Волоколамск, Московская область, 14 мая, 2018, 09:32 — ИА Регнум. Ниже ИА REGNUM публикует стенограмму выступления М. О. Конопко на заседании Совета REGNUM-РАЕН (Модератор форума — заместитель главного редактора по науке ИА REGNUM А. Г. Сверчков).

Mosreg.ru
ТБО «Ядрово»

***

— С моей стороны картина выглядит очень невесело. Мы действительно оказались между двух огней. С одной стороны, администрация (правительство Московской области) нас давит. С другой стороны — понятно возмущение жителей. И то, что полигоны не являются экологически чистыми предприятиями, в том смысле, в каком они должны являться, — это понятно.

Полигоны, Московской области по крайней мере, они все старые. Наш полигон — несмотря на то, что самый молодой из запроектированных, — тем не менее проектировался по инструкциям Минстроя СССР 1983 года. Соответственно, очень многие проектные решения, которые могли бы нивелировать вредное влияние полигона на окружающую среду, там были просто не предусмотрены.

— Да, я слышал такие цифры. Мы эксплуатируем полигон с 2010 года. Там был муниципальный полигон. На том участке, на котором полигон должен был бы быть, — его там не было. Весь мусор валился совсем в другом месте. Ну, прямо начиная от деревни и… вот, куда там машина могла заехать по грязи — вот туда она мусор и вываливала. Другое дело — что это была муниципальная совершенно нелегальная свалка. Без документов. Но, поскольку и объемы мусора (тогда) были крошечными — она и обслуживала, там, город Волоколамск, в котором 30−40 лет назад и населения было, наверное, в два раза меньше. В общем, дедовским методом — свалили за околицу, так и всё.

В 2010 годы мы начали его эксплуатировать. Сделали проект реконструкции и рекультивации. Несколько лет мы сгребали мусор, который был не в границах, туда, где он и должен был, собственно, находиться. Бульдозерами чистили. Там же была серьёзная история. Там, например, в лесу рядом жил цыганский табор. В каком там состоянии был лес — так просто представить было невозможно! Мы целенаправленно этот лес чистили. Проект предусматривал 200 тысяч тонн в год. Он был запроектирован на два тела полигона, которые между собой не имеют общей границы.

И на сегодняшний момент проблемы возникли, в общем-то, со старым телом. Хотя он, в общем-то, полностью находится в границах.

— Вы знаете, с моей точки зрения, есть три причины, которые привели к тому, к чему привели. Первую я уже назвал. Проект не отвечает никаким современным требованиям. В качестве примера я приведу — как по проекту мы должны обходиться с фильтратом. Из сборных колодцев фильтрат откачивается назад на тело полигона. Такой… круговорот фильтрата. И вот таким образом он должен куда-то деться. Понятно, что в нашем климате — куда он денется? Он никуда не денется. Он только прибывает. И, в общем-то, деваться ему, собственно, и некуда. Мало того, вот эти откачки фильтрата на тело полигона — они способствуют ещё большему газоотделению. Запускается там две реакции — и всё это… То есть это вся технология, скажем так, крайне неудачная по решению. Но опять же, я повторю, она (технология обращения с фильтратом) была запроектирована по инструкциям 1983 года. Когда ещё ни о каких там активных дегазациях — речи не было вообще.

Вторая причина — дегазация. Вот, смотрите, в 2017 году мы приняли отходов 1 миллион 700 тысяч кубометров. Из них 365 тысяч — это в первом полугодии. Если в тоннах — это 60−70 тысяч тонн. Примерно треть от обычного объёма. То есть, конечно, второе полугодие обычно больше всегда даёт, но… так получилось, в 2017 году второе полугодие сильно больше дало. Закрылся полигон «Кучино», который просто «нагрузил» все оставшиеся полигоны.

— Нет, не секрет. Мало того, никаких законных оснований для того, чтобы принимать больше отходов… Есть проектная мощность — и ты должен в этой проектной мощности существовать. Где-то в начале 2017 года я лично был вызван в правительство Московской области, где мне сказали, что наш полигон включается в территориальную схему с объёмом 1 миллион 200 тысяч тонн. На мои возражения, что это, извините, в шесть (!) раз больше проектной мощности, мне сказали: «Да в чём вопрос-то? Перепроектируйте!»

Извините, отвечаю. Перепроектировать — это тоже, конечно, замечательно, но должны быть какие-то основания для этого. Если проектировщик работал и заложил именно такие проектные мощности (для нашего полигона), а не больше — наверное, он из чего-то исходил, да? И просто так — взять и перепроектировать в шесть раз больше — это невозможно!

Первую половину 2017 года шла, знаете, ну, так называемая торговля. А сколько вы всё-таки сможете? 800 тысяч. 600 тысяч. 400 тысяч. И, в конце концов, нас включили в территориальную схему на 420 тысяч тонн. Это больше, чем в два раза (от прежней нормы).

Причём, как я понимаю происходящий тогда процесс. Просто весь объём отходов, который образуется в Москве и Московской области, нехитрым арифметическим действием делили на существующие (оставшиеся после закрытия) полигоны. Полигоны закрывались. Соответственно, кто-то выбыл. Кто остался — нагружался, принимал на себя нагрузку от выбывших.

В общем, не секрет, у нас все полигоны в Московской области работают с трех-пятикратным превышением мощностей. Просто потому, что девать мусор некуда. Не сжигать, там его — некуда. Просто поймите — машины идут каждый день.

Из зала: «Конечно, конечно».

— Знаете, вот я резонного какого-то объяснения этому дать не могу. На самом деле, ведь и на многих закрытых полигонах — там ситуация была тяжелая. И закрыты они, наверное, они были просто потому, что, может быть, с точки зрения экологии ехать было некуда.

— Я думаю, да. Хотя… именно вот такое большое количество, такое единовременное закрытие полигонов… Я лично не вижу этому какого-то логического объяснения. Потому что, на мой взгляд, вначале нужно создать инфраструктуру. Надо понимать, собственно, куда это (отходы) деть. А потом уже — перенаправлять потоки, перекладывать как бы «в другие корзины яйца».

— Ну, смотрите. Мы прошли весь путь «от и до». Получение лицензии. И включение в Государственный реестр отходов. Это три с половиной года ушло.

— Вы знаете, мы обращались в правительство Московской области с предложением провести модернизацию полигона. Но, как-то услышаны мы не были. Вот, пока не грянул гром, да…

Ну, третья причина — так, опосредованно связана. В принципе, такие аномальные погодные условия были у нас в этом году. Перепады температур в течение нескольких часов на 30 градусов. Понимаете, вот когда были все эти разговоры про выбросы, какие-то сбросы… Никаких выбросов, разломов — ничего такого нет на полигоне. Он пахнет то сильнее, то слабее.

— Ну, какие взрывы? Я не знаю. Я читал, конечно, что и полигон куда-то поехал, и что «спасайтесь все и бегите» куда-то там… Ну, я сам на нашем полигоне провожу очень много времени. Никаких взрывов у нас не было, конечно. Единственное, что когда перепады давления и перепады температур — полигон начинал пахнуть очень и очень сильно.