Турецкий отец с сыном в немецкой тюрьме

Я не изучил науку расставания, но пытаюсь. Приходится. Да и на фестивалях бываю довольно случайно, наверное, можно было добиться полноценной аккредитации как «прессе», но меня пригласила знакомая, выдав гостевую визу. Я оказался гостем третьей, самой низшей категории, который мог смотреть лишь один фильм в день. Вообще, если вы не видели, как устраивается сложный мир большого фестиваля, то зачастую это может оказаться интересней большинства фильмов. Поп-корн. Скатанные красные дорожки. Бюджеты. Шампанское и бриллианты. Поклонники и таланты. И так далее. Муравейник амбиций, разочарований, тостов на парадных и карьерных лестницах. Множество людей. Со своими писанными и неписанными правилами. Каждый из которых движется по своей допущенной кем-то траектории… Прямо как в метро в час пик. О смерти никто особо не думает. В мельтешении лиц всегда интересно — останавливает ли нас что-то или, напротив, мы привычно уже «знаем», нам «уже неинтересно». Как вглядеться в человека? В обычного. Любого. Зачем?

Я пытался попасть на китайский фильм, но оказалось, что все билеты проданы, места заняты. Поэтому я отправился на турецкий и недолгий. Приехал в Третьяковскую галерею, где выставляли Мунка. Очередь людей стояла именно туда. А вовсе не в другою дверь, за которой показывался фильм. Без всякой очереди. В каком-то смысле мне даже стало «жаль» фильм, который обречён на то, чтобы никогда не «стать фаворитом». Словно бы он нужен просто для галочки отборщиков. Фильм произвёл на меня странное впечатление. Это условно «фильм-портрет», документальный вроде бы… Хотя в наши дни ни в чём нельзя быть уверенным. В любом случае — о степени разрешённого «вмешательства в материал» — документалисты постоянно спорят. Фильм про старика-турка, который ждёт возвращения сына, который сильно болен, из Германии, где сын был в тюрьме. Турки в Германии. Уже неплохая тема. Сам отец живёт теперь в горах. Вообще, в фильме много синего неба, зелёных облаков, жизни старика, который таскает деревья. Работает под дождём, разговаривает. Ислам, который где-то присутствует незаметно. Оператор любит выразительные планы и ракурсы. Например, диагональ в кадре. Несколько раз мы видим, как линия гор диагонально проходит через композицию. Зеленое. Синее. Седое. Несколько неприятная телевизионная манера режиссуры. Иногда совсем уж «азбучные» операторские приёмы: вроде натюрморта из зеркала, светильника и фотографии сына. В зеркале — ясное дело — старик отражается. Никаких шокирующих кадров. Или непривычных ходов. Всё это мы уже видели.

Герой (а в фильме почти только Отец, за исключением буквально нескольких кадров — где появляется, кажется, его друг) очень много разговаривает. По сути, перед нами «говорящая голова», почти интервью. Долгие монологи. Очевидно, что он отвечает на вопросы, которые были заданы за кадром, но сами вопросы вырезаны. Рассказывает про сына. Мы видим сына, почти полароидную фотографию. Почему мы должны это смотреть? В сущности, и не должны. Старик рассказывает про свою жизнь. Красивые горы и облака. Они и должны быть красивыми. Разумеется, немного символизма. Цветут цветы, которые цветут в пору расставания. Играет музыка. Зурна? Дудук? Что-нибудь такое. Духовное. Медитативное. Сам старик искренен. Настоящ. Прост, как Стамбульский бублик. У него один раз в кадре слёзы, когда он говорит, что не ходил в тюрьму к сыну. Почему не ходил? Слёзы восточных мужчин — дело не редкое.

Режиссёр, вероятно, чуть-чуть и старался спровоцировать героя на слёзы в кадре. И вот они — отцовские слёзы к блудному сыну, который, как оказалось, умирает… Увы, я засыпаю в самом финале фильма и так и не понимаю — умер он или они встретились. Но фильм построен так, что это и оттягивается на самый финал. Не случайно у фильма есть сценарист. И мы можем наблюдать драматургию разворачивания истории. В фильме видно, как и в какие периоды снимались разные его куски и как они монтировались. Интересно реконструировать, как это было в реальности. В целом перед нами фильм в духе любимых студентами киновузов фильмов о «сложных моральных проблемах». Отцы и дети, преступление и наказание, месть и прощение. Стоит ли говорить, что для традиционного мусульманского общества отношения в семье зачастую до сих пор важней, чем для распадающегося европейского. Уважение к старшим и отцу. Тема — «отчего дома». Не случайно тема эмиграции в Германию — добавляет немного объёма этой теме.

Этот фильм мог быть снят студентом. Мог бы оказаться телевизионным фильмом. А ещё лучше — телевизионным сериалом, хоть турецким, хоть индийским. Живая дрожь семейных драм всегда актуальна. И тема старения и ожидания смерти. Или преждевременной смерти детей, которых вынуждены хоронить родители. Впрочем… Мне кажется, что всё это написанное про кино немножко — не то… А что то? Вы вот были в Турции? Я полюбил Турцию за короткий опыт прибывания в ней. Не только сидя во дворцах с видом на Босфор и глотая горячий кофе из волнистых стаканчиков. Но и общаясь с людьми. У меня было несколько турецких товарищей и товарок. Мне запомнилась гроза над гаремом султана, увы ныне всего лишь музеем, где гид-турок, ценитель английского языка и литературы, стоял с нами под навесом и рассказывал про свою жизнь более полувека назад в горах, где он был необразованным, но только что обрезанным мальчиком, и про то, как тогда тоже была страшная гроза, когда он был мальчиком — у него началось кровотечение — и прямо рядом с ним ударила молния — и овцы легли… и он лёг на землю… Он был невысоким. И убеждал меня, что Аттатюрк повлиял на Ленина в переписке, а на самого Аттатюрка повлияли суфийские идеи социальной справедливости. Короче говоря, было интересно. К чему это я? К тому, что за каждым человеком скрывается свой мир, свои драмы, мириады отражений и солнечных зайчиков. Песни, резни, целый мир — хоть ты тресни. И как иметь с этим дело? В недолгом 52-минутном фильме… Вряд ли этому фильму грозят призы. Скорее, он был просто добавлен в программу как «довесок». Но и я сам был случайным гостем третьего класса на фестивале, так что, вероятно, это был для меня идеальный фильм. Кроме прочего, Турция мне интересна — и я напишу о ней подробней позже. А уж тема отношений с отцом — одна из самых заряженных и трагичных для меня лично. Как, возможно, для многих. Особенно в России — стране отсутствующих отцов. Тюрьмы. Войны. Революции. Водка. Нищета. Вымирающая нация. Между паханатом и законом о неуважении к власти. Любой фильм про отца в России становится трагедией по определению…

Не очень много шансов, что вы наткнётесь на это кино в своей жизни, но если получится, то было бы любопытно услышать ваше мнение об этом турецком старике… Впрочем, это могло бы быть мнение о любом старике в метро. Правда ли в том, что красота в глазах смотрящего? Драматургия в авторучке сценариста? Острота и живость переживания в таланте режиссёра? И только белые облака в синем небе, где старик в горах строит дом для умирающего сына, который ищет место, где умереть. Хорошо, что я уснул в самом конце фильма на пару минут и так не узнал умерли они все или ещё нет…

Иногда лучше засыпать на грустных фильмах. В самом конце. Жаль, что в жизни — так не получается.