В чем пытается «уличить» Путина японский профессор

В правонационалистической японской газете «Санкэй симбун» опубликована статья одного из моих давних оппонентов на российско-японских симпозиумах и «круглых столах» профессора Университета префектуры Ниигата Сигэки Хакамада. Одно время этот профессор считался в Японии ведущими специалистом по японо-российским отношениям. Хотя главной темой, по которой он активно выступал и продолжает выступать в СМИ, является так называемая «проблема северных территорий». То есть тема притязаний японского правительства на законно возвращенные по итогам Второй мировой войны СССР/России Курильские острова. Возвращенные, заметим, на основе международных документов, в том числе подписанных и ратифицированных самой Японией.

Статья профессора Хакамада начинается с серьезной неточности. Он утверждает, что президент РФ Владимир Путин якобы признал японскую позицию о том, что «разрешение территориального вопроса» должно предшествовать заключению между двумя странами мирного договора.

Комментируя предложение Путина заключить мирный договор уже в этом году, а затем вернуться к обсуждению вопросов, по которым мнения сторон не совпадают, он пишет: «Это предложение напрямую отрицает российско-японское соглашение сначала решить вопрос принадлежности четырех островов, а затем подписать мир, который изначально признал сам Путин и которому строго следует Япония». При этом Хакамада ссылается на «основной тезис Токийской декларации, на которую есть ссылка в Иркутском заявлении 2001 года, подписанном Путиным, и Японо-российский план действий 2003 года».

В действительности же в этих документах лишь признается существование противоречия по вопросу о территориальном размежевании и готовность его разрешить. Но никакого согласия Путина с японской позицией о «предварительном возвращении» Японии всех южнокурильских островов в текстах указанных документов нет и быть не могло.

Процитируем упоминание «территориального вопроса» в «Совместном заявлении президента Российской Федерации и премьер-министра Японии о принятии Российско-японского плана действий» от 10 января 2003 года: «…Стремясь к окончательному преодолению трудного наследия прошлого в двусторонних отношениях и открытию новых горизонтов для широкого российско-японского партнерства и подтверждая решимость посредством энергичных переговоров по возможности скорее заключить мирный договор путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи и достичь таким образом полной нормализации двусторонних отношений,… приняли прилагаемый Российско-японский план действий и заявили о намерении сторон вести совместную работу по претворению в жизнь его положений».

Представлять этот пассаж как согласие Путина отдать все южнокурильские острова есть ничто иное как натяжка или еще хуже — подтасовка. Ибо «решение вопроса» может иметь различные варианты. Известно, что в те годы Путин прямо предлагал японскому правительству вернуться к компромиссу, содержащемуся в Совместной декларации 1956 года. Согласно этой декларации, правительства обеих государств подписали, а их парламенты ратифицировали положение о том, что СССР передаст Японии Малую Курильскую гряду (острова Хабомаи и Шикотан), но только после подписания мирного договора. О наиболее крупных островах Большой Курильской гряды — Кунашире и Итурупе в декларации не говорилось вовсе.

Поэтому Путин никогда и нигде не говорил о возможности «возвращения» этих островов. Свою позицию он определенно обозначил на переговорах с премьер-министром Японии Ёсиро Мори в марте 2001 г. в Иркутске. Тогда он в конфиденциальном порядке согласился обсуждать вариант передачи Японии Малой Курильской гряды. Если верить тогдашнему премьеру, Путин заявил, что в случае переизбрания президентом на второй срок готов вести переговоры по поводу Шикотана и Хабомаи.

По утверждению Мори, дословно было сказано следующее: «Передачу Японии Хабомаи и Шикотана сейчас трудно реализовать. А вот если меня переизберут на второй срок, то я приложу все силы для возвращения этих островов». Впоследствии МИД РФ отказался подтвердить это высказывание Путина.

Услышав подобное из уст президента, Мори принялся «ковать железо, пока горячо». Он всячески убеждал собеседника согласиться на возвращение всех южнокурильских островов, заявляя о готовности Японии получить желаемое не одновременно, а как бы в рассрочку — сначала Малую Курильскую гряду, а затем, по прошествии некоторого времени, — Кунашир и Итуруп. При этом японская позиция подавалась как якобы проявление нового, более гибкого подхода к решению территориальной проблемы.

Естественно, Путин не мог согласиться с таким «расширительным» толкованием своего согласия на продолжение переговоров о двух островах, о чем и было со всей определенностью сказано японскому премьеру. Более того, президент счел необходимым указать на существующие разночтения записанного в Совместной декларации, заявив, что статья 9-я «нуждается в дополнительной работе экспертов для выработки единообразного понимания» ее положений. Суть же «разночтений» состоит в том, что японская сторона считает, что текст 9-й статьи якобы предполагает передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан вне зависимости от подписания мирного договора. Договор же, по отстаиваемой Хакамада японской версии, может быть заключен лишь после разрешения в пользу Японии вопроса о принадлежности островов Кунашир и Итуруп.

Подобное толкование по меньшей мере странно, ведь в 9-й статье Совместной декларации со всей определенностью записано: «При этом Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».

Отсюда со всей очевидностью вытекает, что по Совместной декларации 1956 г. возможность передачи Японии островов Хабомаи и Шикотан предусмотрена лишь на условии согласия японской стороны с отказом от иных территориальных претензий и подтверждении этого фактом заключения мирного договора. В связи с этим выдвижение претензий на Кунашир и Итуруп является ничем иным, как произвольным, ничем не подкрепленным шагом японской дипломатии.

Несмотря на то, что в Иркутске президент Путин вежливо отверг предложение японской стороны о начале так называемых «переговоров по двум колеям», а именно по Хабомаи и Шикотану и отдельно по Кунаширу и Итурупу, он, как и год назад, подписал согласованный российскими и японскими дипломатами документ, в котором повторялись и даже расширялись выгодные Японии формулировки ельцинского периода. Тем самым как бы повисало в воздухе предложение президента рассмотреть возможность возвращения к компромиссу 1956 года.

Текст Иркутского заявления, как и содержание аналогичных двусторонних документов ельцинского периода, хотя и был во многом навязан японской стороной и содержал выгодные ей констатации, не выходил за рамки «меморандума о намерениях». Указание на стремление «заключить мирный договор путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи» не означало, что вопрос о принадлежности этих островов априори должен быть решен в пользу Японии. Обратило на себя внимание появление в заявлении, видимо, по инициативе российской стороны, пункта, характеризующего Совместную декларацию 1956 г. как «базовый юридический документ». Это являлось свидетельством намерения российского руководства на определенном этапе вынести условия 1956 г. в центр российско-японских переговоров о заключении мирного договора.

Однако замысел втянуть Москву в конкретные переговоры о передаче островов Хабомаи и Шикотан на условиях согласия с последующим обсуждением вопроса о принадлежности Кунашира и Итурупа осуществить не удалось. Можно сказать, что комбинация японских и российских дипломатов с «реанимацией» условий 1956 г. обернулась как для японской, так и российской стороны фиаско. Кремлю было дано понять, что при любом развитии хода переговоров японское правительство не пойдет на отказ от притязаний на Кунашир и Итуруп.

Одна из ведущих газет Японии «Асахи симбун» отмечала после иркутской встречи: «…Россия все еще утверждает, будто бы, согласно декларации, территориальные переговоры завершаются с возвращением Японии лишь двух островов. Но если это так и Россия не готова идти дальше возврата Японии двух островов, то это чревато не чем иным, как провалом переговоров. В то же время если предположить, что Япония, требующая четыре острова, согласилась бы сейчас на получение лишь двух островов, то это все равно приведет в дальнейшем к переговорам о возврате ей двух других оставшихся островов. А поэтому на нынешней встрече руководителей двух стран подобные расхождения в их позициях остались абсолютно непреодоленными».

А профессор Хакамада убеждает читателей, что Путин якобы «признал японскую позицию».

Характеризуя предложение заключить договор без предварительных условий, Хакамада утверждает: «…Путин полностью изменил смысл мирного договора. В конечном итоге это соответствует позиции Путина в том смысле, что он не намерен решать территориальную проблему. Именно поэтому Путин неоднократно повторял заявление о том, что южные Курилы отошли России по результатам Второй мировой войны, впервые сделанное на национальном телевидении в мае 2005 года, и подчеркивал, что Япония пытается подкорректировать историю.

Представления о том, что Путин относится к Японии гибко, а МИД России жестко, это всего лишь миф. Я отмечал, что это не более чем разделение труда, однако мне хотелось бы, чтоб японские власти поняли истинные намерения главы России и отказались от иллюзий».

Что ж, призыв «отказаться от иллюзий» следует поддержать. Ибо сколько бы премьер-министр Японии Синдзо Абэ не убеждал японцев в том, что якобы сможет склонить Путина уступить Курилы, и для этого ему нужен-де дополнительный премьерский срок, затея это бесперспективная. И это понимают в Японии не только профессор Хакамада, но и многие объективно мыслящие японцы, в том числе и представители властных структур.

Однако сделав такое признание, Хакамада не призывает признать реальность и развивать отношения с нашей страной без предъявления необоснованных претензий.

Он пишет: «Итак, как же реагировать Японии? В ходе подобных форумов и российско-японских пресс-конференций Путин не стесняется заявлять о российских принципах и критиковать Японию. В этот раз он солгал: несмотря на то, в 1960 году СССР нарушил территориальные условия Советско-японской декларации, оправдавшись пересмотром японо-американского соглашения в области безопасности, Путин заявил, что условия не выполнила японская сторона… В ходе российско-японской пресс-конференции в декабре 2016 года Путин продвигал искаженную логику российской стороны по поводу истории проблемы северных территорий».

Это — версия профессора. А как обстояло дело в действительности?

После ратификации Совместной декларации 1956 г. из Москвы в Сахалинскую область были направлены разъяснения по поводу предстоящей, как тогда считалось, передачи островов Хабомаи и Шикотан под японскую юрисдикцию. Одновременно подтверждалась линия на хозяйственное развитие остальных островов Курильской гряды. Это свидетельствовало о готовности тогдашнего советского правительства выполнить достигнутые договоренности. Однако США в ультимативной форме потребовали от Японии отказаться от заключения советско-японского мирного договора на условиях Совместной декларации. После отставки подписавшего Совместную декларацию кабинета Итиро Хатояма новый кабинет министров Японии возглавил Тандзан Исибаси, а спустя три месяца его сменил проамерикански настроенный Нобусукэ Киси (дед нынешнего премьер-министра Японии Синдзо Абэ). Хотя сначала Киси заявлял в парламенте о намерении заключить мирный договор с СССР, затем, уступая давлению США, стал уходить от переговоров по этому вопросу. Для «обоснования» такой позиции вновь были выдвинуты требования вернуть Японии четыре южнокурильских острова. Это был явный отход от положений Совместной декларации. Советское же правительство действовало в строгом соответствии с достигнутыми договоренностями. СССР отказался от получения репараций с Японии, согласился досрочно освободить отбывавших наказание японских военных преступников, поддержал просьбу Японии о приеме в ООН.

В соответствии с условиями Совместной декларации 6 декабря 1957 г. был подписан советско-японский торговый договор и соглашения о товарообороте и платежах. Следует отметить, что это был первый за всю историю советско-японских отношений документ такого рода. Он представлял каждой из сторон режим наиболее благоприятствуемой нации. Срок договора был определен в пять лет.

Результаты торгово-экономического и культурного сотрудничества двух соседних народов могли бы быть впечатляющими, если бы не сознательное противодействие японских и заокеанских противников советско-японского добрососедства. Достаточно сказать об обструкции антисоветских сил заключению между двумя странами культурного соглашения, с предложением подписания которого выступило советское правительство в июне 1958 года. В этом вопросе также проявилось давление Вашингтона, не заинтересованного в знакомстве японцев с подлинным образом Советского Союза и его народа. Вскрывая подоплеку отказа своего правительства подписывать соглашение, японские газеты писали, что «аппарат министерства иностранных дел крайне пассивно относится к вопросу о заключении культурного соглашения, считая, что развитие связей с СССР в области культуры может принести социальный вред», «если бы Япония пошла на заключение культурного соглашения с СССР, то она навлекла бы на себя недоверие со стороны стран свободного мира» (читай — США — А. К.).

Весьма негативное воздействие на двусторонние политические отношения оказывал курс кабинета Киси, ориентированный на дальнейшее вовлечение Японии в военную стратегию США на Дальнем Востоке. Заключение в 1960 г. направленного против СССР и Китайской Народной Республики нового японо-американского Договора безопасности еще более осложнило разрешение вопроса о линии прохождения границы между Японией и СССР, ибо в сложившейся военно-политической обстановке холодной войны любые территориальные уступки Японии способствовали бы расширению территории, используемой иностранными войсками. К тому же укрепление военного сотрудничества Японии с США было весьма болезненно воспринято лично Хрущевым. Он был возмущен действиями Токио, расценил их как оскорбление, неуважение его усилий, направленных на нахождение компромисса по территориальному вопросу. Провалился и план Хрущева по «отрыву» Японии от США.

Реакция советского лидера на происходящие события была бурной. По его распоряжению МИД СССР 27 января 1960 г. направил правительству Японии памятную записку, в которой указал, что «только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Шикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года».

На это Токио ответил: «Правительство Японии не может одобрить позицию Советского Союза, выдвинувшего новые условия осуществления положений Совместной декларации по территориальному вопросу и пытающегося тем самым изменить содержание декларации. Наша страна будет неотступно добиваться возвращения нам не только островов Хабомаи и о-ва Шикотан, но также и других исконных японских территорий».

Отношение японской стороны к Совместной декларации 1956 года сводится к следующему: «В ходе переговоров о заключении мирного договора между Японией и Советским Союзом в октябре 1956 года высшие руководители обоих государств подписали Совместную декларацию Японии и СССР, по которой стороны договорились продолжить переговоры о мирном договоре и нормализовали межгосударственные отношения. Несмотря на то, что в результате этих переговоров Советский Союз согласился «передать Японии группу островов Хабомаи и остров Шикотан», на возвращение острова Кунашир и острова Итуруп согласия СССР получено не было.

Совместная декларация Японии и Советского Союза 1956 года представляет собой важный дипломатический документ, который был ратифицирован парламентами каждого из этих государств. Этот документ равен по своей юридической силе договору. Она не является документом, содержание которого можно было бы изменить только одним уведомлением. В Совместной декларации Японии и СССР было ясно записано, что Советский Союз «соглашается передать Японии группу островов Хабомаи и остров Шикотан», и эта передача не сопровождалась никакими условиями, которые бы представляли собой оговорку…»

С подобной трактовкой смысла Совместной декларации можно было бы согласиться, если бы не одно важное «но». Японская сторона не желает признавать очевидное — указанные острова по соглашению могли стать объектом передачи только после заключения мирного договора… И это являлось главным и непременным условием передачи. В Японии же «посчитали», что вопрос о Хабомаи и Шикотане уже решен, а для подписания мирного договора якобы надо решить еще и вопрос о Кунашире и Итурупе, на передачу которых советское правительство никогда не соглашалось. Именно такая, противоречащая содержанию Совместной декларации позиция и является новым дополнительным условием Токио, о недопустимости которых заявляет сама японская сторона. Эта позиция была изобретена в 60-е годы теми силами, которые задались целью, выдвигая заведомо неприемлемые для Москвы условия, на долгие годы заблокировать процесс заключения японо-советского мирного договора.

Для оправдания своего нежелания окончательно урегулировать двусторонние отношения японское правительство поощряло нагнетание в стране антисоветских настроений, открыто обвиняло СССР в «захвате исконно японских земель». Из средств государственного бюджета и «пожертвований» крупного бизнеса формировался фонд для финансирования шумной кампании «за возвращение северных территорий», под которыми понимались находящиеся в составе Советского Союза южнокурильские острова — Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан. Началась «картографическая агрессия» — на всех географических картах Японии, включая школьные, эти острова, а нередко и все Курилы стали закрашиваться в цвет японской территории. При этом Южный Сахалин оставлялся незакрашенным как якобы «спорная территория». О том, что претензии на южнокурильские острова — лишь первый шаг, свидетельствовало опубликованное в октябре 1961 г. так называемое «единое мнение» правящей Либерально-демократической партии Японии. В этом документе утверждалось, что «острова Хабомаи и Шикотан являются частью Хоккайдо», острова Кунашир и Итуруп принадлежат Японии, а «вопрос о Южном Сахалине и северных Курильских островах должна решать международная конференция заинтересованных стран».

Так кто же в свете этих фактов сознательно стопорил выполнение договоренностей 1956 года, уважаемый профессор? Уж, конечно, не Кремль, считавший необходимым и важным выполнить все положения подписанной и ратифицированной Совместной декларации. Саботировали подписание мирного договора с СССР Вашингтон и антисоветски настроенные японские политики.

Если доводы московского оппонента не убедительны для профессора Хакамада и иже с ним, хочу адресовать их к выводам известного в Японии профессора Калифорнийского университета, этнического японца Цуёси Хасэгава, который отмечает: «Изменения, которые наступили в годы холодной войны, произошли не в советско-японских отношениях, они произошли в отношениях США и СССР, когда союзники в годы войны стали врагами, а США и Япония, которые были врагами во время войны, стали союзниками… Цель США состояла в том, чтобы вовлечь Японию в свою глобальную стратегию… США стремились избежать антиамериканизма и национализма… Проблема северных территорий позволила встроить Японию в глобальную стратегию США и, отводя японский национализм от себя, направить его против Советского Союза… Фактически после восстановления дипломатических отношений с Москвой можно сказать, что у Токио не было внешней политики на советском направлении — только «политика северных территорий»… Проблема северных территорий выполняла роль клапана для стравливания пара в международных отношениях на Дальнем Востоке. С этой точки зрения было важно, чтобы территориальный спор оставался нерешенным. Отсюда жесткая позиция Японии с требованиями немедленного возвращения всех островов и отказ обсуждать предложения о передаче части территорий».

К моему удивлению пользовавшийся доброжелательностью и гостеприимством во время стажировки в МГУ и многочисленных поездок в нашу страну профессор Хакамада, оказывается, весьма нелицеприятно отзывается о нас, русских людях.

Читаем: «Объективно, руководство Японии ведет себя по-холопски, не реагируя на все заявления президента Путина, и тем самым признает логику российской стороны… Русские с радостью используют тех, кто сближается с ними, а затем презирают их. И наоборот, им неприятны те, кто их напрягает, однако они признают их превосходство. Русские не будут по-настоящему вести переговоры с теми, кого они не уважают».

Воистину права русская поговорка: «Сколько волка не корми, все равно в лес смотрит»…