На Ближнем Востоке ищут место под Армагеддон

Недавно иорданское издание Al Rai выступило с сообщением о том, что израильские и иранские археологи вступили между собой в борьбу.

«Израильтяне занимаются раскопками арабских захоронений на оккупированных территориях с 1948 года, а также в Иерусалиме и на Западном берегу, — пишет издание. — В то время как иранцы раскопали все древние могилы Дамаска и сосредоточили свое внимание на захоронениях Омейядов (первая мусульманская царская династия в Арабском халифате, правление длилось с 661 по 750 год), особенно в районах, близких к мечети Омейядов и могиле героя битв при Нехавенде (одно из крупнейших сражений во время войны между Арабским халифатом и Сасанидским государством, состоявшееся в 642 году в период арабского завоевания Ирана) и Ярмуке (сражение между Византией и Арабским исламским халифатом за контроль над Сирией в ходе арабского завоевания Сирии и Палестины, состоявшееся 20 августа 636 года) Халида Ибн аль-Валида (один из сподвижников пророка Мухаммада, получивший прозвище Сайфуллах — «меч Аллаха», в Хомсе. Раскопки также ведутся в районах, где расположены могилы аббасидских военачальников и халифов в Ираке, в частности в Багдаде и Самарре, а также в Наджафе и Кербеле, совсем недавно они начались в Мосуле».

Ближний Восток имеет богатую историю, интерес к его прошлому проявляли и проявляют не только иранские и израильские археологи. В этом регионе зарождались первые очаги организованного хозяйства, появлялись и исчезали древнейшие цивилизации, там зародились три мировые религии — иудаизм, христианство и ислам. Поэтому любая археологическая находка в этой зоне, вне зависимости от того, кто ее сделал, всегда вызывала и вызывает огромный интерес ученых и любителей истории. Но в нашем случае речь о другом. Газета The Jerusalem Post отмечает: «В Израиле археология — нечто большее, чем просто наука, ведь любой артефакт, обнаруженный здесь, может оказаться особенным с точки зрения геополитических последствий и способен использоваться противоборствующими группировками для определения «фактов на земле» в самом спорном регионе мира». Конечно, израильские археологи уделяют повышенное внимание истории своего народа, фокусируют много внимания на библейском периоде, отодвигая на второй или третий план эллинистический, римский, византийский и мусульманский.

Война 1967 года открыла перед ними новые перспективы. До того израильские ученые могли проводить раскопки исключительно в пределах «зеленой черты». А ведь археология библейских стран распространяется не только на Палестину, но и на Египет. Объектом изучения ее являются Ассирия и Вавилон, составляющие древнюю Месопотамию, так называемое Древнеперсидское царство (располагалось на территории современного Ирана), и Малую Азию, так как считается, что здесь существовало государство хеттов, о котором неоднократно упоминает Ветхий Завет. Было бы, безусловно, неверно утверждать, что усилия израильских археологов сосредоточены только вокруг библейской проблематики. Однако многие зарубежные эксперты считают, что в Израиле существует тенденция к отождествлению библейской археологии и археологии Ближнего Востока. В то же время относительно недавно стал наблюдаться некоторый расцвет и исламской археологии, сдвиг интереса в сторону объектов мусульманской цивилизации, подлежащих археологическому изучению.

Причем во главе этого тренда оказываются не богатые арабские страны Персидского залива, а Иран. Археологи этой страны стали проявлять повышенный интерес к местам, где сохранилась исламская государственность, но по разным причинам были утеряны письменные источники и разрушены памятники, относящиеся к ранним или средневековым периодам ислама. Главное внимание ученых сосредоточено на поисках новых артефактов за пределами границ современного Ирана. Пока речь идет о раскопках в пределах обозначенной Ираном «красной линии» — в Сирии и Ираке, где сохранились или могли сохраниться материальные памятники, относящиеся к эпохе Омейядов. Дело в аббасидских халифах, чья династия, ведущая происхождение от дяди пророка Мухаммада — Аббаса, правила в Багдаде в 750−1258 годах и в Каире с 1261 по 1517 год.

Аббасиды сместили династию омейядских халифов, переместив центр халифата из Сирии (Дамаск) в Ирак (Багдад). Как пишет британский ученый-иранист Мэри Бойс, в Персии эти Омейяды не просто упразднили зороастризм, но стали представлять ислам как частично иранскую религию, стали широко распространять знания арабского священного языка ислама. Но самым главным элементом иранизации ислама стали утверждения о том, что Хусейн, сын Али (четвертого праведного халифа) и внук Мухаммеда от Фатимы, дочери Пророка, женился на пленной дочери сасанидского царя по имени Шахрбану («Госпожа страны»). Так появился шиизм, который предъявлял претензии на то, что власть в халифате по праву должна принадлежать Али и его потомкам, у которых она незаконно была отобрана Омейядами. Но сменившие их Аббасиды не восстановили власть потомков Али, которых шииты продолжали рассматривать как истинных имамов или вождей, наделенных особой божественной благодатью. Из девяти имамов, ведших свое происхождение от Хусейна, восемь погибли насильственной смертью, но девятый, как считалось, чудесным образом исчез в 878 году.

Он есть «скрытый» или «ожидаемый» имам, который, как Спаситель, появится в конце времен, восстановит истинную веру и наполнит землю справедливостью. Так говорят письменные источники. А что будет, если помимо них обнаружатся подтверждающие бурные события тех времен археологические артефакты? Почему бы нет, ведь археологи в библейской археологии имеют находки сенсационного уровня. Конечно, возможные находки иранских и израильских археологов, касающиеся исламской истории, сами по себе могут быть ценными и познавательными, точно так же, как и артефакты библейской археологии. История региона очень разнообразна, она не принадлежит какой-то одной нации, показывает существование на Ближнем Востоке разных цивилизаций и зарождения мировых религий. Но сегодня археология в этом регионе подчинена политике. Израильские СМИ пишут, что часть их интеллигенции продолжает грезить о «великом Израиле». Среди них и представители археологической науки. В Иране происходит нечто подобное, что является признаком появления новой национальной идеологии.

В условиях нынешнего противостояния Израиля и Ирана в регионе противопоставление или столкновение библейской и исламской археологии может создать новую гремучую взрывную смесь. Потому что познавательный исторический интерес отходит на второй или третий план, а мотивация раскопок приобретает политический характер. Это первое. Второе. В Израиле, как и в Иране, все это происходит на фоне кризиса классической политической историографии, которая часто была и оказывается в фарватере различных модных конъюнктурных западных исследовательских направлений и концепций. Наконец, уже сама археология рождает новые исторические мифы, и часто отчеты ученых начинают походить на «приключенческий жанр», особенно когда с учетом нынешнего геополитического и политического состояния региона все вдруг начинают искать место, где может появиться плацдарм для проведения библейского Армагеддона, что не сулит никому ничего хорошего.