Несмотря на известность и даже определенную популярность в России экзистенциальной философии, его имя остается в тени. Возможно, потому что он не столь ярко выражал свои мысли, как Николай Бердяев, и не сочинил столь запоминающихся афоризмов, как, например, Жан-Поль Сартр, утверждавший, что «ад — это другие» или Мартин Хайдеггер, говоривший: «человек пастырь бытия».

Габриэль Оноре Марсель (1889−1973), писатель, драматург и религиозный мыслитель создал собственную оригинальную версию экзистенциальной философии (философии существования). Напомню, в основе экзистенциализма лежит мысль об уникальности каждого человека, чья неповторимость раскрывается в момент максимального психофизиологического напряжения или «пограничной ситуации».

Для Марселя проблема самораскрытия индивида связана с глубинными вопросами, коренящимися в его природе. Он неоднократно подчеркивал, что

«кризис, переживаемый сегодня западным человеком, есть кризис метафизический. Вероятно, нет более вредоносной иллюзии, чем та, которая утверждает, что то или иное социальное или институциональное преобразование было бы достаточным для того, чтобы смягчить обеспокоенность, исходящую из самых интимных глубин бытия».

Философ выделял в качестве одной из таких иллюзий абсолютизацию технического начала («техномании»). В данной связи он имел в виду не знаменитое «отчуждение» Маркса (для Марселя в данном контексте важнее понятие «унижение»), а «восстановление одних против других» посредством различных технических «униформизаций» личности, ее машинизации. Не менее опасным может быть идея эгалитаризма, по поводу которого он писал:

«Французская революция никогда ничего такого во мне не вызывала, что напоминало бы восхищение или симпатию, и это потому, что с самых ранних лет я распознал разрушительный потенциал, скрывающийся за фанатизмом идеи равенства».

В другом месте книги философ называл это «фанатизированным сознанием».

Чем грозят эти и иные опасности, о которых пишет Марсель? Автор «Метафизического дневника» отвечал:

«Мы живем в… мире, который выстроен на отказе от мысли. Задача философа — и видимо только его — состоит в том, чтобы ополчиться против такой путаницы, разумеется, смиренно и без иллюзий, но с чувством, что в этом состоит его нерушимый долг, от которого он не может уклониться, не предавая при этом свое собственное призвание».

Немного напоминает античный стоицизм, но, наверное, так и должно быть. Ведь всё новое — это хорошо забытое старое.

Издание предоставлено книжным магазином «Циолковский».