А не спешите хоронить христианство в Европе!

Британская газета The Guardian опубликовала на днях статью под вызывающим заголовком: «Христианство по умолчанию уходит: усиление позиций нехристианской Европы». В ней цитируются выдержки из доклада профессора теологии и социологии религии в Университете Святой Марии в Лондоне Стивена Булливанта под названием «Европейская молодежь и религия», в котором на графиках можно видеть процент молодежи, да и вообще населения европейских стран, считающих себя религиозными. «Христианство по умолчанию, как норма, уходит и, вероятно, уходит навсегда — или по крайней мере на ближайшие сто лет», — таков вывод делает профессор в своем исследовании.

А после в этом же издании появляется довольно невнятное рассуждение на тему — хорошо это для всех или плохо. Имитируя некоторую широту взглядов на религию и слегка намекая, что христианству не хватает «необычности, сверхъестественности и таинственности», а также утешительных мотивов при работе с молодежью, что оно теряет популярность, автор подытоживает: «Для христианства это, возможно, не так уж и плохо, хотя и может быть воспринято как отрицание, отвержение. Пожалуй, одним из наиболее нежелательных и опасных событий в истории веры было то, что это радикальное политическое и духовное движение позволило себе оказаться на стороне сил угнетения и милитаризма. И, превратившись в стандарт или норму, вера в итоге во многом утратила свою силу». Соответственно, если «христианство как норма» уходит навсегда, «возможно, это добрая весть для всех».

Таким образом, видно, что «внешние» разбираются в христианстве еще хуже, чем христианство разбирается само в себе. Хотя, казалось бы, «внешним» — при не особой сложности задачи — вполне было бы по силам проанализировать и высказаться, почему христианская проповедь на них не действует. Сам вывод о том, что «христианство ушло навсегда», мы особенно рассматривать не станем. Он сделан на самых поверхностных наблюдениях, а подобные скороспелые выводы не редкость. Достаточно вспомнить «конец истории» одного недалекого американского предсказателя. Да что он, даже Гегель, человек далеко не глупый, в отличие от вышепомянутого философа, и тот делал вывод, никак не выдержавший проверки временем, когда писал, что «ислам уже давно сошел со всемирно-исторической арены и вновь возвратился к восточному покою и неподвижности».

Нас интересует во всём этом выражение «христианство (которое уходит) как норма». И что за норма такая, интересно, которой меряется христианство? Попробуем разобраться. Не вникая глубоко в особенности христианства современной Европы, можно сказать, что историческое христианство наплодило за двадцать веков такое множество «норм», многие из которых уже давно канули в лету, что выделить из них какую-то одну будет, пожалуй, довольно затруднительно.

Христианство как государственная религия «ушло как норма» довольно давно и практически нигде, за редким исключением, такая «норма» не применяется. Другой из норм, относимых к христианству, является традиционный уклад. Отношение к христианству у этой нормы довольно косвенное. Любая религия врастает в традицию, закрепляется в ней, видоизменяет ее под свои нужды и старается ее поддерживать, сильно увлекаясь порою в этом деле. Такой феномен, как «хождение в церковь» держался долгое время и по сию пору держится в основном благодаря именно этой норме, в которую включено очень многое — и праздники, и память предков, и смутное чувство вины, и природная тяга человека к умиротворению, и многое еще другое.

Следует признать, что подобная норма в наше время особенно сильно подвержена разрушению. Христианство не успевает адаптироваться к новым условиям, и его шарахает либо на полную сдачу, как в некоторых протестантских деноминациях, либо на упертые формы консерватизма, выборочно и иногда сильно картинно отстаивающего свои крайние рубежи. Носит ли этот процесс необратимый характер, можно ли его замедлить, остановить и обратить вспять, зависит от того, насколько христианство окажется способно использовать другие свои «нормы», которыми оно сложило цивилизацию.

Пока можно заметить, что в странах, где сильны позиции Католической и Православных церквей, число людей, называющих себя верующими, в среднем несколько выше, чем в протестантских странах, что говорит об удерживающей силе традиции, но надо понимать, что удержание одной традицией долго не просуществует. Говоря о России, можно заметить, что здесь православие выгодно отличается тем, что после долгого государственного атеистического давления на Церковь в 1990-е годы началось по сути даже не восстановление, а создание традиции, национальный интерес к которой еще сохраняется, поскольку в здравии пребывают люди, положившие этому процессу начало и не собирающиеся его останавливать.

А еще одной «нормой», и являющейся непосредственно христианской, является вера. Честно говоря, она никогда не была в авангарде, подменяясь чем угодно. В западных колонизаторских странах верой даже считались те расистские методы утверждения собственного превосходства, которыми те завоевывали для себя мир. Отмирание этой «веры» можно только приветствовать. Если таким образом вера очистится от всего лишнего, ее только прибавится.

Когда ученики просили Христа «умножь в нас веру», Он ответил, что веру нечего умножать, она должна быть живучей и плодоносящей и приносить результат. Если она есть — она сама даст плоды. По этой причине внешние признаки «оскудения» христианства пока не говорят ничего о его «уходе навсегда». Многими своими «нормами» христианство заразило цивилизацию, это и «нормы» оставаться честными, справедливыми, непримиримыми со злом, склонными к добрым делам. Если такие нормы не будут забыты, а будут только утверждаться в делах христиан и словах, то они сами восстановят традицию, явят ее в новом, более сильном качестве.

Но христианским Церквям следует помнить, что времени у них и в самом деле не очень много. Потому что «мир сей» разрушает не только внешние «нормы», он посягает на разрушение самих основ человеческого бытия, полагая каждый раз «основами» ложь, лицемерие, вражду. И это гораздо страшнее того, что люди повсюду «перестают ходить в церковь».