Весной этого года книга Дениса Горелова вошла в лонг-лист «Просветителя», самой влиятельной отечественной премии за научно-популярную и, само собой, просветительскую литературу. Вроде бы вошла и вошла, ничего особенного, лонг-лист длинный — но есть нюанс. «Родина слоников» — сборник кинорецензий, публиковавшихся в газете «Известия», журнале Empire и других СМИ, и к научпопу в традиционном понимании, всей этой биологии-антропологии, квантовой физике и структуральной лингвистике, отношение имеет крайне опосредованное. Хотя, конечно, определенного просветительского пафоса тексты Горелова не лишены.

Иван Шилов ИА REGNUM
Киноплёнка

На страницах «Родины слоников» автор выстраивает масштабную диораму советского кино второй половины XX века — начиная с послевоенного экшна «Зигмунд Колосовский» (1945) и заканчивая пронзительным соловьевским «Домом под звездным небом» (1991). Горелов делает только два исключения: для «Октября» Эйзенштейна, снятого в 1927-м, и «Вратаря» Сергея Тимошенко, который вышел в прокат в 1936 году (в этом случае причины нарушения хронологии, надо сказать, не столь очевидны). Кинокритик пишет о картинах этапных, значительных, важных для советского и мирового кинематографа, — но и о проходных, легкомысленных, а порой и об откровенном треше а-ля совьет, заслужено забытом зрителями и историками кино (вроде бессознательно-постмодернистского «Падения Берлина» или кумачово-фанфарного киноспектакля «Строится мост», в котором был занят ни много ни мало весь состав легендарного театра «Современник»). И это, в общем, понятно: на самом деле Горелов не столько рассказывает о конкретных картинах, сколько собирает «мозаичный портрет страны, в которой родился автор и которая умрет с последним человеком, заставшим ее в сознательном возрасте» — а посредственное кино зачастую передает общие тенденции и умонастроения куда точнее, чем работы исключительные и штучные. Не всегда из страстных, эмоциональных и ироничных реплик Горелова можно понять, «о чем кино» — но автор и не ставит перед собой такой задачи: не зря в выходных данных эти тексты маркированы не как рецензии, а как эссе.

История СССР во второй половине столетия по Горелову распадается на несколько отчетливо разграниченных эпох. Послевоенное строительство и реставрация тяжеловесного имперского ампира — с раздельным обучением, новой милицейской формой, возрождением кадетских училищ под именем Суворовских. Шестидесятые, когда в ряды кинотворцов шумной толпой влились «дети войны», бэби-бумеры, мир стал открытым, а пленка — цветной. Семидесятые, время одряхления, распада, медленного затухания, сменяющегося редкими вспышками лихорадочной активности. Конец семидесятых — начало восьмидесятых, «штопор декаданса, повсеместно-томливое ощущение дискомфорта», канун Больших Перемен. И у каждой эпохи свои главные фильмы: «Большая жизнь. Эпизод второй», «Летят журавли» и «Хождение по мукам»; «Человек-амфибия», «Доживем до понедельника» и «Бриллиантовая рука»; «Белое солнце пустыни», «Афоня» и «Раба любви»; «Москва слезам не верит», «Не бойся, я с тобой» и «Человек с бульвара Капуцинов»… Не обязательно речь идет о лучших кинокартинах — работам лауреатов международных фестивалей Горелов предпочитает те фильмы, которые нагляднее других отражают типичные черты эпохи, добавляют новый штрих к портрету времени.

Цитата из к/ф «Жаворонок», реж. Никита Курихин, Леонид Менакер. 1964. СССР
Водитель-механик

Есть у автора и свои пунктики. Например, он не устает напоминать, что во время Второй мировой войны Европа, включая Belle France, не знала настоящих, не опереточных ужасов оккупации — так что им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни и советским «военным» кино, снятым после «Жаворонка» (1965) Никиты Курихина и Леонида Менакера. Однако, подчеркивая уникальность советского опыта, критик не боится признать и укорененность режиссеров «страны победившего социализма» в интернациональном контексте. Немец Герберт Раппапорт в «Двух билетах на дневной сеанс» (1966) переносит на советские экраны эстетику немецкого экспрессионизма 1920-х, «уникальную по состоянию тревожного минора» — в Голливуде из этого готического корня вырос film noir. Литовец Витаутас Жалакявичус пересаживает на национальную почву американо-мексиканский вестерн («Никто не хотел умирать», 1966). «Свадьба в Малиновке» (1967) Андрея Тутышкина оборачивается романтической пиратской сказкой, а «Семь стариков и одна девушка» (1969) Евгения Карелова —геронтологической версией «Белоснежки» — и так далее, и тому подобное.

«Археологи с их пылевыми кисточками кажутся нормальному человеку такими же почтенными безумцами, как и автор этой книги», — пишет в предисловии Денис Горелов. Тут он, конечно, лукавит: в «Родине слоников», начиная с названия, нет ни капли академической строгости. И слава богу. Кинокритиков, овладевших азами академического письма, у нас дивизии, а Горелов в своем роде фигура уникальная. Коллеги в один голос называют его лучшим стилистом среди кинокритиков, и с этим трудно спорить. Он умеет быть беспощадно саркастичным и возвышенно-пафосным, писать лирично и разухабисто — иногда не выходя за пределы одной рецензии. Но главное — как черт от ладана шарахается от любых штампов: вместо затертых от частого употребления газетных метафор изобретает свои собственные — часто остроумные, точные, экспрессивные. Правда, всплывет иной раз какой-нибудь «тошный магнит замкнутого пространства» — но это явление единичное, с чистой совестью можно пренебречь.

Разумеется, как «история СССР в избранных кинофильмах» сборник «Родина слоников» не объективен и уж тем более не беспристрастен: слишком много незримых нитей связывает самого автора с советской эпохой, слишком сильно эмоционально окрашены эти тексты. Что, в общем, неизбежно, когда речь идет не о научной монографии, а, как ни крути, художественной прозе. Как и в большинстве книг, посвященных недавнему прошлому нашей страны — от «Калейдоскопа» Сергея Кузнецова до «Города Брежнева» Шамиля Идиатуллина — теплая ностальгия по частному сочетается здесь с ядовитым неприятием всеобщего, тотального. От собственного опыта не сбежать. Но есть и хорошие новости: если с «Просветителем» у Дениса Горелова не сложится, имеет смысл попытать счастья с «Большой книгой» — шансы не нулевые.