«Втянутые в ужасный смерч»: Кто воплотил фултонские кошмары Черчилля?

5 марта исполняется 72 года со дня крупного исторического события — Фултонской речи Уинстона Черчилля — пожалуй, самого влиятельного премьер-министра за всю историю Великобритании.

Черчилль, который не был на тот момент премьер-министром, а являлся лидером проигравших на выборах консерваторов, произнес свою знаменитую речь в США — в Вестминстерском колледже (город Фултон, штат Миссури). Примечательно, что в США в тот момент он находился как частное лицо и на мероприятие в Фултоне приехал вместе с президентом США Гарри Труменом, заранее одобрившим текст его выступления.

Американцы бурно приветствовали Черчилля. В своем выступлении он назвал США страной, находящейся «на вершине всемирной мощи», и заявил, что она вместе со своим превосходством в силе приняла на себя «неимоверную ответственность перед будущим».

Черчилль призвал англоязычные страны в мирное время проявлять такие же «настойчивость в достижении цели и великую простоту решений», «как это было во время войны». Двумя главными бедствиями мирных граждан он объявил «войну и тиранию».

«Наша главная задача и обязанность — оградить семьи простых людей от ужасов и несчастий еще одной войны», — сказал Черчилль.

Основные упования в речи Черчилля касались ООН как организации, созданной для предотвращения войны. Назвав ее «подлинным Храмом Мира», британский политик предложил строить этот храм не «на зыбучих песках», а для этого — «немедленно начать оснащать международными вооруженными силами».

Черчилль предостерег страны от идеи передать ООН «секретные сведения и опыт создания атомной бомбы», имеющиеся у США, Великобритании и Канады, и не только потому, что Организация Объединенных Наций находится «в состоянии младенчества».

«Не думаю, что мы спали бы сейчас столь спокойно, если бы ситуация была обратной, и какое-нибудь коммунистическое или неофашистское государство монополизировало на некоторое время это ужасное средство. Одного страха перед ним уже было бы достаточно тоталитарным системам для того, чтобы навязать себя свободному демократическому миру», — сказал Черчилль.

Покончив с «войной», Черчилль перешел к «тирании». Он противопоставил «свободу» британских граждан «диктатуре» ряда стран, в том числе и «весьма могущественных», указав при этом, что Запад не должен «закрывать на это глаза». Но в то же время он отметил, что и вмешиваться во внутренние дела этих стран Запад без войны не может.

Тогда, поскольку классическая война с такими странами — не метод, нужны другие способы. Нужен «братский союз англоязычных народов» — США и Великобритании — со всей его военной мощью, нужна и бдительность.

«Лучше предупреждать болезнь, чем лечить ее», — сказал Черчилль.

И, наконец, он добрался до сердцевины своего выступления — демарша против СССР. Дипломатично отдав должное «доблестному русскому народу» и «товарищу военного времени маршалу Сталину», Черчилль заявил:

«На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям».

Сделав еще один реверанс в адрес Москвы («мы рады видеть ее на своем законном месте среди ведущих мировых держав»), Черчилль произнес историческую фразу:

«От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес».

По одну сторону железного занавеса, в советской сфере оказались Центральная и Восточная Европа, по другую — Запад. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София «подчиняются не только советскому влиянию, но и значительному и всё возрастающему контролю Москвы», а польское правительство проводит промосковскую политику «массового изгнания миллионов немцев в прискорбных и невиданных масштабах».

«Коммунистические партии, которые были весьма малочисленны во всех этих государствах Восточной Европы, достигли исключительной силы, намного превосходящей их численность, и всюду стремятся установить тоталитарный контроль, — заявил Черчилль. — Почти все эти страны управляются полицейскими правительствами, и по сей день, за исключением Чехословакии, в них нет подлинной демократии».

Черчилль заявил, что если Москва «попытается сепаратными действиями создать в своей зоне прокоммунистическую Германию», то Германия «устроит торг между Советами и западными демократиями», и это будет «уже не та освобожденная Европа, за которую мы сражались».

Он заявил, что по всему миру по указке из Москвы действуют «коммунистические пятые колонны», что является «опасностью для христианской цивилизации». Черчилль сказал, что «новая война неизбежна», и «пока есть время», надо придумать, как «предотвратить войну навечно» и «создать условия для свободы и демократии как можно скорее во всех странах».

«Я не верю, что Россия хочет войны. Чего она хочет, так это плодов войны и безграничного распространения своей мощи и доктрин», — сказал он.

По его мнению, «доктрина равновесия сил теперь непригодна», потому что Москва уважает только силу:

«Из того, что я наблюдал в поведении наших русских друзей и союзников во время войны, я вынес убеждение, что они ничто не почитают так, как силу, и ни к чему не питают меньше уважения, чем к военной слабости».

После этого Черчилль заявил, что такое в истории уже было — и напомнил о формировании фашистской Германии.

«В прошлый раз, наблюдая подобное развитие событий, я взывал во весь голос к своим соотечественникам и ко всему миру, но никто не пожелал слушать. До 1933 или даже до 1935 года Германию можно было уберечь от той страшной судьбы, которая ее постигла, и мы были бы избавлены от тех несчастий, которые Гитлер обрушил на человечество, — заявил он. — Тогда меня слушать не пожелали, и один за другим мы оказались втянутыми в ужасный смерч».

После слов о том, что «такое» не должно повториться, Черчилль сказал:

«Если население Британского Содружества и Соединенных Штатов будет действовать совместно, при всем том, что такое сотрудничество означает в воздухе, на море, в науке и экономике, то будет исключен тот неспокойный, неустойчивый баланс сил, который искушал бы на амбиции или авантюризм. Напротив, будет совершенная уверенность в безопасности».

Антисоветская Фултонская речь (по-английски Sinews of Peace) не только оказала огромное влияние на СССР, но и задала вектор мировой политики в последующие десятилетия. Ряд историков считает именно Фултонскую речь стартом холодной войны, начатой Западом против СССР.

Характерно, что инициатором холодной войны выступил истинный исторический противник Москвы — Великобритания, являющаяся при этом союзником СССР в победе над фашисткой Германией. После декларации из Лондона Запад принялся неистово воевать с СССР на информационном фронте — прежде всего руками США.

До недавнего времени считалось, что холодная война завершилась с уничтожением СССР — то есть в день подписания позорных Беловежских соглашений — 8 декабря 1991 года. Причем не только Запад, но и Россия признала, что холодная война бывшим Советским Союзом проиграна.

Россия в течение долгого времени расплачивалась за это поражение, и в итоге отказалась признавать себя проигравшей стороной. Но Запад эту переоценку не принял, считая реванш в виде воссоединения Крыма с Россией непозволительным бунтом проигравшей страны.

Читайте подробнее: С точки зрения Запада, Россия — побежденная нация — Кургинян

И вот в преддверии 72-й годовщины Фултонской речи «вдруг» произошло, как в Вашингтоне говорят, «ожидаемое»: из Москвы, на которую Запад повадился обрушивать столь же нелепые, сколь и претенциозные обвинения, прозвучали столь серьезные заявления, что Вашингтон вынужден был обороняться.

Читайте также: Белый дом обороняется: «Военные возможности США остаются непревзойденными»

А также: Белый дом: речь Путина обесценила ряд дискуссий между РФ и Западом

Что бы ни говорили в одни голос по этому поводу американские дипломаты и военные, своим ежегодным посланием Федеральному собранию президент России Владимир Путин напугал Запад.

Читайте также: Военные тайны России и военные сюрпризы Путина

А также: «Теперь и живите с этим»: политолог о послании Путина

Об этом свидетельствует шквал публикаций, последовавших за выступлением Путина. Фраза российского президента «Вам придется оценить эту новую реальность и убедиться, что то, что я сказал сегодня, не блеф. Это не блеф, поверьте мне» разошлась по заголовкам многих СМИ.

Например, респектабельное издание The Washington Post так озаглавило статью на злобу дня: «Путин показывает новое российское ядерное оружие: «Это не блеф» (Putin shows new Russian nuclear weapons: «It isn’t a bluff»).

Статья начинается с цитаты Путина: «Но нас никто не слушал, никто не хотел с нами разговаривать! Послушайте сейчас», — заявил Путин.

Читайте также: «Послушайте сейчас»: Путин рассказал об уникальном оружии России

«Путин обнародовал потрясающий каталог «машин судного дня» в своем ежегодном послании нации, заявив, что России нужно строить их для противодействия потенциальной угрозе, создаваемой системой ПРО США, — говорится в публикации. — И, отдавая дань черному юмору, он пригласил русских присоединиться к конкурсу Министерства обороны, чтобы придумать название некоторым видам оружия».

Возвращаясь к Фултонской речи Черчилля, отмечу, что западные журналисты, в отличие от официальных лиц не пытающиеся сохранить «хорошую мину», поставили самый очевидный вопрос, объявил ли Путин своей речью 1 марта 2018 года Западу новую холодную войну.

Читайте также: «Это делают пропагандисты»: Объявил ли Путин новую холодную войну?

И не столь важно, что Путин отослал интервьюера к «пропагандистам» за ответами по поводу холодной войны. И что он призвал великие державы не «создавать угрозы друг для друга», а «консолидировать усилия по защите от террористов».

Читайте подробнее: Путин: Россия и США должны вместе бороться с терроризмом

Важно, как демонстрацию силы воспринял Запад. Который, похоже, только силу и понимает.

Читайте также: Говорил не с подчиненными, а с Трампом: французские СМИ оценили речь Путина