Вопреки названию, перед нами предельно трезвая книга, если не сказать, что трезвость —её главная черта. Сразу отложим разговоры о том, «поэзия ли это», но впрочем, чуть-чуть напомним их для тех, кто не в курсе… Разговоры о том, что «если это проза, да и дурная», идут постоянно. Одни говорят, что отказ от строгих форм — это как разрешить играть без сетки в теннис, другие, наоборот, отмечают, что именно освобождение от «привычных» и как бы «поэтических» ритмов, размеров, рифм… Дарует возможность обновления. Да и на западе так давно пишут… Третьи говорят о том, что вся проза — тоже поэзия в каком-то смысле, а графоманы могут быть сколько угодно формально изящны… Четвёртые цитируют стихи-верлибры классиков (Блока или Мандельштама, например), которые якобы легитимируют такой стиль письма… Из интересных книг по этому поводу можно посоветовать книги Юрия Орлицкого, филолога, который изучает отношения между переходными формами (между поэзией и прозой) в том числе… От себя замечу, что часто подстрочники читать свежее, чем «правильные» переводы.

Василий Максимов. Всё в прошлом. 1889

Но ближе к книге. О чём она? О чём вообще бывают стихи? Всё о том же: об утрате, скорби, прощении, вере, детстве, маме… Если я правильно понял комментарий автора к его стихотворению «Уход мамы», то именно оно было первым верлибром… Стоит ли говорить, что автор пишет и публикует в книге и «правильные стихи». Но нет ли пошлости в том, чтобы говорить «в рифму» про действительно важное? Уход близкого человека. Звучит уже несколько казённо, как справка из морга. Справка. Констатация. Дневник. Подпись к фотографии. Две даты. Самые страшные вещи далеки от мелодрам. Поэзия сухих слёз. Предельная кажущаяся скупость эмоций. Окольные и оттого только более больные, болезненные образы. Боль, которая разрывает синтаксис, форму, логику, внезапно вспыхивают какие-то конкретные и простые воспоминания, слова, минуты, детали былого, вновь движение речи, стук поездов, капель дождя, ничего… Жажда победить смерть, зацепится за что-то. Мотылька. Лучик света. Детскую фотографию. Я очень хотел полностью привести это стихотворение «Уход мамы», но это неприлично: и поскольку оно слишком личное для новостного агентства, и поскольку слишком большое для критической рецензии… Впрочем, вместо того чтобы умничать, я всё-таки приведу несколько коротких стихотворений автора.

***

На поверхности озера трепыхается мотылекВетер или течение медленно сносят егоВремя от времени он затихает без силНачинает опять трепыхатьсяКрылышки укрупнены четырьмя лучами беспокойной воды

Это со стороны А для самого мотылькаВдруг гигантская тень закрывает свет небаНепостижимая сила высвобождает его из водыПоднимает переносит в ладони на твёрдый берегОставляет там подсыхать жить дальше

Pixabay.com
Мотылёк

Стихотворение написано «без знаков», что случается в книжке нечасто. Обычно автор придерживается традиционных норм орфографии и пунктуации. Или ещё одно. Где крохотное также оказывается громадным.

***

Берёшь двумя пальцами крохотное зерно,В котором содержится уже всё деревоС ветвями, толстым стволом, корнями, шелестом листьев,(в их тени будут играть младенцы, отдыхать старики),С жилами сосудов, качающих соки к раскидистой кроне,С цветением, ароматами, с будущими семенами,Со всей, быть может, пятисотлетней жизнью.Не сейчас. Оно готово дожидаться поры,Чтобы попасть на благодатную почву.Всё уже задано кодом ёмких частиц.Так бы вместить в жизнеспособные срокиПередуманное, пережитое,Чтобы могло само прорасти, развернуться,Осуществиться уже в другой душе.

U.S. Department of Agriculture
Прорастающее семя

Метафора поэзии как семени довольно прозрачна. Для тех, кто любит параллели и контексты, можно назвать Шимборскую или Целана как тех, с кем возможна перекличка. Но это ближний круг ассоциаций. Хорошая поэзия хороша тем, что ассоциации могут быть самыми неожиданными… И вообще — про хорошую поэзию сложно что-то сказать, кроме того, что она сама говорит. Повторюсь. Я цитирую только короткие стихи, тогда как в книге много достаточно объёмных по меркам «лирического стихотворения». Вот ещё одно.

***

Знаю ли я тебя? Можно ли знать другого,Проникнуть в чужую жизнь, прожитую отдельно,В мысли, сомнения, сны, в то, что затаеноДаже от нас самих? Только вообразить.Я просто тебя люблю.Вообрази меня.

Мауриц Корнелис Эшер. Узы единства. 1958

Стихи в книжке объединены в небольшие циклы, каждый из которых озаглавлен. Сложно удержаться от искушения написать их названия в столбик. Даже если они не станут стихотворением-верлибром, но что-то они скажут.

Перед закатом. Наблюдатель.Мгновения. Измерения. Исторические руины.Из тетради провинциального стихотворца.Новый век. Страшный Суд. Дорога.Ничего, кроме чудес.Пробуждение. Персонажи. МолитваОгненных красок. Вино поздних лет.Двойной закат. Сюита счастья.Робинзоны бетонного города.Мелодии времени. Орфей.

…Вот, пожалуй, и всё. Иногда трезвость взгляда на жизнь и смерть невыносима, но без неё было бы меньше поэзии. Что ещё нужно сказать? Стыдно от того, что невольно уплощаешь чужие стихи. За это я прошу прощения. Кто-то вычитает в текстах еврейские мотивы, кто-то — библейские, кто-то — общечеловеческие, кто-то — просто мотивы музыки. Музыки прошедшего времени, догорающей жизни, которая продолжается не только во внуках и правнуках, но и книгах… Меня часто упрекают знакомые читатели, что, исходя из моих рецензий, никогда не понятно, однозначно рекомендую ли я что-то к прочтению или просмотру. Рекомендую. Это очень интересная и глубокая книга. А поэзии или прозы… Какая разница.