Так сложились обстоятельства, что ваше министерство находится в центре пристального внимания не только всей Латвии, но и европейских структур, и России. Видимо, у вас действительно самое "горячее" министерство? Представители Штаба защиты русских школ, например, просили меня передать Вам дословно: "Добро пожаловать на линию фронта"

"Горячим", честно говоря, оно было и раньше. Потому что многие проблемы, будь то зарплаты педагогов или другие вопросы, тоже были вокруг этого министерства. Я не хочу сказать, что моим предшественникам было намного легче, чем мне сейчас. Проблемы были всегда. Я согласен, что внимание сейчас обращено не только на вопрос о языке. Но в связи с тем, что мы вошли в Евросоюз, нам необходимо выполнить еще много домашней работы по признанию квалификации работников. Этот вопрос остается за нами. Сегодня я встречался с российским послом, у нас была очень плодотворная беседа, а вчера - с британским послом. Конечно, международные вопросы очень важны. Если говорить о России, то мы беседовали о взаимном признании дипломов. Мы руководствуемся Болонскими принципами, к которым уже присоединилась и Россия. У нас уже очень много общего, несмотря на границы.

Вам известно, что новые правительства и в России, и в Латвии были утверждены в один день?

Вот это совпадение! Я об этом не знал.

И в первых беседах о новом латвийском правительстве, проходивших в Москве, речь зашла о том, что на него в России возлагают большие надежды. И могу прямо сказать, почему: впервые в Кабинете нет объединения ТБ/ДННЛ. Скажите, оправданны эти надежды российских политиков?

Об этом можно будет судить только по делам! Да и мы тоже связываем с новым российским правительством большие надежды. Потому что еще будучи на предыдущей должности руководителя бюро вице-премьера, вице-премьер отвечал за латвийско-российскую межправительственную комиссию. И увы, нам не удалось даже организовать официальную встречу (я не хочу сейчас говорить почему, потому что это вряд ли целесообразно) хотя бы между руководителями межправительственных делегаций. И мы обращаем свои надежды к российской стороне - возможно, больше не будет доминировать политическая составляющая, а возобладает более прагматичная позиция. Думаю, что мы со своей стороны тоже будем более прагматично смотреть на взаимные отношения, а не только исходя из какой-то одной политической доминанты. Конечно, крайние силы присутствуют в любом парламенте, в любом обществе. И парламент отражает настроения общества. Но в то же время эти крайние силы взаимно друг друга подпитывают. И друг без друга жить не могут. Я думаю, определенное влияние и те, и другие будут оказывать - как в Латвии, так и в России. И с этим надо считаться.

Кстати, еще одна новость: вашего коллегу в России переименовали. Его должность тоже теперь называется так же, как в Латвии - министр образования и науки.

Я знаю, и я сегодня уже посла поздравил. Сказал, что наконец-то мы оказались в какой-то мере на шаг впереди. Действительно, науку от образования оторвать невозможно. Потому что наука, фундаментальные исследования должны подпитывать высшее образование и образование в целом. Мы не можем оторвать одно от другого. Я ни в коей мере не хочу кого-то учить, но думаю, что наша система более оптимальна. Поскольку мы говорим о разных отраслях одного и того же дела. И наше министерство сформировано по департаментам именно по отраслевому принципу. Общее образование, профессиональное образование, высшее образование... И я думаю, что это разумно. Мы говорили с российским послом еще и о проекте договора о взаимном сотрудничестве - он находится сейчас на рассмотрении в Москве. Я надеюсь, что нам удастся заключить такой договор.

Тогда, если позволите, самый горячий вопрос. Я не будут вас спрашивать о том, как вы оцениваете предыдущую деятельность министерства в вопросе о реформе русских школ. Как эта ситуация будет развиваться в будущем?

Очень правильно. Кстати, недавно ваши коллеги с телевидения как раз и пытались спровоцировать меня на критику деятельности предыдущего министра. На что я упорно отвечаю: никому никакой пользы не будет от того, что я скажу о каких-то плохих действиях своего предшественника. Никому от этого пользы не будет и проблема от этого не решится. Я пришел на эту должность с тем, чтобы организовать диалог в обществе, в том числе и по поводу реформы. И не просто высокопарно, сидя за столом - я считаю, что это должно происходить на уровне каждой школы. Потому что у нас нет никакой институционной системы консультаций с учениками и с родителями. И мы должны спуститься на землю и говорить на уровне каждой школы.

Вы таким образом предупредили мой следующий вопрос, что такое школа. Потому что у школы есть как бы три лица - администрация, родители и учащиеся. Я правильно понимаю, что вы хотите вести диалог со всеми лицами?

Совершенно верно! И я не хочу, чтобы наше министерство доминировало в этом диалоге. К этим вопросам можно было бы подключить и секретариат министра по делам общественной интеграции, который завоевал больший авторитет, решая эти вопросы. Сегодня российский посол высказал озабоченность тем, что многие опасаются репрессивной политики властей, говоря о школах. А я не хочу давать ни малейшего повода для таких опасений. Почему, собственно, другое мнение может служить поводом для каких-то непонятных решений?

Меня неоднократно спрашивали, будет ли Штаб защиты русских школ переписывать клип про Черного Карлиса.

Я этот клип не видел, но с интересом посмотрю. Я слышал, что он качественно сделан.

В Штабе было принято негласное решение, что до июля месяца ни одно слово в клипе не будет изменено. Я имею в виду имя.

Черное на белое?

Нет, я думаю, Карлис уже не побелеет. И мы все надеемся, что это останется черной страницей в нашем прошлом.

У меня есть опыт таких же акций, если вы знакомы с моей биографией. Но из своего опыта я также знаю, что никогда такая крайняя мера ни к чему не приводила. Люди все равно возвращались с улицы за стол переговоров и вели диалог. И только таким образом добивались результатов. Будь то в свое время вопрос о приватизации Latvenergo - решение приняли цивилизованно, в стенах парламента. Будь то Закон о пенсиях - мы все равно сели за стол, договорились о компромиссах. Будь то попытка разделить социальный налог - все равно мы приходили и садились за стол переговоров. В понедельник [15.3.2004] состоялось заседание Консультативного совета по вопросу образования национальных меньшинств. И мы можем не соглашаться с г-ном Пименовым, но мы должны относиться к нему с уважением. Потому что он сидит с нами за одним столом и цивилизованно общается. А уважение - это первый шаг к тому, чтобы понять друг друга, услышать и договориться. Потому что цель одна - чтобы выпускник школы качественно знал латышский язык, если он хочет здесь жить и работать. И насколько я понимаю, об этом спора нет. Мы говорим, очевидно, только о методах и возможностях.

Скорее всего, именно так.

Вот видите, тогда мы находимся очень близко друг к другу! А ведь какое-то время мы друг друга вообще не хотели даже слышать. Но посредством баррикад, митингов и мегафонов мы тоже не услышим друг друга. Когда говоришь громко - это сотрясает воздух, а не собеседника.

Правильно ли я понимаю, что впервые правительство (или же лично г-н Шлесерс?) признало, что проблема с реформой-2004 есть? Ведь предыдущие правительства отрицали само наличие этой проблемы. И 25 тысяч школьников у ворот президентского дворца - это, по их мнению, не было проблемой.

Конечно, это проблема. Это проблема и для нашего государства, и для всего Европейского союза. Если бы не было этой проблемы, то, возможно, мы бы об этом вопросе вообще не говорили и занимались бы другими делами. Конечно, я должен признать - да, это проблема, которую надо решать. Иначе невозможно. У вас уже есть сценарий решения или вы работаете над ним?

Во-первых, я хочу точно понять вопрос о готовности. Какие есть учителя, книги, сами школы, какие ресурсы. И здесь речь не идет о том, чтобы придумать, как индивидуально обойти закон, - это неправильно. А как индивидуально подготовиться к исполнению закона. Я хочу понять это сначала. А не поздно ли? Первое сентября наступит довольно скоро.

Все равно еще есть время. И лучше все-таки делать что-нибудь, нежели махнуть рукой и сказать, что уже поздно. Нельзя опускать руки. Да это и не в моем духе. В вопросе о готовности школ вы тоже будете выслушивать все три стороны, то есть не только администрации, но и родителей и учеников?

Совершенно верно! Именно о таком принципе диалога я и говорил. Сейчас мне нужно обобщить те материалы, которые прислали школы...

Администрации школ.

Да, да, администрации. И на базе их самооценки вести этот диалог. Тут на днях меня один журналист спросил о том, не собираюсь ли я заняться в школах рекламой? Но я не собираюсь продавать какой-то продукт, чтобы мне была нужна реклама. Другое дело - разъяснять. На это необходимы возможности, средства и время. А то, что на сей момент много времени потеряно, означает, что процесс надо интенсифицировать и изыскать дополнительные ресурсы. А если мнения администрации и мнения учеников и родителей разойдутся?

Я не думаю, что это такая уж простая задача, где все будет решено единогласно. Это как спросить студента, хочет ли он сдавать экзамен сегодня или через неделю. Администрация скажет - сегодня, а студент - чем позже, тем лучше. Мы будем разбираться с причиной каждого такого случая, когда мнения администрации и родителей разойдутся. Другое дело, когда просто кто-то скажет: "Я не хочу".

А если это будет именно так? Если родители - заказчики образования - скажут: "Мы не хотим, чтобы наша школа переходила на латышский язык обучения"?

Тогда надо переубеждать родителей, честно говоря. Хотя я спрашивал у русскоязычных предпринимателей, в частности, в Даугавпилсе, как они считают, надо ли знать латышский язык. И даже те, кто сам плохо владеет латышским (как в советское время писали - "свободно со словарем"), все сказали, что им нужны работники со знанием языка. Если родители не понимают этого, они обрекают своих детей.

В данном случае родители не скажут, что они не хотят, чтобы их дети знали латышский язык. Они скажут, что они против тех методов, с помощью которых их детей принуждают, заставляют знать латышский.

Тогда будем говорить о методах. Но цель-то, насколько я понимаю, у нас одна. Будем думать.

Съезд защитников русских школ, прошедший 6 марта, на котором были представлены родители, школьники и учителя (987 делегатов со всей Латвии) - это является для вас аргументом? Г-н Шадурскис - ваш предшественник - в свое время говорил, что 15 тысяч человек на митинге в центре Риги для него не аргумент.

Так тоже нельзя говорить - что это не аргумент. Конечно же, это аргумент. И стоит прислушаться к мнению людей. Так что нельзя утверждать, что мне все равно, о чем они говорили. Я получил послание с резолюцией премьера. Буду изучать те вопросы, которые там выдвинуты.

Выдвинуты где?

Я так понял, что г-н Плинер подписал письмо - я еще не ознакомился. Это было письмо премьер-министру, президенту и спикеру парламента, которое было переадресовано мне.

Г-н Плинер писал письмо от имени упомянутого Съезда. С этим письмом связано поручение г-на Эмсиса создать переговорную группу?

Премьер поставил мне задачу - оценить такое предложение и высказать свое мнение. На следующей неделе мы встретимся с премьером и обсудим. Я дал специалистам нашего министерства задание провести анализ. Я не могу сразу сказать, правильно это или нет.

Я правильно понимаю, что в заявлении премьер-министра, когда говорилось об общественных организациях, с которыми нужно вести диалог, речь шла именно об этой организации?

О какой организации?

Письмо Якова Плинера написано от имени Съезда защитников русских школ.

Будем смотреть, кто желает говорить об этих вопросах. Потому что для кого-то эти вопросы - лишь политическая ширма. А за ней стоят чисто политические требования. Если мы говорим о качестве образования - это один вопрос. А если это просто политическая борьба, то я как представитель исполнительной власти не могу ввязываться в политические дискуссии - я должен исполнять закон.

Является ли для вас Штаб защиты русских школ авторитетной для русской общины организацией?

Я не задумывался так много о том, какой авторитет имеет эта организация, если, конечно, Штаб зарегистрирован как общественная организация. Не зарегистрирован. Это - сетевая структура, не нуждающаяся в регистрации.

Тогда вряд ли уместно сейчас использовать слово "организация". Но с другой стороны, мы не должны потерять суть. Ведь не важно, кто говорит, а важно - что. Мне более важно содержание тех вопросов, о которых они говорят, нежели статус этой организации - будь то Штаб защиты русских школ или еще кто-то. Я на этом как-то не заостряю внимание.

Я понял так, что вашей целью является качественное образование и будущее детей, а не прекращение того протестного движения, которое так раздражает некоторых национал-радикальных латышских политиков, запрет на него.

Будем реалистами - разве можно просто так закрыть, задвинуть это движение? Это ведь живые люди, со своим мнением. А если поставить целью закрыть и задвинуть - тогда это уже вне компетенции моего ведомства. Тогда этот вопрос не ко мне, я этого сделать не могу. У меня благие цели. Я все-таки хочу найти общий язык, наладить диалог. Главное, чтобы наши школы заканчивали ученики, которые смогут свободно работать, заниматься бизнесом, поступать в вузы и найти свое место в жизни. Скажите, вот это соотношение 60 на 40 - это: догма, научно обоснованная пропорция или идеологический заказ, обеспеченный политически? Г-жа Папуле, например, которая до сих пор работает в этом министерстве, сказала накануне подписания закона президентом совершенно открыто и цинично, что это было политическое решение. И возникает вопрос о научной обоснованности этой пропорции - ведь никаких экспериментов в школах не было, значит, их результаты не обобщены и т. д.

Я отвечу очень просто. Сейчас для меня это закон, это записано в законе.

То есть, памятуя ваш предыдущий ответ, речь идет не о том, как индивидуально обойти закон, а о том, как индивидуально его исполнить?

Да.

Значит, нас в ближайшем будущем ожидает разъяснение, как школам учиться в сетке 60 на 40?

Да, мы будем пытаться это делать.

А вот один член Штаба защиты русских школ сообщил вчера, что у его дочери со следующего года на русском языке будет только два предмета - русский язык и русская литература. Остальные будут преподаваться либо билингвально, либо на латышском языке.

Вот поэтому я сейчас и не могу подтвердить это или опровергнуть. Я конечно не смогу побывать в каждой школе, но я ставлю задачу говорить о каждой школе индивидуально.

У Штаба защиты русских школ есть информация о каждой школе.

Вот поэтому будем хотя бы брать с них пример и тоже говорить с каждой школой. Очевидно, это наше упущение - что мы не говорили с каждой школой, просто полагались на разные документы и отчеты, которые у нас есть. Поэтому надо работать - и мне нравится работать - с живыми людьми.

Как вы можете прокомментировать ваши слова о том, что вы предпочитаете вести речь не о реформе, а о латышизации русских школ (так, во всяком случае, звучала эта фраза в русском переводе)?

Это был неправильный перевод! Я просто сказал, что меня коробит от слова "реформа" и я стараюсь его избегать. Но я не говорил о латышизации, потому что это слово предполагает фактическое уничтожение нацменьшинств. Однако мы же говорим о другой цели. И мы тогда должны обсуждать вопрос о том, что нужно делать, чтобы меньшинства развивали свою национальную идентичность и культуру.

То есть вы скорее поддерживаете Рамочную конвенцию Совета Европы о защите нацменьшинств, потому что именно об этом там и сказано?

Этот вопрос находится в компетенции Сейма. И не я принимаю решения о ратификации. А поскольку это вне моей компетенции, то и инициатива будет исходить не от меня.