Деревня Звоз: как интеллигенция переходила от белых к красным

По уходе англичан с Севера в сентябре 1919 года произошла то ли умышленная, то ли случайная неразбериха с передачей фронтовых позиций, занятых интервентами, белым частям. Британцы уходили так быстро, что белые не успели занять окопы, чем воспользовались большевики и сбили белых от Малого Березничка на Ваге и от Троицы на Двине. Части побежали, и фронт рухнул бы совсем, если бы только что назначенный командующим Двинским фронтом И. А. Данилов не остановил бы отступающих и не сумел бы построить укрепления на высоком берегу речки Шипилихи, где белые держались до февраля 1920 года.

Тылом стала деревня Звоз — в пяти верстах от линии окопов. Сюда отводили роты на отдых, здесь штаб создавал солдатам иллюзию мирной жизни после фронтового безумия. Ибо, узнавая в ноябре 1919 года о развале деникинского фронта, многие понимали, что следующими будут они. Поэтому командование армией Северной области развлекало солдат, тратя на «организацию …громадные средства».

Военный прокурор Северной области С. Ц. Добровольский: «Во время пребывания в области союзных войск наши солдаты могло только с завистью смотреть на многочисленные клубы, организованные для развлечения солдат всех наций кроме нашей, и соответствующие предложения, сделанные ген. М-скому (В. В. Марушевскому — прим. автора) … не нашли никакого отклика. Совсем иначе это дело пошло после вступления в командование ген. Миллера… началось открытие сезона законтрактованной штабом передвижной труппой, во главе со знаменитый актером Александринского театра Владимиром Николаевичем Давыдовым… Старик Давыдов, несмотря на свой преклонный возраст, неутомимо ездил всюду, несмотря на то, что приходилось по несколько сот верст делать на лошадях в невероятную стужу. Он сам со смехом рассказывал мне, как должен был в холодном сарае, при минус 40 градусах мороза на дворе, в одном пиджаке, по ходу пьесы изображать, что изнывает от жары. Понятно с каким энтузиазмом встречали на фронте «дедушку», как его величали солдаты». (1)

Из театральной энциклопедии (2): ДАВЫДОВ, Владимир Николаевич (настоящая фамилия Иван Николаевич Горелов) (1849, Новомиргород, — 1925, Москва) — русский актер. Родился в небогатой дворянской семье, принимал участие в школьных спектаклях. В 1880 году принят в труппу Александринского театра. Был исполнителем ролей Фамусова, Городничего, Подколесина и Кочкарева («Женитьба»), Хлынова («Горячее сердце»), Бальзаминова («Праздничный сон — до обеда»), Подхалюзина («Свои люди — сочтемся»), Каркунова («Сердце — не камень»), в пьесах Л. Н. Толстого — Акима, Митрича («Власть тьмы»), 3-го мужика («Плоды просвещения»). После того как Давыдов прочитал Толстому «Власть тьмы», великий писатель спросил актера: «Откуда вы так хорошо знаете тон русского крестьянина?»… Лучшие чеховские роли Давыдова — Иванов («Иванов»), Фирс («Вишневый сад»), Чебутыкин («Три сестры»). Показывал горе «простых людей», их неустроенность, постоянное унижение, надломленную психологию, вызывал горячее сочувствие зрителей к судьбе своего героя. Среди его учеников — В. Ф. Комиссаржевская, В. Л. Юренева, К. А. Зубов и другие.

Как артист столичных Императорский театров оказался в Архангельске? «История его приезда такова: к осени 1917 года Давыдову шел 68-й год, но, несмотря на почтенный возраст и понесенные потери — гибель на войне сына и зятя — он неожиданно оказался в самом центре политических событий… Он, заслуженный артист Императорских театров… решительно вступил в конфликт с новой властью, объявив бойкот большевистскому правлению. …Давыдов вместе с писателем и драматургом Е. П. Карповым возглавили в Петрограде комитет сопротивления работников театров. Но вскоре… сопротивление александринцев было сломлено… наметился очередной и последний разрыв с Александринским театром, и он вспомнил о теплом приеме его в Архангельске…(в 1916 году В. Н. Давыдов был Архангельске с гастролями — прим. автора) он 30 июля 1918 года сошел с поезда и переправился на правый берег Двины. В первых числах августа началась интервенция, и Давыдов попал… из огня да в полымя…» (3).

Командующий Двинским фронтом Северной области генерал И. А. Данилов: «На Рождественские праздники приехал к нам на позицию заслуженный маститый артист Владимир Николаевич Давыдов со своей труппой из Архангельска. Пробыл он две недели, давая спектакли в ближайшем тылу позиции для окопных солдат… а также и в ряде деревень, расположенных между Взвозом и селом Емецким… Везде его встречали восторженно, солдатская масса верила и с большим подъемом слушала его патриотические речи. В деревнях спектакль обыкновенно ставился в школе, свободной от учащихся во время Рождественских каникул, и надо было видеть, с каким громадным интересом крестьяне смотрели игру знаменитого артиста и слушали его речи по окончании спектакля… Владимир Николаевич имел здесь почитателей гораздо более восторженных чем в свое время в Александринском театре». (4)

19 февраля 1920 года штабной генералитет и офицерство погрузилось на ледокол «Козьма Минин», бросив разваливающийся под ударами большевиков фронт, и отбыли в Норвегию. Престарелого артиста «забыли» в Архангельске, и встреча с Особым отделом 6-й армии РККА не сулила ему ничего хорошего. Но большевики оказались умнее, и роль театра в становлении новой жизни понимали: «…Находящийся в Архангельске выдающийся артист В. Н. Давыдов репрессиям не подвергся. Его даже привлекли к активной работе в архангельском Пролеткульте под руководством Ф. Чумбарова-Лучинского… Давыдов снова принимает участие в благотворительных концертах и спектаклях, теперь уже в пользу Красной армии… Давыдов решил вернуться в родную Александринку… он обратился с просьбой о помощи к наркому просвещения А. В. Луначарскому, который поставил перед знаменитым актером предварительное условие: перед отъездом создать на Севере Первый Губернский Показательный театр… Открытие состоялось 12 апреля 1920 года, артистов и зрителей приветствовали члены городского совета (на самом деле Архангельского губревкома и губисполкома — прим. автора) А. Морозов и Р. Пластинина. Театру преподнесли шелковое красное знамя… «Революционный театр необходим народу, как книга, и должен вдохновлять на подвиги, вызывать чувство ненависти к врагам революции». (5). Ревекка Пластинина вошла в историю Архангельска расправами с оставшимися в городе белыми офицерами и чиновниками Северной области, но в случае «революционной целесообразности» гибко меняла свои представления о возмездии за «преступления во время власти белого правительства».

О последних годах Давыдова Театральная энциклопедия сообщает: «Вырвавшись из «архангельского пленения», как сам Д. называл эти годы, он в июне 1920-го вернулся в Петроград в труппу Академического театра драмы (б. Александринского); играл свои старые роли — городничего, Расплюева, Подколесина, Оброшенова» (6). «…В феврале 1924 года, к его 75-летию, В.Н. Давыдову было присвоено почетное звание народного артиста республики». (7).

Как артист Императорских театров оказался в сарае деревни Звоз перед солдатами гибнущей армии? Ошибся ли он в выборе или виноваты обстоятельства непреодолимой силы? И можно ли после «патриотических» речей у белых назвать беспринципностью принятие им звания народного артиста РСФСР? Думается, не виноват, не беспринципен. И дело не в том, что Владимир Николаевич боролся за физическое существование. Он прошел путь большинства русской интеллигенции, которая не поняла поначалу необратимости происшедшего в феврале 1917 года. После краха императорской системы можно было нечеловеческими усилиями несколько изменить путь многомиллионной страны, но вернуть ее в привычную колею — невозможно. Русская интеллигенция не увидела в большевиках силу, способную принести порядок. Да и трудно было увидеть после «грабь награбленное» — но большевики к 1921 году эволюционировали иногда с полным разворотом. В-третьих, но не в последнюю очередь, в выборе стороны в Гражданской войне главную роль играл шок от революции и ее методов.

В. Н. Давыдов прошел полный круг — служба стране в Императорских театрах, затем служба белому правительству — союзнику интервентов, врагов русской государственности (сомневающимся в намерениях Антанты надо почитать Ноту Верховного совета адмиралу Колчаку от 26 мая 1919 года (8)), и наконец возврат на службу в столицу, к большевикам — оружием и репрессиями установившим порядок и целостность страны.

Примечания: