Светлые уголки «тёмного царства»
«Если вы бывали и живали в Москве, да не знаете таких ее частей, как, например, Замоскворечье и Таганка, — вы не знаете самых характеристических ее особенностей».
Аполлон Григорьев
Здесь развивались торговля и ремесло, текла тихая, размеренная жизнь, подчиненная церковному календарю. У Замоскворечья был свой быт, отличный от городского, свои традиции, легенды и предания, свои заботы. Здесь начинали путь многие писатели и поэты, взращенные в семейном уюте замоскворецких усадеб, поэтому памятники Замоскворечья заключены не только в камне и бронзе, но и в слове. Слово это было разным: у Островского патриархальный уклад Замоскворечья предстает в «Грозе» «тёмным царством», у Шмелёва воспоминания о замоскворецком детстве «освещены светом Евангелия».
Замоскворечье переживало потопы и пожары, войны и восстания, оно расширялось, менялось, обустраивалось и перестраивалось, чтобы в итоге стать таким, каким мы видим его сейчас, — симбиозом уютной старины и стремительно развивающегося мегаполиса. Здесь проявляется не только исторический облик города, но и душа, которая скрывается в неприметных переулках и дворах.
«Приходи на меня посмотреть»
С Замоскворечьем была тесно переплетена судьба поэтессы Анны Ахматовой. В доме на Большой Ордынке с 1939 по 1966 год она останавливалась и жила в квартире Виктора Ардова и Нины Ольшевской. Здесь же принимала друзей и гостей — поэтов, писателей, актеров.
«Довоенных приездов Ахматовой на Ордынку я не помню. Смутно вспоминаю ее появление в сорок шестом году — весною и осенью, уже после постановления, ее тогда мама привезла из Ленинграда. Но начиная с пятидесятого года Анна Андреевна жила у нас на Ордынке едва ли не больше, нежели в Ленинграде. Сначала тянулось следствие по делу сына, он сидел в Лефортовской тюрьме. А затем этого требовала и работа — Ахматовой давали стихотворные переводы именно в московских издательствах», — писал сын Ардова и Ольшевской, протоиерей Михаил Ардов в книге «Легендарная Ордынка».
Дом, где она провела столько времени, хранит память об Ахматовой. Здесь установлена мемориальная доска, а в 2000 году был открыт памятник, созданный по рисунку Амедео Модильяни. С художником поэтесса познакомилась в Париже во время своих путешествий в начале 1910-х годов. Памятник был создан скульптором Владимиром Суровцевым, кураторами проекта стали сыновья Ардова и Ольшевской — Михаил Ардов, режиссер-мультипликатор Борис Ардов и актер Алексей Баталов.
«Я часто сопровождал Анну Андреевну в ее московских поездках и могу кое-что сообщить об ее отношении к белокаменной.
Она часто говаривала с грустью:
— Здесь было сорок сороков церквей и при каждой — кладбище.
Иногда прибавляла:
— А лучший звонарь был в Сретенском монастыре».
Михаил Ардов
Сейчас в доме течет обычная жизнь — на первых этажах дома располагаются магазины и офисы, а к памятнику приносят цветы. Во внутреннем дворике потрескавшиеся стены украшают граффити — портрет Ахматовой и ее стихи, а также строки, посвященные ей Мариной Цветаевой и Николаем Гумилевым.
Михаил Ардов и Алексей Баталов неоднократно обращались к чиновникам, депутатам, а также мэрам Юрию Лужкову и Сергею Собянину с инициативой создать музей Ахматовой «Легендарная Ордынка» — так с легкой руки одного из гостей поэтессы стали называть квартиру Ардова и Ольшевской в доме №17. Однако дом — жилой, и сейчас в той самой квартире живут наследники Ардовых.
В итоге, не получив помощи, подобие музея в 2017 году они все же открыли — в доме антикварной книги «В Никитском». Там появилось «мемориальное пространство», где было воссоздано убранство детской комнаты Алексея Баталова, где жила и работала Ахматова. В дом антикварной книги передали подлинную мебель с «легендарной Ордынки», личные вещи поэтессы и библиотеку Ардовых.
В 2017 году в соцсетях появилась информация, что дом на Большой Ордынке планируют включить в программу реновации. В Мосгорнаследии эту информацию опровергли, заявив, что в основе дома — палаты XVIII века, и здание является объектом культурного наследия, что означает, что его не снесут «ни при каких условиях». Однако выяснилось, что по вине управляющей компании в течение долгого времени фундамент заливала вода, поэтому состояние дома решили обследовать.
«Адрес мой: на Пятницкой, в доме Варгина»
Толстовский центр на Пятницкой, 12 расположен в одном из домов, принадлежавших семье купцов Варгиных. У них Толстой снимал дом после своего приезда в Москву осенью 1857 года — правда, какой именно, историки сомневаются, так как у Варгиных на улице Пятницкой было сразу три домовладения.
Толстой прожил здесь чуть более полугода, но плодотворно работал — на Пятницкой было создано несколько произведений, а также возник замысел романа «Воскресение».
С 1985 года дом на Пятницкой, 12 является филиалом Государственного музея Л. Н. Толстого и выполняет роль выставочного зала. Временные экспозиции центра посвящены не только творчеству Толстого, но и и его современникам. Например, одна из последних выставок — «От Александра I до Александра III — эпоха Льва Толстого» была посвящена военным, политикам и государственным деятелям, жившим в XIX веке в период правления Александра I, Николая I, Александра II и Александра III. В экспозицию вошли портреты из фонда Государственного музея А. В. Суворова и рукописи и фотографии из отдела рукописей Государственного музея Л. Н. Толстого.
Колумб Замоскворечья
«Бывали ли вы в Замоскворечье?.. Его не раз изображали сатирически; кто не изображал его так? — Право, только ленивый!.. Но до сих пор никто, даже Островский, не коснулся его поэтических сторон. А эти стороны есть — ну, хоть на первый раз — внешние) наружные. Во-первых, уж то хорошо, что чем дальше идете вы вглубь, тем более Замоскворечье тонет перед вами в зеленых садах; во-вторых, в нем улицы и переулки расходились так свободно, что явным образом они росли, а не делались… Вы, пожалуй, в них заблудитесь, но хорошо заблудитесь…»
Аполлон Григорьев
Александр Островский, родившийся в Замоскворечье и на протяжении всей жизни в своем творчестве обращавшийся к быту и нравам его жителей, получил от критиков титул «Колумба Замоскворечья».
На Малой Ордынке находится музей Александра Островского, расположенный в усадьбе его отца Николая Федоровича. В комнатах первого этажа восстановлено убранство, характерное для домов того времени, — столовая, кабинет и спальня.
Дом-музей А. Н. Островского относится к Государственному центральному театральному музею имени А. А. Бахрушина. Значительная часть экспозиции посвящена театральной деятельности Островского. Материалы в Красной гостиной, где Островский читал пьесы своим гостям, посвящены актерам, с которыми драматург дружил и работал.
Экспозиции второго этажа городской усадьбы полностью посвящены театру: там представлены афиши спектаклей, поставленным по произведениям Островского, эскизы костюмов, чертежи и макеты декораций, а также личные вещи Островского и актеров и предметы из их эпохи.
Территория усадьбы хранится сотрудниками музея в практически первозданном виде — даже клумбы здесь разбиты так, как это было бы при прежних хозяевах. Однако тихая обстановка усадьбы, построенной в начале 20-х годов XIX века, в 2017 году была нарушена весьма неожиданным способом — практически «под носом» у памятника Островскому появилась детская площадка. Правда, детский городок на территории памятника архитектуры выглядит не только чужеродным, но и опасным для тихого замоскворецкого дворика.
Лето Господне
Еще один писатель, имя которого прочно связано с историей Замоскворечья, — это Иван Шмелёв. Дом семьи Шмелёвых находился на Большой Калужской улице (ныне — Ленинский проспект) и до наших дней не сохранился. Зато сохранились воспоминания писателя, который провел детство среди храмов и домов Замоскворечья.
«Лето Господне» — роман, в котором от имени маленького героя, воспитывающегося в патриархальной купеческой семье, Шмелёв делится своими детскими впечатлениями. Роман поделен на части «Праздники», «Радости» и «Скорби», а в основу его положен церковный календарь. Бесценными являются описания традиций замоскворецких жителей, их уклада жизни и быта. Некоторые фрагменты «Москвы Шмелёва» можно увидеть и сегодня — например, библиотеку имени К. Д. Ушинского в здании усадьбы Демидовых. В этом доме располагалась бывшая шестая мужская гимназия, где учился Шмелев. Напротив библиотеки в 2000 году установили бюст писателя.
Некоторые упоминаемые в произведении Шмелёва церкви — например, Казанский храм и церковь Спаса Преображения в Наливках — были разрушены. Однако Замоскворечье было и продолжает оставаться самым «церковным» районом Москвы. Сейчас там можно насчитать более 40 соборов, храмов и часовен, построенных в разные периоды — от XVII века до наших дней.
Храм священномученика Климента, папы Римского был заложен, предположительно, еще на рубеже
«Путешествуя по его извилистым улицам, заходя дальше и все дальше вглубь, вы натолкнетесь, может быть, на более оригинальный стиль старых, приземистых и узорчатых церквей с главами-луковицами, но издали надо всем властвует, без сомнения, Климент. Около него, по Пятницкой и вправо от нее, сосредоточилась в свои каменные дома и дворы с заборами, нередко каменными, жизнь по преимуществу купеческая; влево жизнь купеческая сплетается с мелкомещанскою, мелкочиновническою и даже, пожалуй, мелкодворянскою. Идя по Пятницкой влево, вы добредете даже до Зацепы, этого удивительного уголка мира, где совершается невозможнейшая с общечеловеческой точки зрения и вместе одна из наидействительнейших драм Островского «В чужом пиру похмелье»…
Аполлон Григорьев
В период Смутного времени Климентовская церковь стала свидетелем сражения народного ополчения с польско-литовскими интервентами. 3 сентября (24 августа) 1612 года войско литовского гетмана Ходкевича захватило Климентьевский острог, защитники которого начали отступать. Однако келарю Троице-Сергиевого монастыря Авраамию Палицыну удалось остановить бегство казаков. И острог, и церковь, на которых уже появились литовские знамена, удалось отбить. Войско Ходкевича потеряло многих людей, что дало ополченцам время переформировать войска и пойти в наступление. Именно это сражение, считают историки, сделало возможным изгнание интервентов из Кремля.
Храм Григория Неокесарийского в Дербицах на улице Большая Полянка ведет свою историю с XV века. Первоначальная деревянная постройка, возведенная, как гласит предание, по велению Василия II Тёмного, не сохранилась. Каменная церковь относится к XVII веку, она неоднократно достраивалась и реконструировалась. Слово «Дербицы» в названии храма напоминает о том, что раньше эта местность страдала от разливов Москвы-реки — так называли болотистую местность.
«Дальше. Остановитесь на минуту перед низенькой, темно-красной с луковицами-главами церковью Григория Неокесарийского. Ведь, право, она не лишена оригинальной физиономии, ведь при ее созидании что-то явным образом бродило в голове архитектора, только это что-то в Италии выполнил бы он в больших размерах и мрамором, а здесь он, бедный, выполнял в маленьком виде да кирпичиком; и все-таки вышло что-то, тогда как ничего, ровно ничего не выходит из большей части послепетровских церковных построек».
Аполлон Григорьев
«Еще рассказывают, что там есть такие места, что и жить страшно. — Отчего же страшно? спросите вы. — А вот отчего, скажут вам: Там есть место, называемое Болвановка. — А почему она Болвановка? — Потому, что там стоял татарский бог; по-нашему сказать, идол, а по-татарски, болван. Вот и извольте жить на этом месте! На таких местах хозяева от своих домов отказываются, никто ни нанимает, ни покупает, да и самим жить жутко».
Александр Островский
Историки также предполагают, что топоним Болвановка мог появиться более прозаично: располагавшаяся рядом Кузнецкая слобода свидетельствует, что в этой местности жили ремесленники, в том числе литейщики и гончары, которые работали с «болванками» — так назывались основы для изделий. Храм Спаса Преображения на Болвановке был построен как напоминание о великом событии: на этом месте (в наше время — пересечение Новокузнецкой улицы и Первого Новокузнецкого переулка) царь Иван III в 1465 году разорвал и растоптал грамоту татарского хана и отказался платить дань Золотой Орде.
«Пойдемте, например, со мною от большого каменного моста прямо, все прямо, как вороны летают. Миновали мы так называемое Болото… да! главное представьте, что мы идем с вами поздним вечером. Миновали мы Болото с казенным зданием винного двора, тут еще нет ничего особенного. Оно, пожалуй, и есть, да надобно взять в сторону на Берсеневку или на Солодовку, но мы не туда пойдем…»
Аполлон Григорьев
Болотная площадь всегда была местом торговли, народных гуляний и «праздничных» кулачных боев. Здесь же проводились и публичные казни, последней из которых стала казнь Емельяна Пугачёва в 1775 году. Островом эта территория стала после обрушения опор Большого Каменного моста, которое произошло в 1783 году. Для ремонта воду из Москвы-реки отвели по каналу, проложенному вдоль нее.
В конце XIX века на Болотном острове были построены кондитерская фабрика, которая впоследствии получит название «Красный Октябрь», и электростанция, которая действует и сейчас.
Через четыре года после установки памятника художнику Илье Репину (1958 год) Болотную переименовали в площадь Репина, но в 1990-е годы вернули прежнее название.
Еще одна скульптурная достопримечательность Болотной площади — скульптурная композиция «Дети — жертвы пороков взрослых». Композиция скульптора Михаила Шемякина была установлена в 2001 году, а создавалась по заказу мэра Москвы Юрия Лужкова.
В центре композиции — двое маленьких детей, которые окружены живописно изображенными пороками взрослых: наркоманией, проституцией, воровством, алкоголизмом, невежеством, лженаукой, равнодушием, пропагандой насилия, садизмом, позорным столбом, эксплуатацией детского труда, нищетой и войной. Композиция остается одним из самых резонансных памятников-«новоделов». Скульптора обвинили в том, что гротескные фигуры пороков проработаны гораздо более тщательно, чем дети, которым посвящена композиция. На памятник нападали вандалы, поэтому вокруг него появился забор, который запирают после 21:00.
Современное Замоскворечье
«У нас никогда по моде не одеваются, это даже считается неблагопристойным. Мода — постоянный, неистощимый предмет насмешек, а солидные люди при виде человека, одетого в современный костюм, покачивают головой с улыбкой сожаления; это значит: человек потерянный. Будь лучше пьяница, да не одевайся по моде… А у нас за Москвой-рекой понятия о моде совершенно враждебные. У нас говорят: «С чего это вы взяли, чтобы я стал себя уродовать, — талия чорт знает где; что я за паяц, чтобы стал подражать моде. Надо уметь одеться к лицу, что кому пристало». И одеваются к лицу. В костюмы своего изобретения. Например, зеленый плащ и белая фуражка без козырька или узенький фрак, до бесконечности широкие шаровары и соломенная шляпа».
Александр Островский
Несмотря на то, что весь район Замоскворечья можно назвать памятником купеческой Москвы, в нем сильнее всего проявляется архитектурная и культурная эклектичность столицы. Старинные постройки соседствуют с современными зданиями, а бывшие промышленные районы получают новую жизнь. Например, бывшая фабрика «Красный Октябрь», отданная арендаторам, стала настоящим креативным кластером: её помещения теперь заняты не только офисами, но и выставочными залами, музеями, художественными студиями и музыкальными клубами.
Набережная исторического района Якиманки плавно перетекает в Крымскую приводит к Третьяковской галерее на Крымском Валу, экспозиция которой посвящена искусству XX века. Строительство здания много раз запускалось и приостанавливалось, а завершено было в 1983 году. По задумке архитекторов, павильон на Крымском Валу должен был стать продолжением ансамбля парка Горького и Нескучного сада.
С этого берега Якиманки открывается вид на памятник Петру I («В ознаменование 300-летия российского флота»), установленный на искусственном острове у разделения Москвы-реки и Водоотводного канала в 1997 году. Памятник был изготовлен Зурабом Церетели по заказу правительства Москвы, хотя, по некоторым данным, изначально это был памятник Христофору Колумбу. Памятник подвергался критике, на его демонтаж современные художники собирали деньги, а однажды его даже пытались взорвать. Памятник — третий по высоте в России.
Однако перед самой Новой Третьяковкой в памятниках недостатка нет, и пусть они значительно уступают по размерам памятнику Петру — зато «берут» количеством. От Крымского Вала до набережной протянулся крупнейший в стране парк скульптур «Музеон». Его история началась со скульптур советской эпохи, которые повсюду начали демонтировать после 1991 года. К ним присоединились работы современных скульпторов, садово-парковая скульптура и фигуры литературных персонажей — всего в парке более тысячи скульптур.
В 2015 году «Музеон» «объединился» с парком Горького. Сейчас в нем проходят выставки, лекции, фестивали, спортивные мероприятия. На краю парка притаилась еле заметная церковь Николая Чудотворца, с трех сторон окруженная высотными постройками. Табличка на двери храма с надписью «В парк Музеон прохода нет» говорит о том, что здесь заканчивается «церковное», тихое Замоскворечье, а начинается — новое. Здесь можно одеваться «по моде».
«Как в старом Риме Трастевере, может быть, не без основания хвалится тем, что в нем сохранились старые римские типы, так Замоскворечье и Таганка могут похвалиться этим же преимущественно перед другими частями громадного города-села, чудовищно-фантастического и вместе великолепно разросшегося и разметавшегося растения, называемого Москвою».
Аполлон Григорьев