Дело Гайзера: трансляция из зала суда
28 февраля в Замоскворецком суде Москвы проходит очередное заседание по делу экс-главы Коми Вячеслава Гайзера и ряда других чиновников и предпринимателей из Москвы и Коми, которые обвиняются в организации преступного сообщества. По данным следствия, ОПС занималось незаконным присвоением имущества Республики Коми и взяточничеством.
Среди наиболее крупных сделок ОПС — присвоение 100% акций принадлежащего республике ОАО «Птицефабрика Зеленецкая», а также средств ОАО «Фонд поддержки инвестиционных проектов Республики Коми» на сумму более 67 млн рублей. Бывший зампред правления ГК «Ренова» Александр Зарубин, по данным следствия, стал главным организатором и руководителем сообщества.
Ожидается, что сегодня будет продолжен допрос экс-зампреда правительства Коми Константина Ромаданова, который в прошлый раз, 26 февраля, по какой-то причине не был доставлен в здание суда, в связи с чем прокуроры приступили к оглашению материалов дела.
Между тем 19 февраля Ромаданов поведал некоторые детали о том, как функционировал «неформальный бюджет» группы — так, выяснилось, что порядка 80% или более неформального бюджета расходовалось на выборные кампании всех уровней власти, а частным лицам производились как ежемесячные, так и единовременные выплаты, при том весьма значительные — один только предшественник Гайзера на посту главы республики, сенатор Владимир Торлопов получал 1,5 млн. рублей в месяц.
По крайней мере оттуда же деньги поступали и другим лицам, связанным с региональной вертикалью власти: Павлу Орде (бывшему «казнечею» предполагаемой ОПС до Ромаданова), председателю Контрольно-счетной палаты Михаилу Евдокимову и председателю Избирательной комиссии Коми Елене Шабаршиной.
Судья пришла. Заседание начинается. С традиционным опозданием на час.
Ромаданова всё-таки привели вместе с его адвокатом. Сейчас адвокаты начнут ему задавать вопросы.
Раньше все беспокоились, что его опять не будет и продолжится изучение материалов дела…
Рядом со столами адвокатов стоит какой-то белый чемодан на колёсиках.
Стоит по правую руку от полицейского. Который, в свою очередь, приставлен к Ромаданову.
Ромаданову зачитали права. Адвокат Гиголян просит судью разрешить своему подзащитному Чернову первым задавать вопросы свидетелю.
Чернов спрашивает про связь компаний «Локчимдор» и ТДСП («Труддорстройпром») с «Коми дорожная компания» и являлись ли они должниками последней. Ромаданов отвечает, что «несколько десятков миллионов рублей».
Прокурор часто протестует против формулировок вопросов, спрашивает, какое это отношение имеет к делу. Чернов указывает, что это имеет отношения к обязательствам по гостинице «Авалон», которая фигурирует в деле, и заверил, что потом укажет на связь, когда будет поднят соответствующий вопрос.
Последовали вопросы о финансовом состоянии данных компаний. После того как Самойлов продал ООО «Локчимдор» и ТДСП, продолжали ли они оставаться должниками этой дорожной компании?
На начало 2014 года у этих компаний было «не очень хорошее» финансовое состояние, предположил Ромаданов.
Чернов также отметил, что в деле фигурирует информация о том, что Павел Орда инициировал проекты в области добычи и реализации горнорудных ресурсов. Какое отношение к реализации данного проекта имеет ООО «Промтрейд», ООО «Горнорудная компания» и ООО «Комисбытресурс»?
Ромаданов отмечает, что знаком с бизнесом Орды лишь в общих чертах. Чернов задаёт вопросы о связях различных компаний по горнорудному проекту, но Ромаданов мало что может сказать информативного.
В 2007—2009 годы инвестпроектами по горнорудному бизнесу занимался именно Павел Орда. При этом Ромаданов отметил, что Зарубин вносил деньги в «горнорудный проект».
Многие ответы Ромаданова носят предположительный характер, в связи с чем судья отметила, что такого рода ответы не могут использоваться в деле в качестве доказательств.
Ромаданов часто оглядывается на прокуроров и на своего адвоката при ответах на вопросы Чернова. Он пытался выяснить нюансы формы государственно-частного партнёрства по горнорудному проекту, но ответа по существу не получил. Теперь перешёл к вопросам о численности работников на предприятиях, уровне безработицы и так далее.
Прокурор протестует — это не имеет никакого отношения к делу. За него вступается Чернов: «Если вы не знаете, это не значит, что это не имеет отношения к делу».
Чернов указывает, что он всего-навсего уточняет вопросы самого Непорожнего, который тот задавал ранее Ромаданову — о совещаниях Ромаданова, Чернова, Гайзера и других, о роли каждого из участников в них и так далее.
Чернов продолжил и вспомнил слова Ромаданова о нетрезвости Самойлова на этих совещания. «Степень нетрезвости Самойлова была очевидна?» — спрашивает он.
Чернов спрашивает также, почему не велись на этих совещаниях протоколы… Ромаданов просто пожимает плечами.
Гиголян сделал замечание, что Ромаданов вставляет постоянно «наверное» в ответы. Ромаданов отвечает, что многие детали элементарно не помнит.
«Кто нёс ответственность за заработную плату и безработицу в республике?»
«Глава республики, наверное».
Совещания стали «напряжённо» проходить с Самойловым по крайней мере с конца 2013 года, указывает Ромаданов. До этого Ромаданова на таких совещаниях просто не было.
Стоимость имущества СЛДК покрывала все долги СЛДК? Долг был 2,5 млрд — и столько СЛДК стоить не мог даже по самым радужным оценкам, указывает Ромаданов.
Официальных и неофициальных документов, которые подтверждали бы слова Самойлова о том, что он является держателем 55% СЛДК в интересах Зарубина, Ромаданов не видел.
«55% доли в СЛДК, а сколько это стоило — вопрос сложный. На момент, когда речь шла о санации СЛДК, это была, наверное, отрицательная стоимость…» — указал свидетель.
Вопрос взятия кредита под залог Самойловым активно обсуждался, но этого не хватало для покрытия долгов, и многое имущество уже было в залоге у банка «Таврический».
Ромаданов указывал, что Самойлов вносил деньги в выборный бюджет. Какое отношение Самойлов мог иметь к выборам 2011 года, спрашивает Ромаданов?
Ромаданов затрудняется ответить прямо, но отметил, что Самойлов был членом регионального парламента, а затем стал сенатором.
Ромаданов часто переспрашивает вопросы и делает длинные паузы.
«Я точно гасил долги Самойлова, гасились ли этими деньгами долги из-за выборной кампании… точно сказать не могу, возможно», — указал Ромаданов.
«Самойлов или иные говорил вам, что я (Чернов) получал вознаграждение за избирательную кампанию, реализацию общественно-политических проектов? Или бесконтрольно, безотчётно расходовал средства?» — спрашивает Чернов.
«Таких сведений у меня нет», — отвечает Ромаданов.
«Вам известно, что просто несоблюдение требований финансирования общественно-политических организаций, даже при абсолютно безупречном источнике финансирования, может привести к существенным проблемам?» — продолжает Чернов.
Прокурор опротестовал вопрос. Чернов пытается переформулировать…
Вопросы выглядят странновато, Чернов объясняет, что сейчас идёт избирательная кампания, поэтому он старается формулировать так, чтобы «не повлиять на них»…
Прокурор снимает цепочку вопросов финансирования заводов — будто бы не имеет отношения к делу. Между Черновым и Непорожным началась целая дискуссия о том, какие расписки к какому заводу могут иметь отношение… и какое отношение эти вопросы имеют к делу. Чернов спросил, нужно ли для прокурора провести семинар, чтобы разъяснить это?
Обстановка слегка накалилась. Непорожный снимает вопрос за вопросом, Гиголян настаивает, что вопросы имеют отношение к делу самое непосредственное.
Чернов и его адвокат настаивают, что смысл вопросов станет ясен при дальнейшем изучении таблиц, отражавших финансовые потоки предполагаемой ОПС — якобы некоторые гостиницы и предприятия делали взносы в избирательную кампанию «Единой России».
«Большинство предприятий, которые попали под санацию… я пытался информировать силовиков, что творится, и даже просил содействовать», — отмечает Ромаданов.
Чернов спрашивает, откуда Соколов получал данные для подготовки отчётов Ромаданову. Ромаданову неизвестно.
«Вы сказали, что получали отчёт Соколова, извлекали какие-то данные и формировали далее», — Чернов.
«Мне в принципе понятно, откуда он брал, просто я не могу сейчас точно сказать», — отвечает Ромаданов.
Часть данных в отчётах Соколова не входила в отчёт Ромаданова по ОПС. Получается, те данные не имели отношения к ОПС? Ромаданов отвечает, что отчётность и так не велась строго, и поэтому никаких определённых выводов на основании данного факта о причастности к ОПС тех или иных структур сделать нельзя.
Снова вопросы про объективные критерии причастности к «неформальной организации». Ромаданов отвечает в целом достаточно вяло, выглядит усталым.
Долги были привязаны к векселям Сбербанка, которые лежали в «Таврическом» — поэтому точных цифр нет. От 2,5 до 4 млрд рублей, говорит Ромаданов.
«Если бы предприятия получили эти 2,5 млрд, они стабилизировали свою работу? Рассчитались бы с долгами?» «Частично да», — отвечает Ромаданов и ещё раз указывает, что точных данных по суммарному объёму долгов нет.
Чернов продолжает спрашивать о продаже «Отельсервис» ООО «Автоцентр», о выводе средств Самойловым из «Автоцентра», из гостиницы «Авалон». Ромаданов отмечает, что на определённом этапе долги Самойлова консолидировались и рассматривались в едином пуле, судить по конкретным предприятиям тяжело.
Чернов спрашивает, были ли погашены долги предприятий Самойлова и когда, покупались ли они с долгами Самойлова или нет. Но Ромаданов уже помнит мало.
«Просил ли я сделать какой-то зачёт по долгам личным Самойлова мне?» — спрашивает Чернов. Ромаданов не понимает формулировку вопроса, говорит, что не знает, как это комментировать. Тем не менее Чернов получил удовлетворительный для него отрицательный ответ.
Теперь Гиголян спрашивает, на основании чего Ромаданов сделал вывод о держании Самойловым 55% СЛДК в пользу Зарубина.
Самойлов говорил об этом на одной из встреч, отвечает Ромаданов.
Когда прошла эта встреча? До или после долга в 2,5 млрд?
Ромаданов точно не помнит. Теперь Гиголян спрашивает, довелось ли иметь дело Ромаданову с предприятиями Самойлова, когда у них был ещё положительный баланс? Не было такого — и раз так, есть ли какой-то смысл владеть закредитованным предприятием? «Возможно, оно когда-то чего-то и стоило» — отвечает Ромаданов.
Ромаданов отметил, что Чернов предлагал погасить долги Самойлова «где-то в начале 2014 года».
Адвокат Гайзера Дарья Евменина спрашивает теперь Ромаданова. Она уточняет, какие были проведены процедуры на уровне власти по стабилизации социальной обстановки в моногородах, где занятость обеспечивали предприятия Самойлова.
Она спрашивает, входило ли в обязанности Ромаданова решение вопросов по долгам Самойлова. Прокурор вмешивается, что постановка вопроса абсурдна: как можно заниматься вопросами частных предприятий? Евменина пыталась пояснить, что речь идёт о долгах перед госпредприятиями и структурами, но вопрос был снят.
С Зарубиным Ромаданов ситуацию с долгами Самойлова не обсуждал. И Ромаданову неизвестно, принимал ли Зарубин какие-то либо действия для урегулирования долгов Самойлова.
Леонтьев спрашивает, оказывал ли Гайзер содействие в оформлении долгов «Автоцентра» на Соколова? «Нет».
«Почему долю ОАО «Автоцентр» оформили на Соколова?» — Леонтьев
«Потому что расписки были на его имя. Это технически могло произойти только так».
Ромаданов о чём-то совещается с прокурорами, пока Леонтьев зарылся в бумагах. Гиголян опротестовал такие действия: «происходит нечто странное».
Ромаданов пояснил, что пытался выяснить так суть задаваемых вопросов про «Автоцентр».
Леонтьев спрашивает, как юридически происходил переход «Автоцентра» от Самойлова другим лицам?
«Доля Чернову и Гайзеру не поступала, она поступила компании, в которой одним из учредителем была супруга Чернова. Так обстоят дела, насколько мне известно», — отвечает Ромаданов.
Леонтьев спрашивает, кто был владельцем доли ОАО «Автоцентр» до сделки? «Мне было известно, что 25% принадлежат Самойлову…»
В результате сделки с «Автоцентром» выгоду кто получил, спрашивает Леонтьев? Ромаданов переспрашивает даже такие, казалось бы, понятные вопросы — Ромаданов отвечает, что выгоды никакой от сделки ни для кого не видит, и его смутило именно то, что понимается под в данном случае под выгодой.
«Заставляли ли вы Самойлова заключить договор по продаже долей?» «В адрес Самойлова угроз не высказывал. Переговоры были на повышенных тонах, но это было принятое решение им самостоятельно», — отвечает Ромаданов.
Вступал ли с Гайзером, Черновым или иными лицами в сговор Ромаданов с целью получения от Самойлова взятки в виде доли в ООО «Автоцентр»?
Ромаданов отвечает, что опять же непонятна юридическая формулировка слова «сговор», но в любом случае не вступал.
Леонтьев спрашивает, где и когда были угрозы Самойлову прекращением его коммерческой деятельности.
Непорожный опротестовал — сначала надо спросить, был ли вообще такой факт?
Леонтьев попросил не вмешиваться.
«Я не угрожал Самойлову» — повторяет Ромаданов. «Никаких действий в отношении Самойлова я как должностное лицо не предпринимал».
Ромаданова попросили назвать свои должностные полномочия, которыми он мог воспрепятствовать либо прекратить коммерческую деятельность Самойлова в Коми.
Свидетель молчит… и говорит, что не помнит, что было написано в нормативных документах, но вряд ли такие полномочия у него были.
Ромаданов частенько поглядывает на прокуроров.
Теперь вопрос, мог ли Гайзер препятствовать работе Самойлова. Но полномочия Ромаданов конкретно перечислить не может.
Пока Леонтьев ищет новый вопрос, Ромаданов активно шепчется со своим адвокатом.
«Согласовывали ли вы условия сделки по «Автоцентру?» — спрашивает Леонтьев (отметим, что ОАО «Автоцентр» — владелец гостиницы «Авалон»).
Ромаданов говорил, что входил в совет директоров фонда инвестпроектов Коми. Леонтьев спрашивает о порядке подписи протоколов. Ромаданов отвечает, что подписывал только протокол по совещаниям как член совета директоров.
«Действовал самостоятельно».
Он указывает, что не все вопросы, вынесенные к совещанию советом директоров, ему нравились, но никто на него давления не оказывал в подписании этих документов.
Всегда ли было обоснование к проекту решения совета директоров? «Не всегда, но когда мне что-то требовалось, предоставлялось по дополнительному запросу».
В чьих интересах Ромаданов подписывал решения как член совета директоров Фонда? Ромаданов молчит…
Отвечает, что в интересах того органа, который его на эту должность назначил.
Теперь спрашивать хочет Гайзер.
Когда Кудинов стал гендиректором? Он был первым гендиректором или нет?
«Я помню, был ещё Мальцев… по крайней мере двоих точно помню».
Была ли убыточной деятельность Фонда, когда там был Ромаданов?
«Она была малорентабельной», — увернулся Ромаданов.
Целая цепочка подобных частных вопросов по развитию АПК в регионе. Ромаданов в целом отвечает утвердительно.
Теперь дошли до совместных проектов с РЖД и строительства домов престарелых и прочих проектов Фонда.
Уже более 10 вопросов… тем временем Чернов с Гиголяном что-то обсуждают, адвокат делает у себя пометки
Пока Ромаданов работал в Фонде, были ли какие-то претензии ведомств к его деятельности? Ромаданов такого в своей практике не припоминает.
Снятие Ромаданова с должности члена совета директоров свидетель прокомментировать не смог — по решению органа, который его туда в первую очередь поставил.
Как глава республики Коми я принимал какие-то решения в пользу Зарубина? — спрашивает Гайзер.
«Как глава Коми, официально — нет», — отвечает Ромаданов.
Ромаданов составлял проект неформального бюджета и обсуждал его с Гайзером. Это была таблица в электронном виде, в которой были доходные и расходные статьи, говорит Ромаданов.
Гайзер теперь продолжает спрашивать про доплаты другим сотрудникам — давал ли он Ромаданову указания в этом отношении?
«Вы не давали. В проекте бюджета присутствовала строчка на содержание, перечня лиц не было», — ответил Ромаданов
«Строчка была одна, никаких вопросов никто не задавал», — говорит Ромаданов.
Гайзер стал спрашивать про то, кто пополнял неформальный бюджет. Пошла конкретика — Ромаданов ответил, что таким предприятием был «Комисбытресурс», однако Зарубин не указывал, какие именно предприятия пополняли данный бюджет.
Ромаданов указал, что не видел документов, которые фиксировали бы подчинённое положение Кудинова к Гайзеру, но «такое сложилось общее впечатление».
В целом подсудимые пытаются выставить дело так, что они перераспределяли активы ради спасения предприятий, оказавшихся в тяжёлом финансовом состоянии.
Речь зашла уже о Федерации по футболу, прокурор настаивает, что эти вопросы не имеют отношения к теме, однако адвокаты и Гайзер указывают, что имеют прямое отношение к некоторым транзакциям — произошла даже перепалка.
В частности, Ромаданов был президентом Федерации футбола РК — и Гайзер пытался выяснить, кто оказывал ей спонсорскую помощь.
«Какие действия вы согласовывали с Ордой как руководителем неформальной группы?»
«Действия, связанные с выполнением моего функционала, человека, ведущего учёт средств», — туманно отвечает Ромаданов.
Ромаданов говорил, что после увольнения Орды руководителем стал Гайзер. Заключается это в том же — в утверждении бюджета.
Никаких других действий с Гайзером как руководителем неформальной группы он не согласовывал.
Адвокат Гайзера: «Это делалось на основе того, что у него была выше должность?»
«Так сложилось исторически, а на основании чего, уже неважно».
Леонтьева, кажется, слегка ставят в тупик ответы Ромаданова. Он спрашивает, что заставляло Ромаданова отчитываться перед Черновым и Гайзером как перед руководителями неформальной группы?
«Сам момент перехода переподчинения я не помню достоверно, но меня позвали (на совещание)», — говорит Ромаданов.
Леонтьев пытается выяснить, в чём заключалось «неформальное» превосходство Гайзера над ним?
«Не знаю».
«Он был физически сильнее, умнее вас? В чём это превосходство было?»
«Ну, он здоровый достаточно» — пошутил Ромаданов. Прошёл смешок.
«Он умнее и в неформальной группе здоровее, это и так очевидно», — Ромаданов.
«Вы утверждаете, что Гайзер был вашим покровителем в неформальной группе… Но на основании чего? Каких фактов и сведений, известных вам? В чём основание?» — Леонтьев.
«Это основание одно — мой отчёт по утверждению неформального бюджета. И мне кажется, я об этом говорю достаточно доходчиво», — ответил Ромаданов.
Леонтьев решил пойти дальше…
Кто подчинялся, помимо Ромаданова, Гайзеру как руководителю неформальной группы в правительстве Коми?
Выяснить так и не удалось. Диалог идёт тяжело…
Озвучивал ли Орда состав неформальной группы? Нет. Откуда тогда известен? Из постановления о привлечении в качестве обвиняемых…
На момент принятия бюджета от Орды что-то было известно Ромаданову о тяжких преступлениях неформальной группы, свершившихся или планировавшихся? Нет.
А было ли известно, что бюджет пополнялся в результате тяжких и особо тяжких поступлений?
«Некоторые статьи средств поступления в бюджет вызывали вопросы по законности», — отвечает Ромаданов.
Леонтьев просит раскрыть.
«Отчисления от контрактов и всё, что было связано с наличными денежными средствами», — отвечает Ромаданов.
О правилах поведения в неформальной группе: «Особых правил никаких не было».
Торлопов остался руководителем неформальной группы после увольнения с поста руководителя Коми? «Я руководителем называл Зарубина!» — ответил Ромаданов.
«Указанные лица непосредственно подчинялись Зарубину».
«На момент принятия неформального бюджета Ордой хотели ли вы примкнуть к неформальной преступной группе?»
После долгой паузы Ромаданов ответил, что не хотел.
Гайзер спрашивает про сделку касательно «Птицефабрики Зеленецкой».
Говорил вам кто-то для неправомерного отчуждения государственной собственности? Нет, отвечает Ромаданов.
Евменина: вам известно, что Гайзер требовал от Зарубина убрать Кудинова из фонда?
«Знаю, что был конфликт такого рода. Деталей не знаю».
«Почему Гайзер подчинялся тогда Зарубину?»
Евменина потребовала предоставить примеры подчинения Гайзера Зарубину.
Ничего Ромаданов на это, насколько слышно, не отвечает.
Ромаданов указывает, что Гайзер не говорил ему, что с «Птицефабрикой» операция делается ради Зарубина.
«Боялись ли вы физической расправы со стороны Гайзера?». «Нет».
«Когда я обеспечивал функционал, всё это не выглядело как неформальная группа лиц… всё это вполне укладывалось в те вещи, в которые мы делали в республике… Ни для кого не секрет, что такая практика существует везде — неформальные фонды».
Гиголян спрашивает, в каком виде Орда передал функцию ведения неформального бюджета.
Непорожный пытался парировать, что это уже обсуждали, но Гиголян настаивает. Судья решила, что защитник может задать вопрос ещё раз, переформулировав его.
«Ни в какой форме передачи не существовало. Это была просто бумажка, где были (данные): приход в бюджет и расходы бюджета», — заявил Ромаданов.
Приёма передачи активов между Ромадановым и Ордой не было, указывает свидетель. «Просто стали появляться формы отчётности. Как раньше Орда это вёл, я не знаю».
Гиголян изумлён ответами Ромаданова и спрашивает ещё. «Какие предприятия в таком случае являлись плательщиками? Перечень юридических лиц?»
ЛВЗ, назвал Ромаданов. «Другие уже перечислил». «Можете перечислить ещё раз?» Ромаданов чуть было уже собрался, но отделался общими словами и в итоге указал, что точно не помнит.
Гиголян пытается поймать Ромаданова на подмене терминов, по поводу «неформальная группа» и «неформальный бюджет». Непорожный нервничает и протестует. На повышенных тонах.
После вмешательства судьи Гиголян сформулировал иначе: «Что вы имели в виду, когда сказали, что следствие записало иначе, чем вы сказали?»
«Вы пользовались в суде терминами казна преступного сообщества, преступное сообщество?»
Непорожный активно протестует. Всё-таки вопрос сняли…
«Вы сказали, что что-то поняли из общения со следователем. Вам предъявлялись какие-то документы на следствии?»
«Много было просто словесной информации».
«До попадания в Лефортово и многих лиц-то не знал. Надо понимать, что я не общался на том языке, который был зафиксирован».
«Вы входили в какое-то преступное сообщество?»
«Преступное сообщество непонятная для меня формулировка. В силу скудного моего юридического образования».
Понимали ли, что являются неким казначеем преступного сообщества? «Я понимал, что веду учёт средств неформального бюджета».
Гиголян спрашивает, «какими критериями вычленения тех поступлений» руководствовался Ромаданов при поступлении отчётности от Соколова?
От Соколова поступало 20−30 позиций в отчёте. Из них Ромаданов забирал от 5 до 10, он говорит.
Ромаданов отвечает туманно.
«То, что было связано непосредственно с неформальным бюджетом, я отбирал».
Никакой конкретики Ромаданов не даёт.
Гиголян говорит, что очень странно выглядит то, что теперь Ромаданов даже не помнит конкретные позиции в отчётности.
Непорожный вторгся: вопросы задаются одни и те же по кругу.
Гиголян настаивает: «Какие именно строительные компании это были?». В ответ молчание.
«По поводу расписок: что там было, когда давал Самойлов Соколову?»
Было ли там то, что Соколов передаёт личные деньги Самойлову? Было ли это выражением обязательств? Отвечает утвердительно на последнее.
«Вы поручали от своего имени оформить их Соколову?»
«Нет», — указал Ромаданов и сослался на Моторину.
«Самойлов признал долги перед вашими структурами, подписывая данные расписки?»
Вопрос Самойлову! — Непорожный.
Ромаданов сказал, что всё-таки нет.
На вопросы о причастности Гайзера, получении им взяток, Ромаданов отвечает, что ему об этом ничего неизвестно.
В частности, речь идёт о назначении руководителя СЛВЗ. Ромаданов никак ничего прокомментировать не мог.
Гиголян: «Обращения в ФСБ по поводу предприятий Самойлова были официальны?»
«Это было на уровне телефонных звонков, никаких официальных обращений не было».
Сотрудникам правоохранительных органов денежные средства Ромаданов не передавал. Никто по его поручению этого тоже не делал. Применительно к Гайзеру и Чернову аналогичной информации у Ромаданова нет.
Ромаданов рассказал, что по вопросам санации убыточных предприятий информировал УФСБ по Коми.
Теперь защитник Марущака спрашивает о связях его подзащитного с Ольшевским и получении Ромадановым от Ольшевского денежных средств. Или кем-то из неформальной группы…
Ромаданов отвечает в прежнем стиле.
Разговор вращается вокруг приобретения ряда земельных участков в Сыктывкаре — ещё один из множество эпизодов деятельности предполагаемой ОПС.
Ольшевский был управляющим делами администрации губернатора Коми. Он знал Зарубина со школы, но ничего более подробного не рассказал.
Земельные участки предназначались под строительство Ботанического сада.
Сам Марущак теперь спрашивает Ромаданова.
Ромаданов упоминает бюджет от 50 до 150 млн долларов (возможно, по ошибке? Речь все-таки о рублях? — прим. ИА REGNUM ) для задач избирательной кампании.
Марущак спрашивает, что известно Ромаданову относительно информагентств и прочих СМИ Коми.
«Зарубин обо мне что-то при вас говорил?»
Нет, не обсуждал Зарубин с Ромадановым и ничего о СМИ. Выделить для них средства Зарубин у Ромаданова также не просил.
Ромаданов допускает, что Родов мог по служебному положению отдавать Марущаку указания — в т.ч. в рамках иерархии неформальной группы.
Марущак продолжает спрашивать о своих полномочиях, как они представлялись Ромаданову — в отношении администрации города Сыктывкара. Ничего неожиданного Ромаданов не отвечает.
В диалоге Марущака с Ромадановым была упомянута непосредственно «Единая Россия».
Ромаданову был известен функционер ЕР Болобонов.
Марущак спросил, известно ли Ромаданову об интимных связях Торлопова с Зарубиным? Ничего сенсационного в ответ не прозвучало.
Гайзер поддерживал дружественные отношения с председателем правительства Коми и экс-мэром Сыктывкара, рассказал Ромаданов.
Председатель правительства Коми получал некие «вознаграждения» в размере свыше 100 тыс. рублей, проскользнуло в допросе.
Марущак пытался выяснить у Ромаданова, почему при таких раскладах председатель правительства не заносится в «неформальную группу», а другие заносятся. Он ответил что-то про то, кому деньги могли предназначаться, однако что за критерий причастности к группе, понятно так и не стало.
Чернов: «Интересовался ли я у вас, откуда наличные деньги?»
«Интересовались… Это могли быть совершенно разные источники: дивиденды, личные доходы, часть даже я сам не понимал, откуда».
Чернов пытается выяснить, в какой период от Комисбытресурса пошли дивиденды на формирование неформального бюджета.
Ромаданов указывает, что на следствии наверняка была точная информация, ибо там были доступные бумажные материалы. Сейчас определённо не помнит.
Вопросы по большей части Черновым задаются сугубо технические.
Судья объявляет перерыв
После перерыва вопросы начал задавать адвокат Ковзеля Закалюжный.
У Ромаданова с собой теперь папка с материалами допроса с первого дня.
Ромаданов указал, что не знает ничего о Ковзеле сверх тех сведений, которые общеизвестны из СМИ. Вопросы о каких-либо его связях он не прокомментировал.
Ромаданова опять пытались спрашивать о конфликте Зарубина и Кудинова, но он, как и раньше, указал, что знает об этом лишь в общих чертах.
Ромаданов также упомянул уже известное о том, что Моторина обеспечивала юридическое сопровождение в ряде сделок — сам Ромаданов к ней обращался в частном порядке.
В целом адвокаты повторяют примерно одни и те же вопросы. Ромаданов повторил, что взаимодействовал с МВД, МЧС, ФСБ и прокуратурой.
Ромаданов заявил, что понятие ОПС он услышал от следователя, сам не использовал. Впрочем, мы это уже слышали.
Веселов спрашивает Ромаданова, рассматривает ли он деятельность условной неформальной группы сейчас иначе, чем это было до начала следственных действий.
Ромаданов указал, что отношение у него ни к кому из подсудимых не изменилось.
Гиголян потребовал предъявить один из томов дела Ромаданову. Защита усмотрела противоречия в текущих показаниях и записях телефонных разговоров, которые представлены в деле.
Любопытно, что прокурор иногда перешептывается с адвокатом Ромаданова… Они как раз рядом сидят.
Судья говорит, что разбор телефонных разговоров — слишком трудоёмкая тема. Но Гиголян объясняет, что необходимо проанализировать противоречия, если потребуется — на другом заседании.
В частности, Самойлов в разговоре 2014 года говорил о том, что мог бы самостоятельно подписывать поручительства. А Моторина Ромаданову говорила, что нужно взять с Самойлова расписки и указать проценты денежных средств, которые можно снимать — эти моменты теперь уточняются у Ромаданова на заседании.
«Имел ли место между вами и Моториной разговор от 19 марта 2014 года… где Моторина в ответ на нашу просьбу, можно ли предусмотреть процент, отвечает, что да, но если он не отражён в расписке, можно будет предъявлять процент по ставке ЦБ РФ», — продолжает Гиголян.
Ромаданов отвечает однообразно: допускает, что такое имело место.
Гиголян продолжает зачитывать: теперь разговор с Соколовым в апреле 2014 года о том, что Ромаданов просил Соколова подтвердить некий «расклад», который должен был Самойлов подписать в отношении ставок.
Ромаданов говорит, что если бы услышал непосредственно запись, наверняка точно бы вспомнил всё содержание.
Одна из адвокатов сказала, что ей нужно куда-то идти… после этого что-то стали обсуждать и начали собираться. Похоже, что на сегодня заседание закончилось.
Следующее заседание назначено на 2 марта.