Российская империя перешла через Балканы
Итак, Плевна была взята. Но началась зима, сделавшая Балканы непроходимыми для армии. Возникла угроза остановки активной фазы военных действий до весны 1878 года. Финансы страны не могли бы вынести такого испытания. Победа в войне должна была быть скорой, иначе все успехи армии были бы сведены на нет.
30 ноября (12 декабря) 1877 г. в ставке императора в Порадиме под Плевной собрался военный совет. За исключением императора, в нем принимало участие 6 человек: 1) главнокомандующий; 2) принц Карл Гогенцоллерн; 3) Д.А. Милютин; 4) ген.-ад. Э.И. Тотлебен; 5) ген.-ад. А.А. Непокойчицкий; 6) ген. Н.Н. Обручев. По воспоминаниям Обручева, главнокомандующий сначала обрисовал общее положение всей армии и затем пожелал, чтобы высказался Обручев, который «воспроизвел лишь приведенные выше соображения императора, с которыми и главнокомандующий вполне согласился». Было решено, что 1) отряд Гурко, получив подкрепления, перейдет через Балканы и двинется вдоль южного склона Балкан на Софию и в тыл Шипкинской позиции турок; 2) отряд Радецкого, также усиленный, перейдет в наступление после перехода Гурко через Балканы; 3) резерв армии составит Гренадерский корпус с несколькими приданными частями; 4) Рущукский отряд останется на месте. Таким образом, было принято решение, предусматривавшее одновременный удар по фронту и флангу противника, с выходом в его глубокий тыл самостоятельных группировок русских войск.
5 (17) декабря 1877 г. Александр II, сопровождаемый ген. Обручевым, выехал в Петербург. Обстоятельства требовали его присутствия в столице, т.к. центр борьбы вновь перемещался в сторону дипломатии. Положение на фронте резко изменилось. Теперь уже Турция обращалась с просьбой о посредничестве к Лондону и Вене. Уже 4 (16) декабря 1877 г. Дерби фактически принял эту просьбу, заявив, что Великобритания будет сохранять в данном вопросе свободу рук. В тот же день Андраши отказался принять турецкое предложение. Император Александр II, вернувшийся из армии в Петербург, отверг его, заявив 17 (29) декабря, что согласится только на прямые русско-турецкие переговоры.
Одновременно император подписал инструкции главнокомандующим Дунайской и Кавказской армии об условиях переговоров в случае обращения турок с просьбой о мире или перемирии. В целом они соответствовали разработанному ранее Нелидовым проекту. Единственным условием прекращения военных действий была мирная инициатива со стороны султана. Это было верное решение, время работало против турок и они надеялись выиграть его любым способом. У противников России оставалась только одна надежда — зимние Балканы. Весьма осложнил положение русской армии и начавшийся 10 (22) декабря на Дунае ледоход. 11 (23) декабря был сорван мост у Браилова, 14 (26) декабря разведены мосты у Систова, что резко усложнило снабжение армии уже за Дунаем. Что касается войск за Балканами, то с самого начала было ясно, что в полной мере обеспечить их там продовольствием, фуражом и даже боеприпасами сразу не удастся.
13 (25) декабря 1877 г., несмотря на то, что Балканский хребет, где практически отсутствовали дороги, в зиму считался непроходимым для армий с их обозами и артиллерией, началось движение армии. Перед началом перехода начались метели, которые резко усложнили движение в горах — люди проваливались по грудь в снег. Солдаты и офицеры утеплялись, как могли — люди одевали на себя турецкие куртки, бараньи шкуры, обворачивались полотнищами палаток. Тем не менее русские войска все же начали переход. Они шли в тяжелейших условиях, поднимаясь по серпантину тропинок.
Обращаясь к своим солдатам, Скобелев перед выступлением в горы издал приказ, в котором говорилось: «Нам предстоит трудный подвиг, достойный испытанной славы русских знамен: сегодня мы начинаем переходить через Балканы с артиллерией, без дорог, пробивая себе путь, в виду неприятеля, через глубокие снеговые сугробы… Не забывайте, братцы, что нам вверена честь Отечества».
Движение было весьма трудным. Люди выбивались из сил, получали обморожения, а между тем им необходимо было смотреть за орудиями, зарядными ящиками, фурами. Например, ствол разобранного орудия, без колес и лафета, тянуло 8 пар буйволов при помощи роты пехоты и сотни казаков. Солдаты буквально на руках вытягивали наверх артиллерию и зарядные ящики. Зачастую войска двигались, зажатые между обрывами и ущельями и отвесными горами. В начале похода в горах было относительно тепло — дожди и сырость днем сменялись заморозками и снегом ночью. Затем начались метели и резко похолодало.
«На каждом шагу, — вспоминал участник перехода, — требовались просто нечеловеческие усилия. А между тем всё выше и выше поднимались мы, дышать становилось всё трудней и трудней».
На перевалах воздух был столь разряжен, что люди кашляли кровью. 18 (30) декабря при морозе — 12,-15 начался настоящий ураган. Костры невозможно было развести, ветер задувал огонь. Люди массами замерзали, в некоторых ротах на перевале в строю осталось по 20 чел. Ветер был настолько сильным, что гнул и ломал буковые деревья.
Морозы доходили и до 30 градусов. Армия, имея 6-дневный запас продовольствия, двигалась медленно. Горы были форсированы за 8 дней. Сколько-нибудь серьезных попыток атаковать растянувшиеся на горных дорогах колонны противник не предпринял. Турецкие войска также весьма страдали от морозов, навстречу русским колоннам часто выходили измученные холодом аскеры. Спуск по обледенелым склонам Балкан также был не простым. Главные силы Гурко — 18 батальонов, 4 эскадрона и 1 сотня при 44 орудиях — прошли дорогу длиною в 3 версты почти за 4 суток — с 16 (28) по 18 (30) декабря. Последние два дня в отряде закончились сухари, почти не было соли — с избытком хватало только мяса, но его не всегда можно было приготовить. При спуске в долину до 800 солдат пострадали от обморожения, 53 замерзло. Впереди отряда шел разъезд из нескольких десятков добровольцев из л.-гв. Гродненского полка — они обязаны были уничтожать телеграфные линии и срывать возможность оперативной связи между турецкими штабами.
В целом этот переход оказался неприятным сюрпризом для противника, который был уверен в том, что его надежно охраняют занесенные снегом горы. Только 15 (27) декабря турецкое командование получило первые новости о движении русских войск. 16 (28) декабря штаб Николая Николаевича получил информацию о том, что турки готовят к обороне три позиции: между Софией и Филиппополем, под Адрианополем и у Константинополя. Под Адрианополем турецкое командование планировало собрать резервную армию, для усиления которой по морю из Варны в Константинополь перевозились войска.
Для срыва этих планов необходимы были быстрые действия и на всех направлениях. 29 декабря 1877 г. (10 января 1878 г.) Ниш капитулировал. Сербские войска отпустили турецкий гарнизон на свободу, предварительно разоружив его. В крепости было захвачено 267 орудий, из них 20 крупповских, многочисленное оружие, но самое главное — значительные склады с продовольствием и фуражом. Это резко подняло возможности сербской армии к действиям. Она развернула активные действия в Ново-Базарском санджаке и Старой Сербии. Турки уводили все боеспособные войска на русский фронт, но остановить русское наступление они уже не могли. Несмотря на то, что перевалы зимой считались непроходимыми даже для пехоты, русские войска перешли их, включая самый страшный — Траянов. На некоторых участках наклон доходил до 70 градусов, на высоте разреженный воздух приводил к кровотечениям, укрыться было негде. Тем не менее переход состоялся. В разобранном виде русские солдаты перетащили и орудия. 23 декабря 1877 г. (4 января 1878 г.) Гурко овладел Софией. Турки бросили укрепленный лагерь. Перед городом русские войска радостно встречали духовенство и жители. Болгарская часть города была сожжена и разрушена. В Софии были захвачены склады с 200 тыс. пудов муки, огромные запасы патронов (только в одной мечети — 20 тыс. ящиков), снарядов и пороха, масла, риса, обуви и обмундирования. До середины января войска снабжались за счет трофейных припасов.
Радецкий, напротив которого находилась 40-тыс. армия Вессель-паши при 108 орудиях, принял решение обойти ее двумя колоннами, которыми командовали генералы Н.И. Святополк-Мирский и Скобелев. Это было опасное решение. Русские полки понесли значительные потери в предыдущих боях и были гораздо слабее списочного состава. Колонна Святополк-Мирского имела только 9 тыс. чел. Она первой перевалила через горы и вышла в долину. В случае, если бы Скобелев опоздал, Святополк-Мирский мог попасть в тиски между превосходящими силами противника. Начав атаку турецких укреплений под Шейново, он наткнулся на энергичное сопротивление. Здесь была создана сильно укрепленная позиция, в форме четырехугольника с линией обвода свыше 7 км, на которой стояло на 14 редутов, из них 3 — очень большие. Они были рассчитаны на оборону, основанную на винтовочном огне, и находились на расстоянии до 700 м друг от друга. Подступы к ним были хорошо расчищены.
Офицер штаба Святополк-Мирского вспоминал: «Это был настоящий ад. До такой степени был силен и непрерывен ружейный огонь, что за перекатами его не было слышно орудийных выстрелов, не взирая на то, что с обеих сторон действовало более сорока орудий».
Гвардия сделала выводы из предыдущих боев — ее офицеры более не отдавали приказов начинать атаку маршем в ногу, а разворачивали солдат в разомкнутый строй. Скобелев не опоздал. Тем не менее он не смог перевести через горы тяжелую артиллерию. Его атаку поддержала лишь горная батарея. 24−28 декабря 1877 г. (5−9 января 1878 г.) на позициях под Шипкой-Шейново армия Весселя — 41 табор — была окружена и разбита. 36 тыс. чел. сдалось в плен, было захвачено 93 орудия. Русские потери равнялись 1103 убитыми и около 3900 ранеными. Напряжение было весьма велико.
Как отмечал русский военный корреспондент, «…к общей радости измученных тружеников, пред отрядом Скобелева был выкинут турками парламентский флаг, и бой закончился».
Результатом был не только переход Балкан, были уничтожены основные силы турок между ними и Константинополем. Используя превосходство на море, султан принял решение оставить в крепостях в низовье Дуная лишь минимум войск, а все остальное вывезти из Варны в Константинополь, для того, чтобы обеспечить прочную оборону у сильной Адрианопольской крепости. Для перевозки и сосредоточения 120-тысячной армии необходимо было время, и, после отказа России от переговоров через Лондон, турки надеялись выиграть его, опираясь на промежуточную позицию у Филиппополя. Для обеспечения ее занятия и укрепления была предпринята и дипломатическая акция. 27 декабря 1877 г. (8 января 1878 г.) турецкий военный министр Реуф-паша обратился к великому князю главнокомандующему с просьбой известить его о месте и времени начала переговоров о перемирии и предварительных условиях, на которых оно могло бы быть заключено. В ответ турецкая сторона была проинформирована о том, что переговоры могут вестись только с великим князем и только при условии принятия предварительных условий мира, а не перемирия.
1 (13) января 1878 г. султан обратился к Александру II с телеграммой о назначении уполномоченных для выработки условий перемирия. «Вот неожиданность, — отметил император, — которая доказывает, что турки дошли до крайности».
Очевидно, к похожему выводу пришли и в Лондоне. 14 января оттуда последовало распоряжение Лофтусу сделать официальное заявление Горчакову, что любой договор между Турцией и Россией, затрагивающий положения соглашений 1856 и 1871 гг., должен быть утвержден их участниками и носить, таким образом, общеевропейский характер. В ответ на британские запросы о возможной судьбе позиций у Босфора и Дарданелл из Петербурга в Лондон последовал успокаивающий ответ, что их взятие не входит в русские планы. Правда, по настоянию Д.А. Милютина была сделана оговорка, что и турецкие войска не должны концентрироваться там. Военный министр считал, что в случае отступления противника из Адрианополя на Галлиполи русская армия не смогла бы двинуться на Константинополь, «оставив у себя на фланге неприятеля в сильнейшей укрепленной позиции».
2 (14) января 1878 г., в ответ на обращение султана было решено придерживаться ранее принятого плана — «…не прежде начинать переговоры о перемирии, как по получении от Порты положительного согласия на заявленные нами основания мира».
Переговоры должны были начаться в русской ставке 3 (15) января, однако никаких предварительных ограничений военных действий или передвижений войск не предлагалось.
В тот же день,
И вновь приходилось торопиться и организовывать наступление в отсутствии значительной части артиллерии, которую еще не успели перевести через горы, при незначительном запасе боеприпасов, потому что обозы также еще не прибыли.
«При авангарде Скобелева, составляющим целый сводный корпус, — отметил 3 (15) января 1878 г. Газенкампф, — всего только 12 орудий разных батарей: это вся артиллерия, которая оказалась вчера под рукой. Зарядных ящиков — ни одного: наступаем только с передковым запасом. Запаса патронов нет вовсе. Словом, это не наступление, а бегство вперед, на удалую».
Между тем именно эти силы должны были сорвать турецкие планы за Балканами. Здесь, в Филиппополе, надеялись создать вторую Плевну. Военные власти приказывали гражданскому населению очищать позиции, предполагаемые к обороне. Повторить успех Осман-паши за Балканами не удалось.
Возможности для этого были явно ограничены. Армия Сулейман-паши находилась в далеко не лучшем состоянии. Началось массовое дезертирство. В таборах редифа,
Основные потери турки понесли при отступлении. Бегство из города началось еще в конце декабря. Уходившие из Филиппополя поезда брались штурмом, эксцессы привели к тому, что специалисты бежали, и дорога встала. Бежали и крестьяне. По мере того, как приходили русские войска, болгары начали сводить счеты с турками. Многие из болгар, вынужденные ранее оставить свои дома, начали возвращаться назад.
«Мы видели повозки, — вспоминал участник наступления по шоссе Филиппополь-Адрианополь, — полные маленьких ребят, едва покрытых кое-каким тряпьем, а зачастую и вовсе полунагих, и все это дрожало от холода и протягивало руку, прося хлеба. Еще страшнее думалось, когда вспоминалось, что они возвращались в опустошенные деревни, где едва ли могли найти себе пропитание».
Русские войска пытались оказывать помощь выжившим. Еще при переходе через Балканы, сталкиваясь с брошенными турецкими селами, в которых оставались женщины и дети, они выставляли караулы для защиты безоружных. Армии пришлось даже брать под свою защиту мусульманские селения, но на всех сил не хватало. Брошенные дома и имущество занимались или разбирались болгарскими крестьянами.
В сторону Константинополя катился поток убегавших от русского авангарда. Вместе с турецкой армией бежали чиновники и простые жители-мусульмане. Всё больше и больше людей вынуждены были двигаться по проселочным дорогам. Морозы превратили этот исход в кошмар. Дороги были усеяны брошенными или поломанными повозками, трупами стариков, женщин и детей, тушами павших животных. Проходившие мимо солдаты подбирали живых детей, которые становились сыновьями и дочерями полков. Впрочем, это мало что меняло.
«Невозможно перенести в чужое воображение, — вспоминал офицер гвардии, — эти необозримые пространства, покрытые разбитыми или сломанными предметами домашнего скарба и тряпьем, между которыми разбросаны во всевозможных положениях и в несчетном количестве трупы людей обоего пола, всех сословий и возрастов, от грудного ребенка до седовласого старца».
К бедствиям природы добавились иные. Турецкие военные в ходе кампании неоднократно прибегали к насилиям против болгар.
«Турок страшен для мирного населения, — отмечал корреспондент «Московских Ведомостей», — когда является среди него победителем; но побежденный и отступающий турок еще страшнее. Ему нет причин щадить христианское население городов и деревень».
Только в 1876 г. в окрестностях Филиппополя было сожжено 26 болгарских селений. Окрестности его были переполнены потерявшими кров болгарами. В кампанию 1877 года этот мартиролог значительно пополнился за счет новых жертв. Особенно зверствовали черкесы и башибузуки. В начале 1878 г. болгары становились жертвами беженцев-мусульман.
«Беглецы, — вспоминал офицер штаба Гурко, — встречая по дороге болгар, убивали их в диком озлоблении, увеличивая тем число бесплодных жертв».
По пути движения русские войска сталкивались с многочисленными свидетельствами резни болгар. Потом стали попадаться и турецкие трупы.
«Вся дорога, — вспоминал один из офицеров, — была усеяна трупами людей, буйволов, лошадей, изломанными телегами и разбросанным скарбом…»
При каждом удобном случае и болгары платили своим мучителям той же монетой. После перехода через Балканы русские войска, при входе в города, сталкивались с грабежами и поджогами мусульманских районов. Стекавшиеся после ухода турецких войск крестьяне расправлялись со своими врагами. Страх перед местью поднимал тысячи людей с насиженных мест. Единственным способом защиты мусульманских деревень от расправы стало расквартирование в них русских солдат — даже 1 солдат мог стать гарантией безопасности.
В результате смешения на узких и скользких дорогах разных частей, обозов, артиллерии и беженцев управление над отступавшей армией было потеряно, начался полный беспорядок, исключавший возможность организованного сопротивления. Отступавшего противника энергично преследовала русская кавалерия. На этом этапе войны особенно остро встала проблема турецких беженцев.
«Мы пришли в Болгарию воевать с турецким войском, — отмечал русский журналист, — и застали выселение целого народа».
Попытки мусульман вернуться, как, например, в Софии, встречали жесткое сопротивление болгар, к тому же успевших вооружиться на брошенных турецких военных складах.
«Турецкое население, — телеграфировал 9 (21) января 1878 г. в Петербург Великий Князь, — уничтожая все свое имущество, увозит семейства, которые по дороге гибнут тысячами. Паника страшная, неописанная, равно и сопровождающие ее потрясающие события».
Дорога от Филиппополя на Адрианополь стала огромным кладбищем для гражданских беженцев, умиравших от холода и голода — ее называли «дорогой мертвых». Обозы из тысяч повозок, мертвые и умирающие люди и животные, воющие волы, лошади и собаки — с этим столкнулись наступавшие. Иногда войска сталкивались со скоплением убитых людей — болгар и турок. Рядом стояли арбы и телеги и лежал павший скот. Офицеры называли эти страшные места «оазисами смерти». Описание гражданских и военных свидетелей произошедшего удивительно походят друг на друга — увиденные ими картины были ужасны.
«Весь этот путь буквально усеян трупами стариков, женщин, грудных детей, падалью буйволов, волов, собак и лошадей, тысячами брошенных телег, грудами всякого рода имущества, — писал журналист. — Мы двигались целые часы по шоссе по втоптанным в грязь коврам, одеялам, подушкам; копыта наших лошадей то и дело натыкались на трупы то старика-мусульманина с чалмой на голове, с седой бородой, обрамлявшей благообразное худое лицо с патриархальным видом, то труп женщины, лежавшей ничком закутавшейся в разноцветные ткани, то на труп младенца в одной рубашечке. Близ Хаскиоя, в одном месте картина этого бедствия приняла грандиозные размеры. Тут все валявшееся на земле можно было считать тысячами».
«Никакое поле сражения, с грудою убитых, искалеченных людей не может произвести того подавляющего, тягостного впечатления, — вспоминал участник боев, — как это нескончаемое кладбище; грудные дети, седые старики, молодые истощенные женщины, бессчетное количество падали — всё это почти сплошь покрывало местность у дороги, иногда на значительном расстоянии в стороны от нее».
Пережившие резню, ограбленные и разоренные турками болгары шли рядом с русской армией, в свою очередь грабя и добивая беженцев. Попытки остановить это были безуспешны, армия должна была двигаться вперед. Русские солдаты делали, что могли, подкармливая детей и передавая еще живых в госпитали, но спасти всех было невозможно. Некоторые полки усыновляли брошенных родителями детей, после войны их увозили в Россию и там устраивали их жизнь. Несколько сотен стариков, женщин и детей по приказу принца А.П. Ольденбургского были посажены в санитарные и обозные фуры его бригады, и всё равно этого было мало.
Победоносное движение русской армии к Константинополю продолжалось. 7 (19) января в русскую Ставку, находившуюся тогда в Казанлыке, прибыли турецкие представители. Они были встречены самым любезным образом. Таким образом, переговоры начались с четырехдневным опозданием, что соответствовало пожеланиям Горчакова, заявившего 5 (17) января на совещании у императора, что нуждается во времени для того, чтобы попытаться договориться с Веной. Выиграть время хотели и турки, но им не удалось воспользоваться задержкой в переговорах. Их войска не оказывали особого сопротивления, при отходе, скорее походившем на бегство, они даже не успели разрушить мост через Марицу. Это упущение сыграло колоссальную роль в судьбе обороны подступов к Адрианополю.
«По реке, — вспоминал участник боя, — сплошною массою шел лед; противоположенный берег был занят турецкой пехотой и артиллерией, защищавшими переправу».
8 (20) января 1878 г. войска генерала М.Д. Скобелева взяли Адрианополь, на укреплениях которого было оставлено 70 орудий. Город был весьма серьезно укреплен, были построены мощные редуты с высокими и толстыми брустверами, глубокими рвами, блиндированными казематами, оборудованными для отдыха солдат — в случае занятия их армией Адрианополь мог превратиться в препятствие, несравненно более мощное, чем Плевна. Но эти мощные укрепления требовали многочисленной армии, до 100 тыс. чел., а гарнизон города не превышал 5−6 тыс. чел. Отходившие турецкие части уже полностью утратили порядок и рассыпались в группы от 5 до 20 человек. Об организованном сопротивлении не могло быть и речи. В городе боялись грабежей и столкновений между общинами — его население с радостью встретило русские войска. На улицы вышло до 40 тыс. чел во главе с главами всех религиозных общин. Впереди шел греческий митрополит, за ним главы болгарской и армянской церквей и духовные главы турецкой общины с зелеными ветвями в руках.
«Поздравляю вверенные мне храбрые войска с занятием второй столицы Турции. — Обращался к своим подчиненным Скобелев. — Вашей выносливостью, терпением, храбростью приобретен этот успех. Великий князь главнокомандующий приказал мне благодарить всех. Порадовали вы государя императора, порадовали нашего августейшего вождя, порадовали всю Россию».