Смерти вопреки: повесть, спасающая страну и семьи
Сейчас уже трудно представить, какой вал совершенно трэшевой литературы обрушился на страну в девяностых годах. Да и вообще то количество черноты и чернухи, которое потоком лилось из телевизоров, радио, щерилось с лотков книжных и газетных развалов. Казалось, СМИ, певички и литераторы соревнуются, кто пошлее, грязнее, уродливее. В том обильно пахнущем потоке эта небольшая повесть, вышедшая в 1995 году в журнале «Новый мир», казалась какой-то инопланетной находкой. Столько боли, доброты, страданий, любви, прощения…
Герои, мужчина и женщина, без имён и особых примет. Семейная пара, которую можно считать супругами лишь условно. Интерес друг к другу пропал давно и, похоже, навсегда. Он — преподаватель, избалованный, самовлюблённый, любящий одиночество. Часто уходит в леса и может пропадать там сутками. Она — «серая мышка», не нашедшая себя ни в чём, плохо понимает, что делать со своей жизнью.
И вот она внезапно понимает, что беременна. То, о чём она мечтала и на что давно перестала надеяться, вдруг становится реальностью. Событие оглушает её. Но ещё больше оглушает то, в какой мир придёт её ребёнок.
Время действия — осень 1993 года.
«— Ты знаешь, что происходит?
— Нет.
— Война, — ответил он лаконично».
С мужем разделить свою тревогу за будущего ребёнка женщина не может, они давно уже ничем не делятся.
«Чтобы успокоиться, она взяла Евангелие. Она стала торопливо листать потрепанную дореволюционную книгу, и глаза выхватили из текста: «также услышите о войнах и военных слухах, ибо восстанет народ на народ и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам… и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих; и по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь…»
Она читала очень быстро, но каждое из этих зловещих и, казалось, уже осуществившихся предсказаний грозно отдавалось в ее сердце, и наконец она дошла до самого важного: «ГОРЕ ЖЕ БЕРЕМЕННЫМ И ПИТАЮЩИМ СОСЦАМИ В ТЕ ДНИ! Она прочла эту строчку и снова ощутила физическую дурноту, как и в первые недели беременности».
А Москву, где живут герои «Рождения», меж тем утюжит бронетехника, сторонники мятежного Верховного Совета штурмуют «Останкино», на стадионе «Красная Пресня» расстреливают восставших, с окрестных высоток работают неизвестные снайперы, танки прямой наводкой бьют по Белому дому, над столицей клубится чёрный дым.
Такие переживания не могут пройти бесследно, у женщины случаются преждевременные роды, ребёнок рождается семимесячным. Его, как и других недоношенных детей, помещают в специальные кувезы, где они лежат «совсем голенькие, к их головкам и грудкам ведут провода, показывавшие работу сердца и лёгких, рядом стоят капельницы».
Читатель вместе с мужчиной и женщиной последовательно проходит все стадии подготовки к рождению человека и того, что происходит после. Мы погружаемся то в поток чувств матери, то в происходящее в голове отца, то в младенца, то в тревоги и мысли врачей, ухаживающих за женщиной и ребёнком.
И, надо сказать, вся эта полифония мыслей и эмоций, постоянные прыжки из сознания в сознание составляют одну из сильных сторон книги. При этом в них нет ни искусственности, ни нарочитости.
Женщина думает о будущем своего брака. «Она твердо решила, что если выйдет отсюда одна, то больше жить вместе с мужем не станет. Но когда наутро она увидела его из окна, растерянного, озирающегося и ищущего ее, она дрогнула».
Мужчина сталкивается с платной и бесплатной медициной. «Дело не в том, что у них нет условий, — у них просто другой уровень, платные роды, коммерция, на фотографиях батюшка в пасхальных ризах, освящающий родильное отделение. А тут слишком трудный подворачивается случай, да к тому же бесплатный, а статистика все равно ведется. У них теперь новое мышление, хочешь, чтоб за твоей женой уход был и врач неотступно, — деньги плати. И его охватила ярость…»
Врач про себя размышляет о проблемных детях, которых матери бросают в роддоме. «…И недоношенные дети тоже нужны, они отмечены особой печатью, у них раньше начинает работать мозг, они впечатлительнее, восприимчивее, и если преодолеть самый трудный первый год, то родители будут вознаграждены сполна».
Мысли известные и глубоко понятные всякому, у кого есть семья и дети. Это не может не резонировать с какими-то внутренними частотами, героям невозможно не сопереживать.
Автор, как Бог, заглядывает поочерёдно в душу каждого из героев, видит его страхи, тревоги, отчаяние, надежду.
Это, кстати, признак большой русской литературы, когда автор любит своих персонажей, каждому сочувствует и сопереживает.
Снова мысли мужчины. «Ярость его схлынула, и ему сделалось печально. «Господи, почему мы так друг друга ненавидим? До какой же степени можно одному человеку ненавидеть другого? И за что?»»
«Если с ней что-то случилось или случится, его жизнь будет добита окончательно».
Ребёнок набирает положенный вес, угроза жизни исчезает, и его вместе с матерью выписывают из больницы. На короткий период в книге наступает спокойствие, почти идилия, но вскоре у младенца обнаруживается некое заболевание, идентифицировать которое врачам не удаётся, и сюжет возвращается на уже знакомые круги.
Ребёнок в больнице, у него ежедневно берут кровь для анализов, он снова балансирует на грани жизни и смерти. А мы погружаемся в ад, происходящий в головах родителей. Тут столько самокопания, постыдных признаний и выворачивания наизнанку человеческого нутра, что поневоле вспоминается Достоевский.
«Так, может быть, лучше, обожгла его лукавая мысль, если дитя не будет мучить других и мучиться само, закроет глазки и навсегда уснет? А они его забудут, разведутся и забудут, и у каждого начнется своя жизнь, в которой и он и она будут удачливее?»
"И в каком-то безмерном отчаянии она подумала, что не надо ей было креститься, не надо было ничего этого знать, она сама все напортила: грозному, злому Богу неугодны ее молитвы и слезы — Он жаждет для нее только наказания, Он отнимет ее дитя, которое не смогла отнять судьба, и она заплакала горькими, бессильными слезами».
«Ты сам во всем виноват, подумал он в порыве какого-то отчаяния, и если покопаться в самом себе, то все станет более или менее понятным. Ты был всегда завистлив, и даже не просто завистлив, хуже — злораден. Чужие горести тебя веселили, ты радовался, когда кому-то из твоих друзей было плохо, и чем ближе был тебе этот человек, тем больше ты наслаждался, хоть и пытался лицемерно изобразить сочувствие. Чужие неудачи были для тебя слаще собственных успехов, ты ими упивался — поэтому из тебя ничего не вышло и ты получил лишь то, что желал другим».
Читаешь и словно держишь в руках раскалённый от короткого замыкания провод, потому что узнаёшь свои мысли, себя узнаёшь.
Героев бросает от самого чёрного отчаяния к надежде. И понятно, что в своих мыслях они часто обращаются в Богу.
«Он (врач, — прим. И. М.) не был человеком религиозным, но матерям в таких случаях говорил одно: если верующая — молись, если неверующая — тоже молись. А самое главное, не думай о нем плохо. Он еще слишком связан с тобою, с твоим организмом, с твоей психикой, мозгом, и больше всего, больше, чем лекарства, капельница и кислород, ему нужна твоя любовь, твои теплые мысли. Если этой любви будет много, ты его спасешь».
«Матерь Божья, — жалобно говорила она, — Ты приди к нему, помоги ему, ему сейчас нельзя одному. Он никогда не был один, он не знает, что это такое. Он безгрешнее и чище любого живущего, пусть он увидит Тебя и перестанет бояться. Ему сейчас страшно, но если Ты к нему придешь, если Ты дотронешься до него, то он успокоится. Ты одна сейчас можешь его спасти и не дать ему исчезнуть».
Но книга эта всё же не о страдании, она о рождении любви.
Мужчина, избалованный самовлюблённый барчук, вдруг понимает, что он любит своего ребёнка. «Никогда и никого, ни мать, ни отца, ни жену, он не любил такой безумной инстинктивной и животной любовью».
Появление младенца собственно и означает рождение семьи, которая уже много лет была не более чем узаконенной формальностью, пустотой. Равнодушие исчезает, приходят эмоции. Семья начинает жить.
«Они давно не ссорились, потому что ссориться им было не из-за чего: у каждого была своя жизнь, и жизни эти не пересекались. Теперь же ссоры вспыхивали в доме постоянно».
«Он находился при жене и при ребенке как бессменный часовой, и женщина, глядя на него, с непонятно откуда взявшимся в ее нынешнем состоянии удивлением думала о том, что этот холодный, равнодушный человек, привыкший к заботе только о себе или к тому, что о нем заботятся другие, избалованный своей матерью, изнеженный, не то чтобы переменился или стал другим, но в нем точно открылось что-то глубоко спрятанное, затаившееся и никогда, быть может, не узнанное, если бы не эта больница».
И возникает парадоксальная ситуация. В то время как взрослые делают всё возможное для спасения ребёнка, этот ребёнок своими страданиями спасает взрослых. Название книги не только и не столько о рождении человека, сколько о возрождении двух людей, о рождении семьи, где двое — одно.
Книга, конечно же, глубоко христианская, о верующих и для верующих.
«Он достал сигарету, неторопливо выкурил ее, потом поднял голову к низкому, хмурому небу, опиравшемуся на верхушки голых и сырых деревьев, и вдруг почувствовал, что он не одинок. «Страдание есть знак нашей неоставленности Богом», — подумал он».
Очень хорошо, что эта книга появилась именно в середине девяностых, в хаосе и разрушении всего и вся. Как напоминание о том, что в самых безнадёжных ситуациях, когда всё рушится и будущее зыбко, надо думать о живом и надеяться. На Бога, на жизнь, на то, что дети выживут, что война окончится, а хлеб родится. Что нить не прервётся, и всё, так или иначе, устроится.
Об авторе. Алексей Николаевич Варламов (род. 1963 г.) — русский писатель и публицист, исследователь истории русской литературы XX века. Доктор филологических наук, профессор МГУ, главный редактор журнала «Литературная учёба», член Совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству, ректор Литературного института. Автор книг «Рождение», «Купол», «Затонувший ковчег», «Купавна», «Мысленный волк», биографий Алексея Толстого, Александра Грина, Василия Шукшина, Михаила Пришвина, Андрея Платонова, Михаила Булгакова и др.