы понять, с каким уровнем заболеваемости, с какой структурой заболеваемости мы имеем дело, надо провести профосмотр и диспансеризацию на новом уровне.

Участвующие в дискуссии губернаторы оптимизма не добавили. Дискуссии не получилось. Видимо, и не получится, пока разговор идет под телекамеры. На пессимистические прогнозы и жалобы губернаторов по отдельным направлениям нацпроектов правительство никак не отреагировало. На намеки о проблемах с финансированием ответило традиционно: денег больше не будет.

Дискуссии, повторюсь, не получилось. Режим ожидания сохраняется. Все на что-то рассчитывают. Правительство — что бизнес откликнется. Бизнес — что придет время, более комфортное для развития предпринимательской активности, что нажим правоохранителей прекратится и контрольно-надзорная деятельность окажется полезной, а не только надзорной. Как обстоят дела в регионах с нацпроектами, понять не удалось. В. Мау, ректор РАНХиГСа, в заключение конгрессного панельного мероприятия пообещал, что к очередному Гайдаровскому форуму его академия подготовит аналитический доклад о том, как субъекты Российской Федерации реализуют нацпроекты.

Пока все скучно. Нужен какой-либо федеральный отдел пропаганды и агитации, вдохновляющий чиновников на служебные подвиги, а нам, гражданам, разъясняющий порядок вещей так, чтобы жить казалось веселее.