Тремор у власти: отставшие клоуны в погоне за уехавшим цирком

Вышел в свет отчаянно распиаренный «придворными» СМИ доклад идейно близкой к правительственному экономическому блоку компании «Минченко-консалтинг», который с претензией на научность назван «Новая политическая реальность и риски антиэлитной волны в России».

Откуда он взялся, не представляет секрета: кое-кому очень нужно поддержать правительственных либералов и их художества не только в экономике, но и в политике, которые разрушают ткань долгое время существовавшего в стране путинского большинства. И это при том, что ситуация в мире валится в предвоенное состояние. Чего стоит хотя бы недавнее признание заместителя руководителя Департамента МИД России по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями Андрея Белоусова о том, что Россия готовится к войне. Собственно, это не секрет. И отнюдь не случайно об этом сказано в профильном комитете Генеральной Ассамблеи ООН, то есть для информации международной общественности. В России тема подготовки к войне не просто начала обсуждаться, а обрела вполне ясные контуры государственной политики еще год назад, на президентском совещании по разбору и подведению итогов учений «Запад-2017», где речь пошла о переводе на военные рельсы всей экономики. И прежде всего всех предприятий, вне зависимости от форм собственности.

Правительство сегодня откровенно саботирует не только президентские инициативы и поручения, но, главное, президентский курс с его императивом национальной независимости и суверенитета. Как случилось с той же пенсионной реформой, из которой либералы даже собирались извлечь доход, но, как оказалось, лишь ввергли тщательно оберегаемый ими бюджет в дополнительные расходы, которыми Владимир Путин купировал наиболее чудовищные правительственные предложения.

Если посмотреть с этой точки зрения, то доклад Minchenko & Co носит предельно оторванный от жизни характер, не учитывая не только внешнеполитические, но и внутренние реалии. Настолько, что после его прочтения возникает вопрос о том, в какой стране и с какой страны его писали? И существует ли такая страна в действительности? Или кабинетные извращения диванных «аналитиков», по Фрейду, представляют собой сублимацию в подобие «творчества» бурлящей внутри них энергии другого толка?

Как минимум три несуразности уже в заголовке, как он сформулирован авторами. Политическая реальность, названная «новой», таковой не является. Ситуация с ростом протестных настроений, сложившаяся в ходе проталкивания либералами пенсионной реформы, представляет собой результат накопительного эффекта, ибо терпение общества испытывалось уже давно, а разрыв между путинским призывом к прорыву в будущее и его правительственной интерпретацией «пропуска» в кудринско-медведевский полуколониальный феодализм, слишком велик. Складывается впечатление, что авторы понятия не имеют о важнейшем диалектическом законе перехода количественных изменений в качественные, выведенном еще Георгом Гегелем.

Второй ляп из заголовка относится к формулировке «антиэлитная волна». Даже классика буржуазной социологии — имеется в виду теория элит Вильфредо Парето, формулируя типологию элитарности, относит термин «антиэлита» к популизму отнюдь не левого, эгалитарного толка, а к право-маргинальным тенденциям. Элита, по Парето, это власть; оппозиция со своей программной альтернативой и политической организацией — контрэлита, общество, в котором доминируют лоялистские и/или протестные настроения, — неэлита. А вот антиэлита — это «элитоподобный» гламур, так называемые «творческие» лица, «креативные», с завышенным самомнением, склочностью, индивидуализмом и обусловленной этим патологической неспособностью ни к какой организации. То есть это та самая «кухонная интеллигенция» позднесоветского типа, с которой, видимо, и отождествляют себя авторы доклада. Никакой угрозы власти она не несет; угроза, это уже по В. И. Ленину, исходит от соединения контрэлитного и неэлитного факторов. Вождь Октября рассматривает его в контексте взаимодействия объективного фактора (революционной ситуации — обострения сверх меры нищеты и страданий масс) с субъективным — наличием авангардной партии, способной выработать классовую идеологию и внести ее в протестное движение, превратив его в революционное. Беда Minchenko & Co не в том, что они игнорируют марксизм, а в том, что они не могут этого не делать, ибо с марксизмом попросту не знакомы. Не учили его в вузах, а самообучение проигнорировали, пребывая в уверенности, что марксизм — «отжившая фактура». Между тем это не так. И достаточно было ознакомиться хотя бы с ограниченным кругом работ В. И. Ленина — «Что делать?», «Две тактики социал-демократии в демократической революции», «Крах II Интернационала», «Последнее слово «искровской» тактики» и некоторыми еще, чтобы получить об этих вещах вменяемое представление. И не выглядеть профанами в той сфере, которой (авторы доклада думают, что) себя посвятили.

Третий ляп — неадекватность употребленного в заголовке слова «риски». Никаких «рисков» от «антиэлитной волны» нет и быть не может, ибо «волну» антиэлита создать не в состоянии. Антиэлита — это коллективные «Собчак & Сванидзе with Быков / Ахеджакова», которые критикуют власть не за то, что она проводит прозападную асоциальную политику, а за то, что проводит ее недостаточно последовательно и решительно и «церемонится с быдлом». Они, конечно, поддерживают протестные настроения, но лишь потому, что также не учили или позабыли марксизм и не вполне осознают, что пилят сук, на котором сами и сидят. Вспоминается М. О. Гершензон из «Вех», который буквально ужасается последствиям такой «антиэлитной волны» для самих «антиэлитаристов»:

"Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной» (речь здесь, напомним, шла о царской власти).

Таким образом, главное, что бросается в глаза даже по заголовку доклада Minchenko & Co: ни слова о реальном положении, в котором находится Россия, о тех угрозах и вызовах, с которыми она сталкивается. Мы, как они считают, находимся в полном «вакууме» и не помещены ни в какой исторический и социальный контекст. Жизнь с ее «текущим моментом» идет одной дорогой. А наши «аналитики» с усердием, достойным лучшего применения, роются в том, что у В. И. Ленина именуется «субъективным фактором». Все, о чем они говорят, сводится к расстановке партийных сил и манипулятивным методикам управления ее формированием, причем вопреки социальным раскладам в обществе.

В чьих интересах? Разве непонятно, что в интересах зашифрованного под «элиту» буржуазного класса (они просто не знают, как еще его назвать), что и рулит бал в нынешнем экономическом блоке правительства, которое из-за этого буквально на глазах приобретает очевидные признаки «временного». Еще раз: вопреки определенным представлениям, Minchenko & Co не игнорируют классовый анализ, уходящий к методологии марксизма; они просто им не владеют и используют его элементы неосознанно, стихийно, в рамках начетнически сформированных у них в мозгу буржуазной наукой иллюзий и штампов. Если бы владели, то для начала, по крайней мере, с марксизмом бы размежевались, произнеся вслед за Геннадием Зюгановым «сакральный» тезис об «исчерпанности лимита на революции», а они ведут себя так, будто марксизма не существует в природе. Тем и ущербны. Тем несостоятельны, ибо любое исследование (без кавычек) включает историографию вопроса, которой без марксизма быть не может. Тем они, разумеется, и смешны. Ибо об «угрозе революции» рассуждают, эрозию мифологического «среднего класса» признают, но классовых основ этой эрозии, связанных с тем, что класс определяется не уровнем доходов, а отношениями собственности, отсутствие которой и влечет падение доходов наемного «офисного планктона», на который делают ставку, в упор не видят. В высшей степени показательно: явление «популизма», в котором они зашифровывают полученный заказ на шельмование оппозиции, то есть следствие, у них вынесено вперед причины — ускоренного классового расслоения, ведущего к социальному недовольству граждан. Такое противоречие, принадлежащее даже не методологии, а формальной логике, точнее ее отсутствию, при котором социальное недовольство признается, а безусловно связанный с ним рост оппозиционных настроений считается «популистским», — прямое свидетельство «полного отсутствия всякого присутствия». Как в анекдоте про баню:

«Ты, дружок, одно из двух: либо крест сними, либо трусы надень».

Потому и спорить с ними с марксистских позиций бессмысленно.

Но у «исследования» Minchenko & Co имеется и еще одна сторона, которую даже среди марксистов увидят не все, а те, кто не ограничиваются «чистым», классическим или, скорее, ранним марксизмом. А исходят из ленинской теории империализма и последующих теоретических изысканий, идущих в русле современной мир-системной теории, показывающей, что, помимо расстановки классовых сил внутри конкретных стран, имеется еще и глобальная расстановка сил, которая выражается категориями «ядро — полупериферия — периферия». Кстати, теория неомарксистская, не только весьма актуальная для современности, но и объясняющая раскол в ленинские времена марксизма на революционизм и оппортунизм с позиций утраты революционности пролетариатом стран «ядра» и превращения его в попутчика буржуазии в эксплуатации зависимых стран. Первым об этом, между прочим, применительно к Англии писал Фридрих Энгельс, приложивший руку к формированию прикладных концепций использования этих идей Карлом Каутским (теория «ультраимпериализма»).

В рамках этой группы теорий и концепций Запад, представляющий собой «ядро» капиталистической мир-системы, — это коллективный мировой буржуа. Развивающиеся страны, которые этот буржуа эксплуатирует с помощью новомодных, но оторванных от жизни, манипулятивных концепций, вроде упоминаемого авторами доклада всуе «антиглобализма» (который на деле — диалектически зеркальное отражение глобализма), — это нечто среднее между мировым пролетариатом и крестьянством.

Речь идет о формирующемся противостоянии «глобального города» и «глобальной деревни», то есть сети космополитических мегаполисов-агломераций, наброшенной на планету с помощью транспортных и информационных коммуникаций, и остальной территории регресса, представляющей собой, в соответствии с концепцией «устойчивого развития», «резерв устойчивости глобальной биосферы». Разбрасываясь терминами западной социологии, Minchenko & Co показывают, что совершенно не понимают разницы между «городом», в который Россию никто и никогда не пустит, по крайней мере в ее нынешнем виде, и «деревней», куда ее всячески пытаются оттеснить с нынешнего промежуточного, «полупериферийного» положения. Все их выкладки апеллируют к «городу», все их примеры — о европейской партийности и тенденциях в ней. Минимум адекватности при максимуме амбиций в претензиях на кукловодство. Конкретные примеры, которые «докладчики» занудно перечисляют от одной европейской страны к другой, не имеющие абсолютно никакого отношения не только к российской действительности, но и к теме их так называемого «исследования», это лишь подтверждают. В результате оно окончательно приобретает вид наглядного пособия на тему кризиса современной социологии, выстроенной на западных методологических стандартах.

И смех, и грех! Откуда «докладчики» выводят влияние «эффекта Brexit» или Дональда Трампа на Россию? Ведь на самом Западе эти «эффекты» имеют самое что ни на есть элитарное происхождение, самым тесным образом связанное с взаимной поддержкой того и другого Букингемским дворцом, чего с июльской встречи Трампа с Елизаветой II ни одна из сторон даже не скрывает.

И случайно ли, очерчивая географические рамки «исследования», они называют ровно два десятка мегаполисов, большая часть которых по правительственному проекту еще 2010 года как раз и относилась к будущим агломерациям. Протестировав настроения в части «глобального города», авторы доклада, следовательно, никак не озаботились мнением «деревенской» периферии и тем самым косвенно подтвердили фундаментальное непонимание не только «текущего момента», но и цели самих глобальных перемен, которая, согласно замыслу, состоит в том, чтобы загнать эту периферию в финальное глобальное «стойло», из которого ей не суждено будет выбраться. Ну и какие здесь могут быть сравнения с Западом, если они заведомо ведут в тупик?

И какие рекомендации властям предержащим, за исключением одной — «сопровождения» в это «стойло» тех 95% соотечественников, которым отводится роль дармовой рабсилы в колонизируемой «кладовой» природных ресурсов? Так они именно эти «рекомендации» и выдают — как «дракону» «подрезать крылья и когти», как его обмануть политтехнологическими спецприемчиками, обернув вокруг пальца. То есть как надежнее запудрить мозги и закабалить, приготовив к разделу и подаче на обеденный стол. Ни грана внимания к подлинным национальным интересам! И ни грана представления об объективности протестных процессов! Остается предположить, что такие тексты могут появляться только по заказу, хотя таковой может быть вслух и не проговорен, ибо исполнители и так очень хорошо знают, чего именно от них ждет заказчик.

Конечно, «впарив» искомое этому заказчику, наивно ждать позитивного отклика из общества, но оно их и не волнует. По Жванецкому, «рост производства подобной продукции ведет к росту ее потребления ими же». Точка!

Это общие, концептуальные замечания к представленному «документу». Чтобы их уточнить и детализировать, пройдемся по девяти пунктам «резюме» к докладу, которые вынесены вперед самого текста именно для того, чтобы заранее дать превентивный и «единственно верный» подсказывающий ответ на содержащиеся в этом «учебнике» как бы «школьные задачки».

Пункт первый. «Сбой коммуникационной стратегии власти» на региональных выборах-2018 связан не с Brexit и не с Трампом (здесь авторы уподобляются Хиллари Клинтон и «ищут черную кошку в темной комнате, где ее нет»). Этот «сбой» связан с пенсионной реформой и прочими асоциальными инициативами либерального правительства. Это ж до какой степени нужно было напрячь и без того сказочную «продуктивность» пресловутого «пальца, из которого все это высосано»! И до какой — потребителям «продукции» мнить себя продолжателями глобальных «цивилизованных» трендов! Даже в той «back side», где они находятся.

Второй. Никакой «антиистеблишментной волны» нет и в мире. А есть противоборство элитных групп. В его рамках одна группа, более зависимая от связки производительных сил и производственных отношений, которую вместе с самим производством притесняет другая, апеллирует к общественной поддержке. Описано сто лет назад у В. И. Ленина в «Империализме как высшей стадии капитализма». Поставленный на грань выживания в условиях «новой роли банков» промышленный капитал сегодня стремится выйти из подчинения финансовой олигархии, только и всего. Эта проблема мир-системного «ядра» капитализма не имеет отношения к периферии и полупериферии. Наглядный пример — Китай, по которому такая «волна», появись она в реальности, неизбежно бы ударила.

Третий. «Традиционные политические идеологии» никоим образом не связаны с «политическим центризмом», который настолько же искусственен, как и пресловутый «средний класс». Просто в условиях обострения борьбы элитных групп за оскудевающие ресурсы их стало на всех не хватать. То же и с «антиглобализмом», который находится с глобализмом в тех же диалектических отношениях управляемого «единства и борьбы противоположностей», что и упомянутые элитные группы.

Четвертый. «Четыре всадника информационного Апокалипсиса» — бессодержательная публицистическая метафора, ибо информационная сфера на 90% является частной и контролируется теми же элитными группами, на которых, если верить «докладчикам», скачут выдуманные ими «всадники». Около двух лет назад публиковалось интересное исследование (без кавычек) д.ф.н. Владимира Шалака, в котором на конкретной статистике информационных материалов ведущих американских и британских СМИ показывалось, что за Трампа подписался самый что ни на есть глобально-олигархический официоз.

Пятый. Приведенная здесь Minchenko & Co многословная и многозначная социология, призванная убедить доверчивую публику в том, что в обществе «созрел запрос» на партии с «новой искренностью», разбивается о две вещи. Во-первых, о содержание этой «искренности» — «за все хорошее против всего плохого», доминирующей во все времена, но ни в какие не имеющей шансов на осуществление. Ибо «имею желание купить дом, но не имею возможности, а имея возможность купить козу, не имею такого желания». А во-вторых, о чрезмерную ангажированность партийной темой самих «докладчиков», в упор не видящих нарастающего кризиса партийности, который мир пытается преодолеть с помощью цепляния за этот отживающий институт, что и плодит внесистемные эксцессы. В России же запроса на партии, действующие в «электоральных нишах», не было никогда, в том числе сто лет назад, что и доказала ленинская полемика с отзовистами и ликвидаторами. В России тогда и сейчас имеется запрос на классовые партии, способные выполнять не только и не столько электоральную, сколько остальные классические функции, выведенные еще Морисом Дюверже, — социально-представительскую, идеологическую, кадровую.

Отдельно следует напомнить о многократных попытках строительства управляемой «двухпартийной системы», неудача которых всякий раз упиралась в непонимание того, как в этом случае распоряжаться административным ресурсом. Грубо говоря, попробуйте объяснить конкретному чиновнику, почему его место — в «рыбкинском» блоке, который он считает маргинальным, в то время, как соседу по кабинету «достался» «респектабельный» черномырдинский НДР.

Шестой. В отличие от КПРФ, несмотря на все претензии к ней, ЛДПР — не партия, а спецпроект, изначально лишенный указанных партийных функций и признаков, нежизнеспособный при неизбежном и скором возврате к классовым идеологиям.

Седьмой. С любовью выписанные «докладчиками» технологии борьбы с «драконом популизма» если о чем и говорят, то об их собственной и заказчиков классовой принадлежности и ангажированности.

Восьмой. Неоспоримой внутриполитической тенденцией является рост самосознания масс, в том числе классового. В этой ситуации продолжение тасования колоды манипулятивных технологий, в том числе связанных с блоковым строительством, не только не способно дать стабилизирующего эффекта, но и хотя бы затормозить дестабилизацию. Аккумулировать определенную часть позитивно направленных классовых интересов, и то до определенной черты, способны не блоки. А лишь более широкие объединения антиолигархического, национально-освободительного характера.

И девятое. Движение общества к тому, что Minchenko & Co называют «внеэлекторальными формами политической борьбы», обусловлено отнюдь не «удачным» поиском комбинаций партийного представительства в Думе, а глубиной социально-экономического кризиса, в котором к тому моменту окажется страна, то есть сочетанием объективного и субъективного факторов. Если опосредовать партийную принадлежность В. И. Ленина и обратиться сугубо к его опыту политического анализа, тесно связанному с классовым, то выделяются четыре последовательно рассматриваемых вопроса:

С перечисленных позиций видно, что представленный «докладчиками» в лице Minchenko & Co анализ с практической точки зрения бесперспективен и может быть полезен исключительно в манипулятивных целях внутриэлитной борьбы различных групп. С этой очевидной задачей он, скорее всего, и готовился.