Кавказский путь Кришны

Преданные.Так они себя называют. Так говорят друг о друге. У большинства из них два имени: светское и духовное. Они не едят мясо и рыбу. Не курят табак. И не пьют. В том числе кофе и чай. А еще они называют себя вайшнавы.

Мы же называем их — кришнаиты

Село Курджиново когда то было известно благодаря достаточно крупному Бескесскому лесокомбинату. От былого остались лишь каменные остовы, административный корпус, в котором разместились курджиновские пожарные, да проходная с остатками дверей. О том, что в этом селе и хуторе Ершов (чуть выше по склону) обитают кришнаиты, я знал еще с советских времен. Кажется, в 1984 году в областной партийной газете «Ленинское знамя» была опубликована статья, как тогда говорили, «по этой проблеме». Дело в следующем: судили недавно приехавших в Курджиново молодых родителей за «издевательства» над собственным ребенком. Ну не может полноценно развиваться гражданин страны Советов без мяса и рыбы. Родителей приговорили к различным срокам заключения, а что с ребенком — не знаю. Потом стало вроде бы проще. Хотя и сейчас понятие «веротерпимость» на практике у многих вызывает неадекватную реакцию.

На въезде в село торговали грибами. У местных это, пожалуй, одна из немногих возможностей заработать каких-нибудь денег. Еще несколько лет назад билет в заезжий цирк «стоил» банку грибов. На свой вопрос, «Где у вас тут кришнаиты?», получил весьма лаконичное: «Да везде». И на самом деле «везде». Потому как новоселы покупают дома там, где их продают.

Ощущение присутствия кришнаитов появилось у меня еще на въезде в Курджиново. На мосту, на моей полосе дороги лежали коровы. Пришлось вежливо объезжать. Пока они мне позировали, заметил, что вежливы с коровами все проезжающие. Как в Индии.

На хуторе участливый мужичок показал дорогу в ашрам. На деле ершовский храм оказался мазанкой, которой, по-моему, необходим был ремонт, хотя бы косметический. Во дворике меня встретил брахмачари, храмовый служитель. Узнав о цели приезда, предложил последовать его примеру — разуться и войти. И сразу вспомнилась мечеть под Черкесском. Вернее, не сама мечеть, а обувь у входа… Мы познакомились. Пуджари Винаи дас — представился монах. Его мирского, паспортного имени я не спросил. Как-то было не к месту. Уже потом, от «преданных», узнал, что он с Дальнего Востока, был моряком, и что жизнь его складывалась, мягко говоря, по-разному. Обряд нама-карана — наречение духовным именем — кришнаиты считают одним из самых значимых. Имя не только защищает человека от «дурного влияния нечестивого мира», но определяет его судьбу.

Мне повезло. В Курджиново приехал наставник Ади Пурша дас. Львовянин, с 1999 года проживающий в Индии. Его приезд был встречен членами общины с радостью, хотя, как мне показалось, — с радостью они встречают всякого. Я снимал их беседы. Мне нравились эти лица и глаза.

Ночлег обустроили в Ершове. В домике «преданного», уехавшего на заработки. Вымыли полы, наносили воды, прокосили дорожку к туалету и дали ключ. Аскетичность моего временного жилища украшал непривычный, шедший как бы издалека, запах благовоний. Мой первый (неожиданный для меня) кришнаитский ужин — горстка вареного риса, чечевичный соус и тушеные со специями кабачки. Вкусно.

Кстати, во время приготовления пищи хозяйка никогда не пробует ее. Дело в том, что пища готовится не просто «для себя», а чтобы доставить удовольствие Кришне, который будет пробовать первым. Угощение хозяйка ставит на алтарь. В посуде, предназначенной только для Кришны. Приглашает его звоном колокольчика и мантрой (молитвой). Мантра повторяется несколько минут. Только после этого садятся за стол. Пища, предложенная Кришне, становится совершенно духовной и называется «прасад» (буквально «милость Господа»). Кроме всего остального, каждый должен получить хотя бы чуть-чуть с тарелки Кришны. Эта пища особо почитается и называется «маха-прасад».

Утром я познакомился с Говинда-Лила деви даси. Ниной Александровной из Омска. В Ершове она шесть лет. Сейчас занимается ремонтом — готовит дом к продаже. Решила провести остаток этой жизни в Индии. Возможно, в ее доме будет аюрведический центр («Аюрведа» на санскрите означает «знание жизни»). Надо отметить, что аюрведическое понятие здоровья имеет две составлящих: здоровье ума и здоровье тела. Деятельность тела подчиняется законам природы и находится с ней в полной гармонии.

Как знать, быть может, моя новая знакомая Вриндавани деви даси (Таня), провизор из Харькова, будет в этом центре готовить лекарственные препараты из трав. А пока она доит своих коров. У нее их две, да еще теленок. Вот с такого же теленка началась в 1999 году хуторская жизнь Вриндавани и ее мужа Андрея (Хиранйа Махашайа дас). Учились оба в Харькове. Правда, Андрей институт радиоэлектроники не закончил, потому как ушел в ашрам, где постигал духовную практику «сознания Кришны». Теперь, по его словам, живут деревенским укладом. Обустраивая быт, соорудил из того, что «валялось вокруг», некий самодвижущийся агрегат с достаточно габаритным кузовом. На вопрос, — «Что за надобность такая?», объяснил, — «Сено вожу».

Таких грихастхи (ведущих семейный образ жизни), как, впрочем, и остального хуторского люда в Ершове немного. Но сам хутор не пустеет во многом благодаря приезжающим сюда «преданным». Причины переезда у всех, конечно, разные. Но от многих вайшнавов я слышал о непроходящем ощущении дискомфорта там, откуда они приехали. И не всегда явном, но неприятии их духовного выбора асурами (материалистами) и верующими других конфессий. Приезжающие вайшнавы верят, что здесь для них начало нового мира.

С одним из таких маленьких «начал» я познакомился у калитки. К сожалению, не спросил у Нитая про количество прожитых им лет. Но думаю, что он — царь. Не по детски сдержан и рассудительно немногословен. Но дело даже не в этом. Вайшнавы в воспитании детей придерживаются следующих правил: от рождения до пяти — ребенок царь, от пяти до шестнадцати — раб (слуга), старше шестнадцати — друг.

Сита деви даси (Маша) — старше Нитая. Ей тринадцать. Такая яркая и озорная, но почтительна и как бы неприметна в храме. Более шести лет назад из Индии, как из далекой сказки, Сита привезла ощущение праздника. А ее мама, Калпа-Швини деви даси (Ольга Львовна), еще и воспоминание о близости смерти.

«…Отравление у Маши было крайне тяжелым. Я всё время держала ее на руках. И было чувство, что Ситы становится все меньше и меньше. Я педиатр и знала, что делать. Но где… Рикши, улицы, больницы, лица. И в каждой больнице — «нет», «нет», «нет». Мне самой уже стало казаться, что ее не спасти… Очередной госпиталь, очередной дежурный врач. Боже. Он понимает русский… Он учился у нас… Уже потом, когда всё самое страшное было позади, мы с доктором удивлялись поразительному совпадению времени и места. В этом госпитале он дежурит только один раз в месяц».

Рисунок на лице Ситы (наверное, жалко потом смывать) — сегодняшний подарок Розы, художника-любителя и друга «преданных». Сюда, «где тепло, где яблоки», профессиональный токарь приехала из Якутии. Теперь ее любительство помогает жить. Случаются заказы. А летом свой семейный бюджет Роза пополняет на черноморском побережье.

Барнаульский режиссер Ольга Пинаева (Оджасви Гопи деви даси), так вышло, открыла свое дело. Агентство недвижимости. Еще до приезда в Курджиново она прошла стажировку и приобрела вторую профессию. Муж Володя (Ваданья Нимай дас) и часовщик, и автомеханик, и звукорежиссер. Стабильный заработок это не приносит, но семье помощь. Курджиновский музыкальный ансамбль — результат их инициативы.

Дважды заходил к Полюховичу Игорю Григорьевичу (Гонатх дас), практикующему частному стоматологу, да так и не удалось поговорить. Пациенты…

Был в аптеке и в небольшом хозяйственном магазине детского хирурга, кандидата медицинских наук. В Курджиново его тогда не было, но познакомился с родителями — замечательными, житейски мудрыми, людьми. Еще один хороший день.

Уезжаю. Опять мост, коровы, дорога. В уютной трубке хороший табак. Блокпост. И надо остановиться, — опять документы, досмотр, регистрация. Странно, но нет во мне привычного внутреннего раздражения. Улыбаюсь. И мне улыбаются: — «Ладно, проезжай».

Проехали…

Каждый человек, согласно Ведам, в течение жизни должен совершить не менее десяти обрядов (всего их сорок восемь). Мне бы совершить хотя бы один, мой собственный — вернуться.