Оптимизировать до бесчувствия: слияние и поглощение в России

Дмитрий Медведев отменил решение министра культуры об объединении Александринского театра и Театра имени Волкова в Ярославле. Ранее данную инициативу раскритиковал и председатель Союза театральных деятелей Александр Калягин: «Под прикрытием красивых слов об оптимизации, совершенствовании, инициативе снизу (явно организованный сверху) и прочей шелухи ставят под угрозу существование легендарного театра России. Причем делают это исподтишка, келейно, как какую-то спецоперацию. Но ради чего, хочу я спросить, затевается эта так называемая реформа? Кто это может объяснить?» В продолжение темы Медведев поручил провести широкое общественное обсуждение данного вопроса.

Однако по-хорошему тут и обсуждать нечего. Результаты реформ и в культуре, и в медицине, и в образовании уже видны — они катастрофичны. Оптимизация — один из наиболее разрушительных процессов, происходящих в России. Очень скоро это слово будет таким же ругательным, как и «приватизация» в 90-х. Если уже не стало. Потому что на деле оптимизация означает уничтожение.

Лучше всего это видно на примере сельских школ и поликлиник. Если ты приезжаешь в маленький населённый пункт, то первое, что слышишь: раньше у нас была больница, школа, а сейчас их закрыли. То, что возводилось в советское время, теперь уничтожается. Это не приумножение и развитие, а наоборот — исключение необходимых элементов нормальной жизни.

Хорошо помню пустующую школу в селе в Брянской области. Обшарпанные стены, вспученный линолеум, а посередине заброшенного класса — забытый всеми глобус. И таких школ я видел десятки. Или село Гамалеевка в области Оренбургской — закрытая больница, где раньше могли как минимум оказать первую помощь: измерить давление, сделать укол. К слову, лучше всего данную проблему — закрытых школ и больниц — видно на примере Крыма. Да, полуостров развивается — прежде всего, в сфере глобальных проектов, — однако медицина и образование становятся всё менее доступными.

В результате дети и подростки, чтобы получить образование, вынуждены ездить за десятки, а то и за сотни километров. А это всегда тяжело, всегда риски. К чему идём? К тому, что, как Ломоносовы, будем ходить за обозами, дабы просветиться? Или как быть пожилым людям, вынужденным ехать за элементарными медицинскими вещами те же сотни километров, а это и физически, и морально тяжело.

И нам периодически рассказывают, какими современными станут учреждения образования и медицины в маленьких населённых пунктах. Мол, врач, пребывающий на месте, всегда может проконсультироваться у специалиста из крупного центра. Ну-ну.

Социалисты были не дураки: они знали, что больница и школа в каждом селе — это базовая основа развития и благосостояния народа. Однако тогда люди были нужны, чтобы строить коммунизм в стране и во всём мире, а теперь они для чего? Когда есть нефть и газ, когда человек — это не расходный материал даже, а нежелательный элемент.

Помню больницу в Алтайском крае. Маленькую, местечковую, но такую нужную. Власти решили закрыть её. Год местные жители боролись против этого, но — тщетно. И резюме от местной жительницы: «Да чем скорей мы тут передохнем, тем для них лучше!» Неужели действительно так?

По данным Росстата, с 2000 по 2018 год в России закрылось 25,5 тысячи школ. Большинство из них — в сельской местности, где ликвидировано 20,1 тыс. образовательных учреждений. Это как вообще? Ведь закрытие школ, поликлиник в населённых пунктах — верный путь к их вымиранию. Для чего рожать детей, если им не то что работать — учиться негде? Или не нужны нынешним власть имущим образованные люди? А нужны ли люди вообще?

Буквально на днях замминистра просвещения Татьяна Синюгина заявила: «Никакой задачи по оптимизации сельских школ сегодня нами перед региональными органами управления и образования не ставится». И подробнее: «Позиция Министерства просвещения в том, что ни одна школа, даже самая малочисленная, даже воспитывающая трех — а у нас есть школы, в которых два ребенка — не будет закрыта до тех пор, пока эти дети есть в этом населенном пункте, и пока есть все соответствующие требования и условия для получения, основной момент, качественного образования детьми в этой школе». Правда? Или просто слова? И как понимать «соответствующие требования и условия»? Их вполне может не быть. Так ведь часто бывает.

Что же касается конкретных действий в сфере культуры, то, к сожалению, имеет место всё тот же «оптимизационный» подход, исходящий не из высших задач и не из образа человека, а сугубо из экономических показателей. Подход этот прост: интересен тот объект культуры, который пользуется спросом, который приносит деньги. Не ходят люди в музей — закрыть. Есть два театра — почему бы не сделать один, и плевать, что в них есть коллективы, есть репертуар, есть свой зритель.

Такой подход — экономический, выгодоёмкий — прямо противоречит самому понятию «культура», подразумевающему, прежде всего, возделывание, воспитание. Культура за деньги — это смешно, культура, приносящая деньги, — ещё смешнее. Иначе ориентироваться нам необходимо на русский рэп и дурацкие реалити-шоу — вот на что народ повалит. Только каким в итоге окажется этот народ? Что сможет он дать себе и стране? Ничего, кроме алчного блеска в глазах и тотального отупления.

Тем лицемернее, что на самых высших уровнях звучит, будто главное в России — это человек. На деле всё совершенно не так. Главным — давно уже — являются положительные балансы. Вот только это путь не в никуда даже, а в долгое и мучительное умирание. Сразу ведь исчезнуть не получится. Для начала придётся рвать глотки за гроши в стране, выоптимизированной до бесчувствия.