Набоков и Вера: яд, денди и его любовь
Письма Владимира Набокова (1899−1977) к супруге Вере (урожд. Слоним) (1902−1991) охватывают время с 1923 по 1976 гг. Первое датируется предположительно 26 июля, то есть двумя месяцами спустя после их знакомства, а последнее было отправлено 7 апреля, за год и три месяца до кончины писателя.
Написанные за более чем полувековой период, они проясняют многие ранние малоизвестные факты биографии автора «Истинной жизни Себастьяна Найта», а также воспроизводят характеристики и оценки, данные им своему окружению.
Хотя Набоков, уязвленный нечастыми ответами на его послания (книга содержит 314 писем), иронизировал в письме от 2 июля 1926 года:
«Му love, нынче — тридцатый письмыш! Больше шестидесяти страниц! Почти роман! Если бы мы издали книжечку — сборник твоих и моих писем, — то в ней было бы не больше 20% твоего труда, my love… Советую тебе наверстать — еще есть время».
Можно согласиться с автором предисловия Брайаном Бойдом, что публиковать их он не намеревался, а потому их тексты лишены той иронии, а порой и эпатажа, который довольно быстро стал не столько визитной карточкой, сколько защитой для писателя, вероятно, не лишенного некоторых комплексов.
«Не сердись на меня, — писал он 24 января 1924 года. — Я знаю, что я очень скучный и неприятный человек, утонувший в литературе».
Но чаще от автора «Строгих суждений» доставалось другим писателям и журналистам. Так, он упрекал Бориса Зайцева, что тот говорит «христианские пошлости», попутно набрасывая краткий словесный портрет литератора: «у него странные впалые щеки и сильно развитые веки».
Попадало даже Владиславу Ходасевичу, которого Набоков высоко ценил (он «вообще какой-то трогательный»). Автор «Тяжелой лиры» говорил «пошлости литературные», а внешне поэт вообще напоминал обезьяну.
Что уж тут можно сказать о Георгии Иванове, с которым у Набокова шла знаменитая «литературная война»:
«…Шепелявый господинчик, похожий лицом на удода. <…> Я избежал рукопожатья».
А тот вообще нёс «страшный и стыдный вздор».
А Алексей Ремизов под набоковским пером стал «похож на евнуха, а также на шахматную фигуру, уже взятую».
Впрочем, встречаются и положительные характеристики:
«Сегодня иду проветриться к Марине Цветаевой. Она совершенно прелестная».
Жаль, что сейчас мы не можем просто так съездить к Ремизову или проветриться вместе с Набоковым