Август 91-го: Как создатели ГКЧП стали путчистами

События 18−22 августа 1991 года в новейшей российской истории принято называть «августовским путчем». Эта некорректная и необоснованная формулировка однозначно определяет участников этой исторической драмы — Государственного комитета по чрезвычайному положению — как заговорщиков, пытавшихся сместить законную власть.

В действительности термин «путч», поставленный на имена этих людей, как клеймо, не имеет никакого отношения к попытке, надо признать — неудачной, сохранить Советский Союз. А также к удавшейся попытке сохранить целостность России, оказавшейся под угрозой расчленения в результате начатого первым и последним президентом СССР Михаилом Горбачевым «новоогарёвского процесса».

События августа 1991 года, с которыми связан ГКЧП, стали одной из вех завершения холодной войны, закончившейся развалом СССР.

Эта неклассическая война, в которой был «успешно» задействован Горбачев, шла уже много лет. Так что действия ГКЧП в августе 91-го — не точка отсчета этого убийства страны, а один из симптомов приближающегося конца.

Поэтому обвинения комитета в том, что это он якобы развалил Союз — лукавство и теперь уже часть войны с историей.

На тот момент информационная кампания против советского строя, раскрученная до максимальных оборотов, преподносила членов комитета не только как отживших и потому побежденных «народом» номенклатурщиков, цепляющихся за власть, но и как тиранов, погубивших невинных протестующих.

После неудачи члены ГЧКП были обвинены в госизмене, но затем амнистированы. Кстати, поддержавший ГКЧП генерал Валентин Варенников, настоявший на доведении дела до суда, был оправдан.

Тем не менее для многих ГКЧП стойко ассоциируется с неудачным переворотом, фигура Горбачева, спускающегося с трапа самолета, выглядит как признак несостоятельности власти, а президент РСФСР Борис Ельцин — как спаситель. Спаситель от «отживших номенклатурщиков, обагривших руки кровью».

19 августа. «А у нас переворот!»

В этот день, 19 августа, я пришла в школу на летнюю «отработку» и услышала от одноклассников, что в стране произошел переворот. В воздухе висела тревога, было ощущение, что никто не понимает, что происходит. Дома по телевизору показывали балет «Лебединое озеро». Дальше все как в тумане, из которого запомнились разговоры родителей: «Ух, ГКЧПисты! Ах, Борис Николаевич!»

«Это был обычный день. Я перешел на третий курс института и достаточно много интересовался политикой», — поделился воспоминаниями один из жителей моего родного города Челябинска Александр В..

Вкратце политическую обстановку того времени можно оценить так: первая половина года была заполнена противостоянием союзной и российской власти, подготовкой к подписанию Союзного договора, референдумом о статусе Союза, на котором народ высказался за сохранение СССР.

«В людях чувствовались напряженность, ожидание грядущих изменений в стране», — рассказывает мой собеседник.

Тот день запомнился почти полным информационным вакуумом. Звучали лишь официальные сообщения ГКЧП о Горбачеве и позже — заявление председателя Верховного совета СССР Анатолия Лукьянова.

«Из передач было только «Лебединое озеро». На улицах все было как обычно. К концу дня зарубежные радиоголоса и! Радио России! сообщили о госперевороте и заявлении Ельцина, — рассказал Александр. — С 19 по 22 августа почти все время провел у телевизора и радио, следил за противостоянием ГКЧП и новой российской власти».

Он отметил, что после выступления ГКЧП стало ясно: заявивший о себе комитет — это слабая власть:

«Они выглядели неуверенно и неподготовленно. Они взяли власть, но не знали, что с ней делать. Я думаю, они это поняли с самого начала. Может быть, с того момента, как изолировали Горбачева».

«Они были похожи на шахматиста, который пожертвовал последнюю сильную фигуру в надежде на то, что противник не уложится во время. Или на то, что противник будет играть по их схеме, — вспоминает очевидец. — Но противник поступил по-другому».

Ощущение слабости ГКЧП усилило обращение Ельцина к народу. Мой собеседник отмечает, что Ельцин давал ответы, не боясь говорить то, что от него хотели услышать. Лукавя, Ельцин говорил как сильная личность и походил в тот момент на Льва Троцкого — блестящего оратора. Ельцин смог привлечь на свою сторону людей с улицы. От его слов, отмечает тогдашний студент, оставалось ощущение не только силы, но и правоты.

А ГКЧП молчали.

«У них не было идеи, ради чего надо было оставить Союз. Ельцин, как и большевики, предложил идею новой России. Другое дело, к чему его идеи привели, — отмечает Александр. — Комитетчики были людьми прошлого, к которому большинство не захотело возвращаться. Не зря Ленин писал, что идея должна овладеть массами».

Эти предположения подтверждают и сами члены комитета по чрезвычайному положению. Так, Дмитрий Язов, член ГКЧП, маршал СССР, министр обороны (1987−1991), на передаче «Исторический процесс» рассказал следующее:

«Что касается ГКЧП — не было никакого ГКЧП. Было слово: поехали к Михаилу Сергеевичу просить ввести чрезвычайное положение. Вы знаете, какая была обстановка в Союзе? Надо ли примеры приводить — Армения, Азербайджан… Хотели, чтобы он ввел чрезвычайное положение, и сохранить Союз Советских Социалистических Республик как волю народа».

Забегая вперед скажу, что многие восприняли действия ГКЧП как переворот именно в результате грамотно проведенной Ельциным кампании. Мой земляк так описал это:

«21 августа, после ареста ГКЧП, почувствовал радость и предчувствие будущих изменений к лучшему в стране. Впрочем, то, что произошло позже, — уже другая история».

Оправдались ли эти надежды? Нет, не оправдались.

Итак, когда телевидение, наконец, снова заработало, оказалось вот что.

ГКЧП молчит, Ельцин говорит

Оказалось, что днем раньше, 18 августа 1991 года, в Москве был провозглашен Государственный комитет по чрезвычайному положению — ГКЧП во главе с Геннадием Янаевым, который был объявлен и. о. президента СССР.

19 августа в 06:00 по московскому времени по радио было объявлено о введении в стране чрезвычайного положения. Было сказано, что Горбачев не может выполнять свои функции по состоянию здоровья, и всю полноту власти берет на себя ГКЧП.

Было также объявлено, что это связано с необходимостью предотвратить подписание договора о Союзе суверенных государств, упраздняющего СССР: Советский Союз объявлялся децентрализованной конфедерацией. Подписание договора Горбачевым было намечено на 20 августа.

Горбачев был изолирован в его крымской резиденции в Форосе. По приказу представителей высших эшелонов советской власти утром 19 августа в Москву были введены войска.

По решению ГКЧП была приостановлена деятельность политических партий, общественных организаций, запрещены митинги, уличные шествия, демонстрации и забастовки. Было объявлено, что установлен контроль над СМИ, выпуск ряда программ приостановили.

И тут нужно заострить внимание на той фигуре, которая сыграла решающую роль не только в августовских событиях, но и в дальнейшем ходе российской истории.

Пока по телевидению шло «Лебединое озеро», Ельцин мобилизовал своих сторонников, в числе которых были первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов, мэр Ленинграда Анатолий Собчак, госсекретарь РСФСР (он единственный, кто когда-либо занимал эту должность) Геннадий Бурбулис. Они составили и рассылали по факсу обращение «К гражданам России». Рупором оппозиции была радиостанция «Эхо Москвы».

И главное — это обращение прозвучало на митингах. В полдень, когда у здания Верховного Совета РСФСР собрались несколько тысяч человек, к ним вышел Ельцин, забрался на танк №110 Таманской дивизии и зачитал «Обращение к гражданам России», в котором назвал действия ГКЧП «реакционным, антиконституционным переворотом» и призвал граждан страны «дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию».

Ельцин не ограничился заявлениями, подписав в тот же вечер указ №61 «О незаконности действий ГКЧП» и переподчинив себе союзные органы исполнительной власти.

В отличие от Ельцина члены ГКЧП не сделали ничего, чтобы привлечь на свою сторону людей. Пресс-конференция комитета состоялась только вечером 19 августа. По телевизору показали зал, в котором за столом сидели члены комитета — восемь человек:

Члены ГКЧП не призывали никого поддержать их. По словам Стародубцева, его соратники не решились к призывам, чтобы не дестабилизировать обстановку.

«Мы понимали, что наши действия, неосторожные действия и призывы людей выйти на улицы приведут к непредсказуемым последствиям. Среди нас не было людей кровожадных, людей, которые не уважали бы свой народ и были бы способны стрелять в свой народ, не было таких людей. Поэтому и, как говорят, мы не победили, потому что мы не пошли на крайние меры, мы не пошли на обострение ситуации во всей огромной 300-миллионной стране», — сказал он в передаче «Суд времени. ГКЧП».

И, несмотря на это, поддержка была. Рассказывает Юрий Иванов, в 1991 г. — адвокат Крючкова:

«Я могу сказать, что в адрес ГКЧП поступили сотни, тысячи телеграмм с поддержкой. Да, компартия на улицы не выходила и не вышла, хотя ее запретили. Но вся ваша поддержка, ну, вспомните, в то время Ельцин призвал к политической стачке и только 130 тысяч по всей стране, только 130 тысяч вышло на улицы».

«Я, как участник этого процесса, подтверждаю, что в то время была очень широкая поддержка ГКЧП. Я это говорю не голословно. Мы получили телеграммы о полной поддержке от президента Назарбаева, от Шушкевича, от Кравчука, от оборонщиков Тулы, от крестьян практически всех республик, потому что я — председатель Крестьянского союза, о полной поддержке ГКЧП», — отметил со своей стороны Стародубцев.

Кровь: герои или пьяная шпана

Подготовив почву в виде «народной поддержки» и осуждающего ГКЧП указа, команда Ельцина провела переговоры с противником. В это время в Москве продолжались митинги. Прошел слух, что армия будет штурмовать здание Верховного Совета. В реальности никакого штурма не планировалось, и Ельцин знал об этом.

Кровь, о которой всегда говорят противники ГКЧП, пролилась 21 августа. Вскоре после полуночи погибли трое «защитников» здания Верховного Совета РСФСФ: двое застрелены и один задавлен.

Погибшим Дмитрию Комарю, Владимиру Усову и Илье Кричевскому присвоили посмертно звание Героев СССР. Между тем, по данным уголовного дела, эти люди не были просто случайными жертвами, а действовали так, что это угрожало жизни находящихся в танке военнослужащих.

На передаче «Суд времени. ГКЧП» Иванов поделился материалами дела и высказал свое мнение относительно обстоятельств гибели Комаря, Усова и Кричевского:

«Все было решено праздно гуляющей публикой и, я бы сказал так, как однажды употребил выражение Крючков, «арбатскими шкатулочниками», которые набросили на мотомашину чехол, на смотровую щель, подвезли, и неизвестно, кто им подвез, бутылки с горючей смесью, забросали этими бутылками эту военную машину, были сожжены руки водителя Булычева — его фамилия — которого нам не дали даже в суд привести. И вот этот эпизод трагический, он совершенно не зависел ни от Ельцина, ни от Крючкова, он ни от чего не зависел. Сегодня такую ситуацию могут создать фаны «Спартака», если вы объявите, что их результат победы над «Локомотивом» аннулирован…»

Ведущий передачи Николай Сванидзе при этом спросил: «Я Вас правильно понял, что несколько каких-то отвязанных молодых людей решили судьбу нашей страны в августе 91-го года?»

На что Иванов ответил:

«Есть две точки зрения: одна, что эти люди были героями, вторая, из материалов дела, что следует, что человек с монтировкой в руках и будучи в сильной степени опьянения впрыгивает, впрыгивает в машину, выламывает, открывает люк, и тогда узбек Урадж Сахатов стреляет в него после этого. Я предлагаю Вам самому ответить на Ваш вопрос, были это герои или это была пьяная шпана…»

Адвокат уточнил: в заключении по делу о гибели трех участников протестов сказано, что тот человек, который забрался на танк и запрыгнул в него, находился в состоянии опьянения.

Этот момент стал переломным. Под утро по приказу Язова военную технику начали выводить из Москвы.

Проиграли

Последнее заседание ГКЧП состоялось утром 21 августа. А вечером Янаев подписал указ о роспуске комитета. Начались аресты. Знаковым моментом стал демонтаж памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянской площади в ночь с 22 на 23 августа. Это было сделано по распоряжению Моссовета.

С момента падения ГКЧП страна фактически находилась в руках Ельцина. Российская исполнительная власть отказывалась выполнять распоряжения союзного правительства.

23 августа на сессии Верховного Совета РСФСР Ельцин в присутствии Горбачева и вопреки его возражениям подписал указ о приостановлении деятельности Компартии РСФСР на том основании, что она поддержала ГКЧП. 24 августа Горбачев сложил с себя полномочия генсека ЦК КПСС и предложил комитету самораспуститься.

А как же радость и предчувствие будущих изменений к лучшему?

Подводя итоги, отмечу, что генезис и расклад сил в ГКЧП требует отдельного рассмотрения. Ведь провозглашенный в ночь на 19 августа комитет — не демарш и не жест отчаяния, как это может показаться.

Комитет был образован еще весной 1991 года и так неожиданно и неизящно выйти на историческую сцену его заставили обстоятельства, которые нужно разбирать отдельно. И тогда несколько иначе будут выглядеть фигуры комитетчиков и Горбачева с Ельциным.

Очевидно другое: обвиненный во всех грехах комитет по чрезвычайному положению был, пожалуй, последней попыткой сохранить СССР, переживший ГКЧП всего на четыре месяца. Члены ГКЧП на протяжении всей постсоветской истории жили с клеймом «путчистов», тогда как настоящие убийцы Союза не просто процветали материально, но и очень долго сохраняли гигантские политические очки.

Несправедливо. Трагично для страны. Трагично для мира. К тому же «радость и предчувствие будущих изменений к лучшему» так и не оправдалась.