Ингмар Бергман Величайший
За почти 60-летню карьеру в кино Бергман снял более 50 фильмов, получивших признания всевозможных киноакадемий, кинокритиков и миллионов поклонников по всему миру. В своем творчестве он затронул практически все проблемы, так или иначе тревожащие умы и сердца народов Запада.
Родился Бергман в 1918 года в шведском городе Уппсала в семье протестантского священника, тирания которого оказала значительное влияние на всю последующую судьбу мастера. Вне всякого сомнения, ее следы можно обнаружить в его творчестве, которое стало лекарством, средством от избавления от травмы, полученной в детстве.
Насилие со стороны отца-священника предопределило отношение Бергмана к религии и патриархальному обществу.
«Мой бунт против буржуазного общества был бунтом против отца», — пишет Бергман, прибавляя к чисто светскому конфликту религиозный подтекст.
«Я считаю, что христианский бог — нечто разрушающее, опасное для человека, вызывающее к жизни темные разрушительные силы», — признается мастер.
О своем отце кинорежиссер что-то сказал в фильме «Причастие».
Удивительно, но Бергман склонен принять скорее католицизм, в котором чувствуется нечто привлекательное, в отличие от протестантизма, которому был верен его отец. В нем он видит лишь «жалкую стряпню».
Бергман не раз признавался, что детство его все же было счастливым: именно в нем были заложены те черты характера, тот мировоззренческий стержень, а также любовь к кинематографу, которые сделали его классиком еще при жизни.
Но счастье не есть комфорт, главное «завоевание» детства для будущего режиссера стало унижение, которое подавляло его на протяжении значительной части жизни, в последствие преодолеваемое в его шедеврах.
Первые картины Бергмана выходят в начале 1940-х годов, что-то из них остается незамеченным, что-то получает некоторую популярность, однако подлинная слава к художнику приходит лишь в 1955 году, благодаря легкой комедии «Улыбки летней ночи», получившей специальную награду Каннского фестиваля. Шведы не одобрили нравы, представленные в картине, вообще Бергмана часто будут ругать за достаточную фривольность и даже откровенность (тема инцеста в картине «Сквозь тусклое стекло») в его работах, сегодня подобные претензии выглядят весьма странно: так сильно изменилось за небольшой исторический период общество.
«Улыбки летней ночи», быть может, сыграли важнейшую роль в карьере Бергмана, некоторый успех режиссера вполне мог стать залогом признания его следующего фильма, ставшего одной из самых известных его работ, одним из самых известных фильмов в истории кинематографа.
В 1957 году с небольшим бюджетом, в рекордные 35 дней выходит бергмановский шедевр, посвященный смерти и страху перед ней. Несмотря на то, что «Седьмая печать» не получила Золотую пальмовую ветвь в Каннах, не замеченной она не осталась. Если бы Бергман не снял больше ничего, один этот фильм обессмертил бы его имя.
Мир в творчестве Бергмана, не самый лучший из возможных миров. Герои, пребывающие в нем, полны тревог, разочарований, неудовлетворенности, вызванной неспособностью дать ответы на экзистенциальные вопросы, с неумолимой, ужасающей откровенностью поставленные перед человечеством XX века.
«У меня сильное предчувствие, что мир движется к закату. Наши политические системы скомпрометированы, и ими больше невозможно пользоваться. Наши социальные отношения, и извне, и изнутри, потерпели полный крах. Трагизм заключается в том, что мы не можем и не хотим менять направление», — убежден кинорежиссер.
Действительно, XX век обнажил перед человеком ту душевную пустоту, которая ранее заполнялась сакральным. «Бог умер», — провозгласил Фридрих Ницше, травмировав тем самым западное общество. Бергман не может и не хочет принять это, он напряженно ищет ответы, которые должны избавить его от страха смерти. Иногда, когда духовные поиски утомляют художника, его ожидает привал: «Земляничная поляна», на которой хотелось бы пребывать вечно, но Бергмана не покидает чувство, что и ее у него могут отнять.
«Мир насекомых уже стоит у самых наших дверей, и в один прекрасный день ворвется в наше крайне индивидуалистическое существование», — заключает он.
Страх смерти преследовал Бергмана на протяжении многих лет, по его собственным утверждениям, он смог от него избавиться (в какой-то степени) лишь после создания «Седьмой печати».
Безусловно, наиболее знаменитой картиной Бергмана является «Седьмая печать».
Рыцарь Антоний Блок вместе со своим оруженосцем Йонсом возвращаются домой после десяти лет, проведенных в крестовом походе. Главный герой встречает на берегу Смерть с которой начинает играть в шахматы, дабы отсрочить конец своего земного пути.
В процессе игры выясняется, что жизнь, в которой Блок уже не видит смысла, нужна ему для поиска ответа на вопрос о смысле своего бессмысленного существования. По мере разворачивания повествования он пытается найти ответ, этим же вопросы важны и для других героев произведения.
Кто-то уже знает ответ, как оруженосец Йонс: за гробом он обрящет лишь смерть, что, кажется, для него не столь уж невыносимо.
За поисками Блок обращается к «ведьме», ведь если есть дьявол, в связях с которой ее обвиняют, то он-то наверняка что-то знает о боге, но для обреченной на смерть инквизицией девушки дьявол лишь инструмент для заполнения все той же экзистенциальной пустоты, она понимает это лишь перед самой смертью.
Блок ищет ответы и у самой Смерти, но и ей нечего ему сказать. Таким образом, отсрочка не дала герою ничего Или практически ничего?
Но героям картины не удается ускользнуть из лап Смерти: в конечном итоге она увлекает их в свою пляску. Может показаться, что за гробом всех неминуемо ждет пустота, но если присмотреться внимательно, в финальной сцене участвуют не все герои фильма. Что объединяет тех, кому уготована иная участь? Участь получить ответы на то, что не давало покоя Антонию Блоку? На этот вопрос предлагаю каждому ответить самостоятельно.
«Седьмая печать» в какой-то степени помогла избавиться Бергману от страха смерти, а значит, он нашел ответы на вопросы странствующего рыцаря.
Экзистенциальные поиски не ограничиваются вопросами потустороннего бытия. Бергман задается вопросом Теодицеи. При этом, как мне представляется, ответ у него отличается от ответа отцов христианской церкви. Бытие для него весьма проблематично, сопротивление злу — бессмысленно. Остается одно: смирение. Таков посыл картины «Девичий источник».
На чудовищное несправедливое зло, герой фильма отвечает казалось бы справедливой местью, однако во время ее претворения в жизнь погибает невинный. Зло абсолютно и неизбежно, говорит автор.
«Ад для меня по-прежнему — понятие, обладающее сильным психологическим воздействием. Правда, я всегда имел ввиду лишь то, что ад в самом деле существует на земле. Ад создан самими людьми, и он существует на земле», — подтверждает мою мысль Бергман.
Еще одним фильмом, действие которого разворачивается в далеко минувшую эпоху, является картина «Лицо». Суть ее в столкновении иррационального, представленного в фильме гипнотизером Альбертом Фоглером, рациональному в лице доктора Вергеруса. Интеллектуальная дуэль двух антиподов приводит к взаимному поражению, доказывая тем самым ошибочность обеих точек зрения.
Конечно же, Бергман был не просто рассказчиком, он видел смысл искусства в несении определенной социальной миссии. Это высокая задача, с которой оно не справляется, тем более в условиях его коммерциализации.
«Поскольку общество считает, что ему по-прежнему нужны художники, и даже платит за их труд, и покуда люди ходят в кино, сидят у телевизоров, заполняют театры и концертные залы, художники будут творить независимо от того, приносят они пользу или нет. Я считаю, что художнику следует хорошенько задуматься над тем, какую пользу он может принести и каким образом он может это сделать — возможно, лишь тем, что он утверждает себя, или тем, что он является художником», — писал Бергман.
Справился ли он со своей миссией? Безусловно. В чем заключалась эта миссия? Ответ на этот вопрос достаточно проблематичен, учитывая специфику вопросов, поднимаемых Бергманом, учитывая специфику ответов, которые давал на них режиссер.
Скандинавы не раскрывают своих тайн, писал один не менее великий писатель, творчество которого было не менее двусмысленным и проблематичным. Думаю, в отношении Бергмана эта мысль справедлива на все 100%. Отмечая столетний юбилей одного из величайших кинорежиссеров в истории, можно с уверенностью сказать, что он был плотью от плоти XX века, выразителем его тайн и тревог. Век Бергмана был также двусмыслен, был также проблематичен. Когда-нибудь мы дадим на него свой ответ.