«Стальной гигант»: как мир перестал бояться «Красной угрозы»

Брэд Берд, известен как режиссер гениального пиксаровского «Рататуя», обеих «Суперсемеек» и четвертой «Миссии невыполнимой». Главным же произведением двукратного обладателя «Оскара» было бы справедливо назвать «Стального гиганта».

Сказка, поставленная по роману 1968 года Теда Хьюза «Железный человек» (тогда же вышла «Одиссея» Кубрика), драматичная, душевная, сентиментальная, но важно другое — это кино о холодной войне, причем антивоенное. Тут действительно надо признать, что аллегория не самая тонкая, но порой по-другому никак — надо действовать прямо и решительно. И хотя говорят, что все гениальное — просто, но почему-то жизнь — штука сложная, а любовь требует жертв, однако в случае со «Стальным гигантом» это и вправду так. Сюжет простой, честный и по-спилберговски сказочный.

Америка 50-х. Из космоса стремительно падает… Птица? Самолет? Может быть, Супермен? Нет, друзья, это здоровенный робот, который катастрофически опасен, поэтому тут же обрастает городскими мифами, а на поиски бросаются правительственные службы. Оказавшегося в лесу робота, обладающего разрушительной силой и озвученного Вином Дизелем (лучшая работа актера), находит школьник, который учит его быть дружелюбным, как Супермен, понимать ценность жизни и, разумеется, по классике — с большой силой приходит большая ответственность. Чем больше герой, тем больнее падать.

Похожее приключение чуть ли не точь-в-точь повторили в прошлогоднем «Бамблби» — ретросказке о девочке и роботе. «Бамблби» еще сравнивают с «Инопланетянином» Спилберга, который, кстати, напомнил публике о стальном гиганте в «Первому игроку приготовиться». Икона поп-культуры, а не глупый мульт 90-х. И хотя фильмы очень похожи, робот Брэда Берда — не миролюбивая игрушка, а оружие, уничтожающее другие планеты, о чем гигант вспоминает или воображает. После падения выясняется, что «железный человек» ничего не помнит, превратившись в боязливого малыша, чувствующего боль, что намекает на живую душу, заключенную внутри холодной железяки. «Послушай, может, тебе и все равно, жить или умереть, но нам, людям, не плевать! Мы чувствуем, нам больно, нам страшно. Ты должен понять это», — просвещает ребенок киборга в продолжении «Терминатора», другой фантастике о дружбе человека и машины. Стальной гигант с вмятиной в черепе тоже смог осознать ценность человеческой жизни. Робот оказался символом и угрозы, и надежды.

Читающий комиксы о красной угрозе и глазеющий по ящику ночные страшилки мальчишка спасает и приручает робота, пока пресса пугает советским «Спутником», полетами на Луну и космическими монстрами, посланными русскими, чтобы завоевать Америку. Народец охвачен паранойей, граничащей с безумием, ожидая ядерной атаки. «Теперь я — самый счастливый ребенок в Америке», — радуется паренек, но в тот же миг волнуется, что люди запаникуют и начнут палить в гиганта, поэтому надо бы спрятать железного камрада. Одинокий пацан наконец-то находит друга. Робот — игрушка для ребенка. Мальчишка рассказывает гиганту о комиксовых героях (фильм даже эстетически комиксовый), мол, Супермен тоже упал на Землю и не понимал, что делает, и проговаривает, казалось бы, житейские банальности: сила — во имя добра, никогда — во имя зла, будь героем, а не злодеем, как монстр Атомо, и «ты выбираешь, каким быть», даже если по природе — оружие. Гигант неожиданно становится защитником человечества.

Мультфильм будущего творца Pixar представляется религиозной аллегорией, притчей о гуманизме и экзистенциализме. Зритель боится робота, но одновременно волнуется за него и даже полагается на этого героя. Неудивительно, что за мальчика и робота вступается местный битник, мастерящий из металлолома «произведения искусства». Режиссер через персонажей прямо проговаривает: главное в жизни — принять ту особенность, что внутри тебя. Моралистами и победителями становятся художники, чудаки и мечтатели, которые не стремятся держать мир в кулаке, а только хотят быть услышанными. Традиционная история для диснеевского творчества и смысл «Земли будущего» того же Берда — фантазии на тему «а что если» и спасения человечества от гибели.

Конфликт вырисовывается, когда охоту на робота начинает правительственный агент. Дело серьезное — сперва вырубается целая электростанция, потом железнодорожная катастрофа… Попробуй не запаниковать, когда со всех сторон предупреждают, что вот-вот полетят бомбы. И рассказ о дружбе авторы крепко связывают с военным и ксенофобским мышлением. «Мы в Вашингтоне охраняем ваш сон. Построили робота не мы, а значит, есть основания предполагать худшее и взорвать его ко всем чертям», — паникует агент, которому плевать, построили машину русские или китайцы. Хоть марсиане! Этими словами объясняется идеология прошлого и даже настоящего, а, возможно, и будущего. И главное здесь — догадки, домыслы и мифы, которые важнее правды. Позже оказывается, что достаточно одной фотографии, чтобы «вызвать армию одним звонком», а там и до атомной атаки рукой подать. А что если гигант — образ СССР, который стремится к мирному сосуществованию и использует редкое (космическое) оружие для самообороны? Особенно иронично (и страшно) картина выглядит сегодня, когда Америка как самая военизированная страна в мире продвигает идеологию толерантности, призывая без разговоров принять все и вся, и не имеет значения, врешь ты или нет. Как говорится, если факты противоречат моей теории, тем хуже для фактов. Именно поэтому мы так радуемся, когда ребенку удается перехитрить и оставить агента в дураках.

Историю «Стального гиганта» услышит и поймет каждый, поэтому гуманистические размышления устами ребенка о том, что ружье убивает, а душа не умирает, — не для красного словца. И, кроме природы жизни и смерти, это кино иллюстрирует разрушительную природу человека, отсюда актуальность, вечность и гениальность картины, которая чувствуется огромной во всех смыслах, несмотря на камерность сюжета и двумерную анимацию. Между прочим, мультфильм вышел в тот же год, что вторая глава «Истории игрушек», продолжение революционного дебюта Pixar. Авторы умышленно избавили мультик от ярких красок, роскошного зрелища и радостных песен, волшебства и пафоса, а 3D-сверхчеловек посреди 2D выглядит поистине инопланетно, что работает на восприятие истории.

Казалось бы, «Стальной гигант» рассказывает классическую историю очеловечивания робота, которому всего-то нужны еда и убежище. Гигант учится говорить, понимать и чувствовать, играет с ребенком, бегает и прыгает, пожирает металлолом и, разумеется, стреляет и летает — робот же. Это ли не мечта любого мальчишки? Правда, студии Warner Bros. не хватило смелости закончить сказку самопожертвованием робота, что стало бы символом смерти детской фантазии (суперменов нет!). «Стального гиганта» даже можно связать с ницшеанской философией о морали рабов и господ. Правительственный агент олицетворяет массы, которые стремятся к власти, руководствуясь личными воззрениями, жадностью да местью, скрывая свою слабость и трусость. А робот, «железный человек», как бы парадоксально ни звучало, становится Сверхчеловеком, который возвышается над «рабами», причем буквально — гигант летает — и этих же «рабов» спасает и погибает за грехи чужие и собственные. Однако авторы дают зрителям надежду — гигант собирает себя по кусочкам, воскресает для будущих приключений и подвигов.

И вот, знаете, тем обиднее и даже стыдно, что такое бесподобное произведение провалилось в прокате и осталось без внимания. Кино меткое и предметное. Мультфильмы вообще похожи на большую игровую площадку, где художники показывают, как технологии могут изменить мир. Да и человеческий мир тоже похож на игровую площадку. Вот только, как показывает «Стальной гигант» — картина о страхе, смерти и грехе, наши игрушки ранят и убивают, поэтому помните, мы сами решаем, кем быть — стреляющими ружьями или живыми душами.