Книга санкт-петербургского искусствоведа Михаила Германа (1933−2018) рассказывает, как к началу ХХ века Париж стал транснациональным центром культуры. Этот процесс занял довольно много времени и сопровождался противостоянием с итальянскими городами, в частности с Римом. Еще в XIX в. Николай Гоголь сравнивал «блестящую виньетку» Парижа с «картиной великого мастера», то есть с Вечным городом.

Причины возвышения были разнообразны. И здесь речь идет не только о появлении таких новых течений в искусстве, как импрессионизм и постимпрессионизм (в 1900-е их, пожалуй, едва ли разделяли), но и подъеме независимых салонов.

Впервые, отмечает ученый, было доказано «право искусства на автономию и создание собственного ценностного мира».

Важную роль сыграла и Всемирная выставка 1900 г., с отделом современного изобразительного искусства и специально построенным к ее открытию «отважным символом новой эстетики» Эйфелевой башней, а также появлением и быстрым ростом парижского метро, первые станции которого были оформлены в модном тогда стиле ар нуво (знаменитые «бабочки» Эктора Гимара).

Как следствие, к началу века в столице Франции формируются и расцветают новые школы и направления, объединенные понятием Парижская школа.

Герман пишет об Анри Матиссе и фовизме, возникшем спустя пару лет после него в 1907 году кубизме («Авиньонские девицы» Пабло Пикассо). Как отмечает ученый, именно «приезд Пикассо в Париж стал, вероятно, началом истории Парижской школы». Впрочем, искусствовед не ограничивается только историей составившей ее живописи, рассказывая об одном из родоначальников «новой скульптуры» Константине Бранкузи или писателе Гийоме Аполлинере.

В книге представлен и «русский след» Парижской школы. В числе учеников Матисса была Мария Васильева. Знаменитый «Улей», в котором жили многие представители богемы, не мыслим без Марка Шагала, Хаима Сутина или перебравшегося в Соединенные Штаты Александра Архипенко.

Отдельно хотелось бы сказать о стиле, которым написана монография. Создается впечатление, что Михаил Герман лично знал всех своих героев. Такой подход, совершенно не передаваемый даже через пространные цитаты, образует особую атмосферу, которая сохраняется и после прочтения книги. А потому, гуляя на Монмартре, ожидаешь встретить Сюзанну Валадон, сопровождаемую стаей собак, или беседующих о конце искусства Марселя Дюшана и Константина Бранкузи.