Октябрь 1917-го: случайность или ответ на вызов времени?
В ночь с 25 на 26 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года в России состоялось событие, получившее название Великой Октябрьской социалистической революции. Временное правительство, созданное в результате свергшей царя Февральской революции 1917 года — которую осуществило его же ближайшее окружение в союзе с генералитетом и всеми ведущими политическими партиями того времени — было сброшено.
Уже к лету того же года оказалось, что Временное правительство, пришедшее на смену царскому, не справляется ни с одной из задач, требующих незамедлительного решения. Обстановка в стране накалялась: выступления крестьян против отъема хлеба, начатого еще при царе, и отсутствия обещанной земельной реформы подавлялись вооруженным путем; сильно проявилась порочность такой либеральной демократии, которая учитывала запросы только самой состоятельной части общества и затягивала принятие важнейших для страны решений «до окончания войны» — то есть, в глазах большинства, до бесконечности. А Первая мировая война, начатая как война дворянских амбиций, совершенно потеряла смысл для простого народа, вынужденного идти в окопы за непонятные ему цели.
Параллельно со структурами Временного правительства в марте 1917-го были созданы Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, объединенные в Петрограде в единый Петросовет. Который и стал основной ареной политической борьбы большевиков, чья идеологическая победа в Петросовете дала возможность взятия власти под лозунгом «Вся власть Советам!» в октябре 1917-го. В ночь на 26 октября был осуществлен штурм Зимнего дворца, резиденции Временного правительства; глава его, Александр Керенский, заблаговременно сбежал, а его сотрудники были арестованы. Штурм был осуществлен под руководством Военно-революционного комитета Петросовета.
Часто в упрек большевикам ставят, что они «немножко не дотерпели», Первая мировая война закончилась всего через полгода, и надо было просто дожать Германию. Говорящие так не понимают, что никакой победы над Германией странами Антанты достигнуто не было. Для этого достаточно посмотреть на карту фронтов 1918 года: ни одна армия союзников по Антанте не была способна что-либо убедительное противопоставить немецким войскам. Все военные действия велись за пределами территории Германии.
«То, что приходится слышать: в феврале Россия стояла накануне победы. Позвольте, какой победы? Такое ощущение, что не немецкие войска стояли под Ригой, а русские — где-то на Одере. Но ведь ничего подобного не было! Армия находилась, по мнению абсолютного большинства офицеров и генералов, в чрезвычайно тяжёлом положении», — заявил кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XIX — начала XX веков исторического факультета МГУ Олег Айрапетов в ходе публичного обсуждения столетия революций 1917 года в пресс-центре ИА REGNUM.
Теперь несложно предположить, какая судьба постигла бы Россию при ином ходе событий осенью 1917 года, когда Временное правительство начало сдавать западный фронт, открывая дорогу немцам на Петроград.
«Немцы угрожают Петрограду, а в это время, как нам достоверно известно, Вр. пр-во стремится обезоружить ряд укрепленных пунктов, стоящих на пути к Петрограду, требует снятия с укрепленных мест пушек (которые можно установить в другом месте только через полгода), открывая теперь путь немцам к Питеру. Всё это делается для того, чтобы выполнить свои контрреволюц. планы, чтобы разоружить революцию и ее центры», — писал «Рабочий путь» 11 октября.
А 12 октября на московском совещании общественных деятелей Михаил Родзянко, конституционный демократ, председатель Государственной думы, один из лидеров Февральской революции, заявил:
«Бог с ним, с Петроградом. Опасаются, что в Петрограде /в случае захвата его немцами/ погибнут центральные учреждения. На это я возражаю, что очень рад, если все эти учреждения погибнут, потому что, кроме зла, России они ничего не принесли».
Точка зрения, очень знакомая нам по выступлениям нынешних либероидов, которые под лозунгом борьбы с местным злом готовы притащить в страну любое количество зла иностранного происхождения. Проклиная институты Временного правительства, Родзянко давал оценку итогам действий своей же команды. Пока со стороны Временного правительства шли пораженческие разговоры под грифом «Бог с ним, с Петроградом», большевики привлекали народ качественно иным подходом. Широкое участие военных в октябрьских революционных событиях на стороне большевиков и позднейший массовый переход высшего русского офицерства в Красную армию был обусловлен именно чувством чести и долга перед страной. Как вспоминал Феодосий Кривобоков (партийный псевдоним Невский), один из организаторов штурма Зимнего дворца:
«Помню, что дня за два до переворота я был в Павловском полку. Хотя я ходил в военной куртке защитного цвета, какой-то капитан задержал меня.
— Я знаю, что вы — агитатор-большевик, — сказал он мне, — я вас отпущу, но скажите мне, чего вы хотите? Ведь то, что вы обещаете народу, — это безумие, это анархия…
Я, вместо ответа, чего мы хотим, нарисовал ему в ярких красках разложение страны — хозяйства, транспорта и, главное, армии.
В конце я постарался показать, что и власти уже нет, есть только /торговая/ фирма и актер Керенский.
— Да! — живо согласился капитан. — Вот это верно. Лучше уж какую угодно власть, да только твердую. Создадут ли ее темные, невежественные рабочие?»
Понятна тревога капитана. И понятен его основной мотив — разложение армии, безудержное «всё на продажу» были губительны для страны. Эта ситуация не могла устоять перед напором большевиков, в числе основных лозунгов выдвинувших необходимость борьбы за снабжение солдат и солдатских семей.
«Только наша партия, наконец, победив в восстании, может спасти Питер, ибо, если наше предложение мира /без аннексий и контрибуций — то есть остановить войну как таковую/ будет отвергнуто, и мы не получим даже перемирия, тогда мы становимся «оборонцами», тогда мы становимся во главе военных партий, мы будем самой «военной» партией… Мы дадим весь хлеб и всю обувь на фронт. И мы отстоим тогда Питер», — говорил Ленин.
Сравнивая ленинскую позицию с действиями Временного правительства, на протяжении полугода разваливавшего фронты и допустившего дикую спекуляцию военным имуществом, солдаты и офицеры подавляющим большинством поддерживали власть Советов. Которую большевики намеревались сделать главной и единственной властью в стране. Видя лозунг «Вся власть Советам», солдаты и офицеры, особенно снятые с фронта, отказывались поднимать оружие на тех, кто выступал под ним. Так что события Октября были вовсе не стихийным стечением обстоятельств, их подготовила сама логика предшествующего процесса. Но вопрос о том, может ли в принципе страна обойтись без революций, можно ответить утвердительно. При условии, если во главе страны находится элита, готовая поступиться частью своих интересов ради обеспечения нужд общества. Капиталистическое правительство образца октября 1917-го провалило этот экзамен.
Закономерность Великой Октябрьской социалистической революции может быть выражены одним простым утверждением. Когда элита страны не желает отвечать на вызовы своего времени (которые к осени 1917-го почти целиком заключались в лозунгах, поднятых на знамя большевиками), такая элита обязательно столкнется с революцией. Не в силу чьего-то злонамеренного желания или заговора, или случайности, для которой не было веских оснований, а в силу накопившихся под руководством такой элиты вопиющих безобразий. Вроде безудержного воровства, полного игнорирования воли и нужд народа и попыток решать все вопросы силовыми методами.
Но эта закономерность состоит в том, что каждая эпоха, каждая ситуация выдвигает свои задачи, и неверно бездумно переносить их из предыдущего периода — или до бесконечности гордиться достигнутым, не видя новых возникающих проблем. Большевики отвечали и сумели ответить на вызов своего времени. А их наследники, сделав поклонение предшественникам квазирелигией и успокоившись их достижениями, оказались не способны адекватно оценить новую обстановку и, как следствие, удержать управление. А что же происходит сейчас? Почему элита встает на путь той же ошибки, отказываясь принимать вызов времени и оценивая в лучшем случае частности? Без оценки ситуации невозможно двигаться вперед, чтобы сделать шаг в будущее, надо здраво осмыслить свое прошлое, а не забалтывать его шаманскими заклинаниями и грубыми, зачастую откровенно клеветническими штампами.
Проблема с текущим официальным отношением к Октябрю 1917-го состоит именно в этом. Не нефть, не газ и не редкие металлы являются главным активом государства, а трезвое понимание истории. Отказ от чествования столетия Революции, назначение 6 ноября — выходным днем, а 7-го — рабочим, демонстрация по телевидению вместо шедевров Эйзенштейна и Ромма новодела про Троцкого, открытие памятника жертвам советской власти, очередной куплет нескончаемой оратории про Мавзолей, — это не только глубочайшее оскорбление миллионов россиян, для которых и после 30 лет антисоветской пропаганды 7 ноября — праздник. Это попытка забвения прошлого, без понимания которого нельзя не то что создать будущее, а даже просто понять настоящее. Так куда рискует попасть современная элита, как не в состояние идеологической капитуляции как минимум перед Китаем, который оказывается монополистом владения самым главным активом современности — пониманием и принятием истории.