На уличной волне: от стен и заборов к выставочным залам

К уличному искусству, «стрит-арту» или попросту граффити отношение у невольных зрителей-прохожих бывает весьма разнообразным. Для некоторых оно сродни вандализму или зарослям сорняков: «Вот, опять изрисовали все, только бы портить…» И не важно, что «холстом» неизвестным художникам послужил унылый бетонный забор или стены гаража, на которых раньше можно было увидеть лишь слово из трех букв или неумелое изображение того, что оно обозначает. Другие прохожие при виде мастерски сделанных рисунков и надписей улыбаются, у них улучшается настроение. И все же такое искусство — по определению дерзость, слом рамок, вторжение в личное пространство. С одной стороны, смотри бесплатно кто хочет, с другой — к встрече с искусством как-то принято внутренне заранее готовиться, и не всякий может адекватно его воспринять, если оно внезапно напрыгивает из-за угла. Так что уличное искусство — всегда немного (или много!) провокация и озорство. А значит, дело молодых — телом и/или душой.

Но со временем даже уличному художнику, гордому своей принадлежностью к андеграунду, начинает хотеться чего-то иного. Не академизма или признания критиков, а, скорее, большей глубины, возможности поработать над своими произведениями подольше и повдумчивее, вдали от уличной суеты. Кто-то совсем уходит с улиц в мастерскую, а потом и в выставочные залы, кто-то ищет новые формы творчества, не разрывая связи с ярким миром граффити. Трое художников, объединившихся на выставке «4. Уличная волна», которая открылась 14 июня в петербургском культурном пространстве «Бертольд-центр», как раз из таких. Цифра 4, присутствующая в названии выставки и на афише, появилась потому, что сначала художников было четверо, но один из них в последний момент принять участие не смог. Что ж, четверка — хорошее, устойчивое число (углов у холста обычно тоже четыре, хотя, как можно убедиться на этой выставке, возможны варианты), но, как известно, Бог любит троицу. Кто же они, эта троица вольных художников, и какое слово хотят донести до зрителя своими работами?

Иван MORE Шилов по образованию дизайнер, он трудится художником-иллюстратором в ИА REGNUM. Благодаря его работе аналитические статьи и важные новости на сайте агентства с первого взгляда привлекают внимание и хорошо запоминаются. Но его страстью с подросткового возраста были граффити, так что он нашел себе друзей и единомышленников не только в мире журналистики, но и в этой субкультуре, в которой не в меньшей степени ценится актуальность.

«Мы общаемся в культуре граффити, рисования на стенах. Собственно так мы все и познакомились, на разных фестивалях, мероприятиях, — говорит Иван. — Миша из Владивостока, но живет в Питере, а Павел Плетнев — он из Омска… Знакомство произошло, потому что мы рисовали. С кем-то на улице познакомились, с кем-то, например с Павлом, — на фестивале. Сам я граффити занимаюсь давно. Это как бы обратная официальному творчеству сторона. Всегда это интересовало. Молодым тяжело бывает заявить о себе. В этом возрасте, молодом, есть бесстрашие — идешь и рисуешь на улице… Андеграунд привлекает сюжетами в основном, потому что здесь полная свобода творчества, и техники, и мысли. Можно отступить от каких-то канонов классических и более быть свободным, наверное, где-то так. Мне в этом всем больше всего нравится, что я не знаю конечного результата, как, в принципе, в любом творчестве. Есть задумка, но, бывает, приходят еще параллельно некоторые мысли, во время работы уже».

Сейчас Иван с друзьями занимается в основном постер-артом. Художники не рисуют на стенах при помощи баллончиков, а расклеивают в городе изготовленные вручную плакаты. Это гораздо более щадящий вариант для стен, плакаты можно смыть, отодрать. Художники делают постеры в мастерской, где у них устроена своя ручная типография, работы создаются путем наложения нескольких трафаретов. Расклеивают их во второй половине дня, когда на улицах становится меньше людей, а значит, меньше самодеятельных ревнителей порядка, которые могут начать возмущаться такой художественной партизанщиной.

Главным источником сюжетов для студийных живописных работ Ивана является цифровой век, в котором мы живем. На них исключительно городская среда — ночной мрачноватый мегаполис, в котором каждую минуту или уже случилось или может случиться что-то нехорошее или опасное. Многие его картины похожи на кусочки видео с камер слежения, со шпионских устройств или то, что можно увидеть через специальные приборы, например через ночной оптический прицел — охотничий или снайперский. Даже технические сбои и глюки видео в художественном смысле могут стать «не багом, а фичей».

«Я вырос на VHS кассетах, и я постоянно страдал от плохого качества, — рассказывает Иван. — Сбои на экране напоминают мне импрессионизм — вроде просто квадратики, но их много, и они все цветные. Вообще мне нравятся все эти видеоштуки, вот эффект ночного видения, например. Еще у меня есть любимый персонаж — мексиканский рестлер. Так или иначе нам всем нужно в жизни бороться, и это мой борец, который борется в творчестве. Он в маске, и он борется — за красоту, за искусство. В последнее время это такое непопулярное дело, по крайней мере, среди моих знакомых, и мне кажется, что искусство не должно никак исчезать, оно должно лишь только улучшаться, модернизироваться. Время изменяется, и живопись тоже должна изменяться, и сюжеты ее уже тоже должны быть другими. Мне кажется, искусство сейчас спит. Нужно, чтобы прошло время, чтобы всплыли новые хорошие авторы, все должно настояться. Сейчас современные художники есть тоже очень неплохие — и в Европе, и американская школа, и русские. Просто именно искусство проверяется временем».

Коллега Ивана Павел PATS Плетнев по образованию — преподаватель ИЗО и черчения, зарабатывает оформлением стен разных заведений и росписью автомобилей. Рисовать на стенах и заборах начал с 2002 года. Сейчас его больше интересует студийная работа, причем в довольно необычном жанре — микрограффити. Это миниатюры вроде небольших диорам, заключающие в себе кусочек города или природы, куда входят граффити или другие шрифтовые элементы — вывески, рекламы или дорожные указатели с текстом, как-то комментирующим обстановку. Часто в пейзаж включены автомобили — на ходу или же брошенные, ржавые. Есть здесь и люди, порой это художники, расписывающие баллончиками стену. Несколько небольших живописных работ показывают быт уличных художников, как он есть. Среди миниатюр имеется очень реалистичный макет захламленного и обшарпанного двора, где на стенах можно заметить типичные работы всех участников выставки.

Одна из главных для Павла тем — это сложные взаимоотношения природы и «второй природы» — технической человеческой цивилизации. Техника побеждает природу, но в свое время природа берет свое — деревья и кусты прорастают сквозь штабеля мертвых автомобилей на свалках и заброшенные здания. Но возможна и гармония, синтез. В гнезде, свитом из металлического лома и хлама, лежат золотые яйца какой-то гигантской фантастической птицы, а над обычным современным загородным домом повис портал в космос, полный звезд.

«Я очень давно знаком со множеством материалов, — поясняет Павел, — и миниатюра — это такая форма, в которой можно выразить все свои умения наиболее полно. Многие сюжеты формирует сам материал. Я начинаю с идеи, а идея потом преобразуется во что-то совершенно другое. Я занимаюсь миниатюрой год, холсты тоже продолжаю писать, но собираюсь развиваться в сторону миниатюры. Я до сих пор продолжаю знакомиться с ее нюансами — что фотогенично, что как смотрится в каком свете. Я полностью перестроил мастерскую, ресурсы перебросил не в краски, а в инструменты, материалы. Я часто беру за основу какую-нибудь модель для сборки, потом ее модифицирую, многое сам делаю. Для меня это необычный стиль выражения общего настроения моего поколения художников. У меня это здорово получается, я это вижу и хочу дополнить культурный ландшафт такой вот необычной техникой».

По мнению Павла, самое интересное в граффити и стрит-арте — это сложившееся вокруг очень своеобразное сообщество художников. Студийные художники все как-то сами по себе, а у граффитистов существует культура совместного рисования — и на фестивалях, и просто на улице. Иногда это помогает в критических жизненных ситуациях, художники поддерживают друг друга.

Михаил Wert159 Утеев рисует на улице уже двенадцать лет, в студийную практику пришел лет пять назад, но уличное искусство не забросил. Его работы очень геометричны, в абстрактный орнамент из ломаных разноцветных линий и надписей на разных языках включены фрагменты человеческих лиц, которые словно бы выглядывают из какого-то космического портала, «кроличьей норы», из иллюминатора звездолета или киберпансковского переплетения проводов и текущих по ним данных. По словам Михаила, он большой любитель научной фантастики. На его работы накладывает свой отпечаток как то, что Михаил по профессии архитектор — отсюда геометричность, — так и то, что он художник граффити, что порождает стремление к контрасту, к ярким неоновым цветам. Портреты людей для художника — не самоцель, он их использует для создания образов.

«Для меня портрет — это такой же элемент, как и фон, передний план и так далее. Я использую лица как инструмент, так скажем. Зачастую я строю такие порталы в другие миры, в другие ситуации, в которых эти герои запечатлены. В целом я не люблю давать долгие рассказы или самому интерпретировать свои работы, мне нравится, когда это делают зрители. Когда у зрителей минимум информации о моих картинах и они сами могут разгадать сюжет или что-то в нем увидеть и как-то его интерпретировать».

Что касается не фантастического, а вполне возможного будущего, то Михаил смотрит в него не с надеждой или тревогой, а с интересом. Ведь что бы мы о нем ни думали, оно все равно наступит.

«Мне интересно, куда придет визуальная культура, что будет с искусством и что будет называться искусством через тысячу лет, — размышляет Михаил. — Все здесь полагается на предыдущее искусство, на классическое искусство, а если будущее искусство будет полагаться на то, что мы сейчас делаем, то какие же работы они будут делать? Может, даже классиками в каком-то веке станем! Все это интересные вопросы и, может быть, в будущих работах я попытаюсь на них ответить».

И в самом деле, в какую сторону будет дальше развиваться искусство? Останется ли оно сугубо индивидуальным творчеством или превратится в некое коллективное действо, в своего рода флэшмоб, вовлекающий сразу множество творцов? Будет ли сохранять определенную долю элитарности или превратится в нечто совершенно «демократичное»? Сохранится ли в нем человек — как ценность, а не как всего лишь один из элементов? Если честно, то человек, понимаемый сугубо инструментально и растворенный в фоне — это слегка пугающая идея. Недаром среди постапокалиптических миниатюр Павла Плетнева наиболее жутковатой выглядит одна — где побеги плюща оплетают не ржавый остов автомобиля или руину, а запылившуюся фигурку солидного мужчины в шляпе и деловом костюме. Конечно, может быть, это всего лишь манекен из прогоревшего бутика… Хорошо бы нам, людям, на каком-то этапе развития цивилизации не превратиться в манекены или в потоки компьютерных данных.

Впрочем, уличным художникам, с живым интересом глядящим на наш сложный, полный контрастов и стремительно меняющийся мир и стремящихся пропускать через себя пульсирующие потоки времени, «манекенность» — как и забронзовелость — точно не грозит.