Strategist: Чем обусловлено и к чему приведет решение Трампа по Иерусалиму

Более 50 лет прошло с Шестидневной войны — конфликта июня 1967 года, который по-прежнему имеет огромное значение для отношений между Палестиной и Израилем. По завершении боевых действий Израиль контролировал не только весь Западный берег реки Иордан, сектор Газа и Иерусалим, но и Синайский полуостров и Голанские высоты. Тогда подобный военный расклад считался временным. Приблизительно через пять месяцев после окончания конфликта была принята резолюция Совбеза ООН 242, ставшая фундаментом дипломатического разрешения проблемы безгосударственных палестинцев. Однако, как часто бывает, временное оказалось довольно длительным, пишет Ричард Хаас в статье для The Strategist.

Именно в этом контексте президент США Дональд Трамп и объявил недавно о том, что США признают Иерусалим столицей Израиля. Трамп указал, что США не занимают никакой позиции по окончательному статусу Иерусалима, в том числе по «конкретным границам израильского суверенитета» там. Он дал понять, что США поддержат двухгосударственное решение, если оно получит поддержку обеих сторон. И он не начал собственно перенос посольства США из Тель-Авива, несмотря на то, что мог просто сменить табличку на здании, которое сейчас является консульством США в Иерусалиме.

Можно лишь предполагать, почему Трамп именно сейчас решил сделать этот жест. По словам его самого, это было лишь признанием реальности, и из-за того, что его предшественники не смогли пойти на этот шаг, так и не удалось достичь каких-либо дипломатических результатов. Это так, подчеркивает автор, хотя провал дипломатии на протяжении десятилетий не имеет ничего общего с политикой США по отношению к Иерусалиму. Основной проблемой являются противоречия между израильтянами и палестинцами.

Другие нашли объяснение этого шага во внутренней политике, что поддерживается ввиду отсутствия в заявлении США каких-либо требований в отношении Израиля (например, прекратить возведение поселений) или предложить что-либо палестинцам (в частности, поддержать их претензии на Иерусалим). И хотя решение Трампа и привело к определенной вспышке насилия, кажется, оно стало скорее упущенной возможностью, нежели созданным кризисом.

Шаг Трампа носил не только спорный, но и контрпродуктивный характер еще и потому, что его администрация на протяжении доброй части первого года своего пребывания в Белом доме занималась созданием плана решения палестино-изральского конфликта. И теперь из-за решения президента-республиканца перспективы этого плана еще менее радужные, чем прежде.

По всей видимости, администрация Трампа задумала предоставить таким сторонам, как Саудовская Аравия, центральную роль в мирном процессе. В основе этого решения лежит представление, согласно которому Эр-Рияд и другие арабские правительства в большей степени озабочены предполагаемой угрозой со стороны Ирана, чем Израилем. В результате бытует мнение, что они готовы отложить их давнюю враждебность к еврейскому государству, которое также разделяет их мнение о Тегеране.

Прогресс по палестино-израильскому вопросу создаст политический контекст в арабском мире, благодаря которому это может состояться. В администрации Трампа надеются, что Эр-Рияд использует свои финансовые ресурсы, для того чтобы заключить мир с Израилем на тех условиях, которые он примет. Проблема состоит только в том, что в рамках единственного плана, на который, скорее всего, согласится правительство Израиля, палестинцам будет дано гораздо меньше, чем они исторически требовали. В таком случае лидеры Палестины сами могут посчитать, что безопасней сказать нет, чем подписаться под планом, который расстроит большую часть их сторонников и сделает их подверженными воздействию ХАМАС и других радикальных группировок.

Эр-Рияд, в свою очередь, может оказаться против того, чтобы связывать себя с планом, который многие воспримут как предательство. Первоочередной задачей нового руководства Саудовской Аравии при наследном принце Мухаммеде бин Салмане является консолидация власти, которую принц осуществляет с помощью борьбы с коррупцией и проведения националистической, антииранской внешней политики. Но ни тот, ни другой подход не идет согласно плану.

Борьба с коррупцией, хотя и популярная до сих пор, может быть омрачена избранностью уголовного преследования (что позволяет говорить о том, что в ее основе больше борьбы за власть, нежели реформ) и сообщениями о том, какой образ жизни ведет сам наследный принц. Противостояние Ирану стало неотделимо от ставшей уже непопулярной войны в Йемене и дипломатического унижения в Ливане и Катаре. В то же самое время амбициозный план по реформированию страны оказывается проще написать, чем осуществить на практике. Он, без сомнения, приведет к отчуждению от наследного принца более консервативных элементов.

Для Трампа и его зятя Джареда Кушнера, который возглавляет политику США в этой области, проблема состоит в том, что Эр-Рияд может оказаться намного менее эффективным дипломатическим партнером, чем на то полагаются в Белом доме. Если новый наследный принц озабочен своим внутриполитическим положением, он будет менее склонен вставать плечом к плечу с президентом США, которого считают настолько близким к Израилю, что он не готов удовлетворить даже минимальные требования для создания палестинской государственности.

Все вышесказанное возвращает к вопросу Иерусалима. Трамп отметил, что признание города столицей Израиля было «давно необходимым шагом для продвижения мирного процесса и работы на долговечное соглашение». Тем не менее все больше кажется, что шаг Трампа будет иметь лишь противоположные результаты.