«Хура халăх» накануне революции: как Чувашия жила в годы войны

В год 100-летия двух революций — Февральской и Октябрьской — актуализируют архивную информацию о Первой мировой войне, которая ударила, прежде всего, по крестьянству. Для Чувашии, где на начало 1914 года почти 95% населения проживало в сельской местности (тогда это был «народ без элиты»), эти суровые годы были, прежде всего, периодом выживания. Исследователи отмечали, что чувашский крестьянин в основной своей массе и до войны жил впроголодь, «едва ли не хуже, чем домашний скот в хороших хозяйствах». Периодически случались неурожаи, уровень земледелия продолжал оставаться низким. Как и любая война, Первая мировая несла суровые испытания: большинство мужчин оказались в окопах, для фронтовых нужд изымали рабочий скот, увеличились налоги, были введены новые повинности. Народ терпел, спасаясь верой в то, что после войны «заживём». Тем более что в Чувашии не было жесткого неприятия власти, потому что чуваши считали, что «на небе — Бог, на земле — царь». Но война и две революции принесли не только разрушение: этот период стал точкой отсчёта нового этапа трансформации самого этноса, его самосознания, самоощущения. Само определение «хура халăх» (халăх в переводе с чувашского означает «народ», хура — «чёрный») стало достоянием истории. Сегодня чуваши — другой народ, давший миру много новых имен, в частности: поэтов Михаила Сеспеля и Петра Хузангая, художников Ревеля Федорова и Анатолия Миттова, композиторов Степана Максимова, Василия и Геннадия Воробьевых, балерину Надежду Павлову, космонавта № 3 Андриана Николаева. Историки отмечают, что по происшествии века «терпимость в крови» у этноса осталась, но «сносить всё безропотно» он уже не будет. О том, как Чувашия жила в годы Первой мировой войны и с чем она подошла к революции 1917 года, — в обзорном материале, составленном на основе исследований кандидата исторических наук, заслуженного деятеля науки Чувашской Республики, заместителя директора по науке и развитию Чувашского государственного института гуманитарных наук Геннадия Николаева.

«Забытая» война

В первую мировую войну (19 июля/1 августа 1914 — 11 ноября 1918) были втянуты 38 стран, только фронтовые потери оценивались в 10 млн человек. Для России последствиями войны стали Февральская и Октябрьская революции, Гражданская война. Так случилось, что Первая мировая война ушла в тень исследований: в советское время её называли «империалистической войной», и изучение данного периода истории страны особо не поощрялось. Не случайно в отечественной литературе для ее обозначения используется термин «забытая», «неизвестная» война.

«Будучи молодым аспирантом, я хотел выбрать в качестве объекта изучения деревню Чувашии периода Первой мировой войны. Но в Институте истории СССР АН СССР мне дали понять, что это тема особо не приветствуется. Пришлось выбрать другую тему, по которой у меня не было практически никаких наработок», — говорит Геннадий Николаев.

«Чувства притупились, попривыкли к войне»

С началом войны в России началась масштабная мобилизация на фронт. Только из Чувашии (в границах современной республики) на войну было мобилизовано порядка 100 тыс. человек. В начальный период войны в числе защитников Отечества были и «охотники» (то есть добровольцы). Так, в 1914 году и за первую половину 1915 года в Чебоксарском уезде в адрес местного уездного воинского начальника было подано 105 прошений от таких лиц. Но в последующем число добровольно желающих попасть на фронт резко упало.

Мобилизация мужчин рабочего возраста сильно ударила по экономике чувашской деревни. Если в 1911 году в сельской местности проживало 406,2 тысяч мужчин, то к середине 1916 года их число сократилось до 339,7 тысяч (то есть уменьшилось на 16,4%). Изменилось и соотношение: если в 1911 году на 100 мужчин в Чувашии приходилось 99,4 женщины, то в 1916 году — 124,5. На третий год войны число мужчин трудоспособного возраста в волостях Алатырского, Буинского, Курмышского уездов Симбирской губернии по сравнению с 1911 годом сократилось более чем на треть. Многие крестьянские хозяйства совсем не имели работников — мужчин: в 1917 году в уездах Казанской губернии такие хозяйства составляли почти четверть, в уездах Симбирской губернии — около трети.

Заботы по ведению крестьянского хозяйства в годы войны в основном легли на плечи женщин, подростков и стариков. В 1916 году доля мужского труда снизилась: в Ядринском уезде — до 37,9% (в 1914 году — 69,2%), Чебоксарском — до 42,1% (в 1914 году — 54,9%), Цивильском — 43,1% (в 1914 году — 58,7%).

О последствиях мобилизации большого число трудоспособных крестьян, в частности, говорится в документах Алатырского уездного земского собрания, состоявшегося 19 ноября 1914 года:

«Скошенный и сжатый хлеб портился и в рядах, и в снопах; снопы, благодаря дождям и размокшим дорогам, нельзя было перевести на гумно; молотить даже на семена и то приходилось урывками… Озимый сев в силу чрезвычайной сырости почвы задерживался и часто выполнялся наспех и не аккуратно даже в хозяйствах с полным составом работников, а солдаткам-хозяевам волей-неволей приходилось ждать не только благоприятной погоды, но и сторонней помощи».

«Осенью война потрясла и захватила всех своей внезапностью и размахом, и кто не был «взят», тому стыдно было отказывать в помощи нуждающимся… За зиму чувства притупились, попривыкли к войне… и каждый с тревогой думает, как бы ему самому управиться весной», — приводит Геннадий Николаев цитату из доклада агронома 1-го участка Цивильского уезда уездному агрономическому совещанию (март 1915 года).

В земских управах констатировали, что «война, отнявшая много рабочих рук, заставила население обратить внимание на сельскохозяйственные машины». Но наблюдавшийся тогда в агротехнике некоторый прогресс затронул главным образом зажиточные хозяйства. Последние стали вводить многополье, травосеяние, закупать плуги, соломорезки, веялки, сеялки, культиваторы, проводить опытные работы. В целом же оснащённость крестьян сельскохозяйственными машинами и плугами оставалась крайне низкой: в среднем на 1 тысячу хозяйств в 1917 году приходилось 205 плугов и 1,5 сеялки, 7 жнеек, около 3 молотилок, чуть более 7 веялок-сортировок. При этом надо иметь в виду, что рост цен на сельскохозяйственные орудия опережал рост цен на сельхозпродукцию.

Разорение деревни и иски к крестьянам

В 1911 году в Чувашии почти 95% населения проживало в сельской местности. В годы Первой мировой войны основная масса сельского населения стала разоряться, происходило расслоение общества. Это стало следствием мобилизации мужчин, изъятия рабочего скота, принудительных закупов за бесценок сельхозпродукции, инфляции и спекуляции. Усугубляло ситуацию растущее налоговое бремя: в частности, вдвое вырос государственный поземельный налог, увеличились земские сборы и мирские сборы. С крестьянства также собирались средства для оказания помощи военнопленным, беженцам, больным и раненым. Помимо этого, крестьяне несли ряд повинностей: к примеру, их привлекали к дорожному ремонту и строительству, поставке подвод, предоставлению жилья, несению караула.

«Поставка подвод… ложится крайне тяжёлым бременем на население Цивильской волости, так как в подрядчики наряжаются большей частью люди малозажиточные… лошади их изнурены работой и истощены от недостатка кормов», — приводит Геннадий Николаев в одной из статей сообщение Цивильского волостного правления.

Задолжали чувашские крестьяне и церкви. В качестве наиболее яркого примера можно привести ситуацию в Татаркасинской волости Козьмодемьянского уезда, где в конце 1916 года за неуплату церковной руги пономарь села Оринино предъявил судебный иск к 100 крестьянам деревни Чурикасы.

Но наиболее сильно ударила по сельскому люду принудительная хлебная развёрстка, начатая в конце 1916 года из-за продовольственного кризиса. Тяжелее всего было беднейшим крестьянам, так как зачастую раскладка проводилась исходя из наличия земельных наделов, а не наличия свободных запасов хлеба. В результате богатые обогащались на тайной продаже хлеба, а бедняки вынуждены были покупать его втридорога, что вело к разорению хозяйств. В одной из публикаций Геннадия Николаева приводится свидетельство роста доходов зажиточных слоев деревни: за 12 месяцев войны по сравнению с предыдущим годом сумма вкладов, размещённых в учреждениях мелкого кредита Казанской губернии, возросла в 1,4 раза (с 1 626 335 до 2 264 793 рублей).

«Потерявшие стыд и совесть»

Росли цены и на другие продукты: по архивным данным, с июля 1914 года по июль 1916 года в Алатырском уезде цены на ржаную муку выросли на 100%, на гречку — на 257%, соль — 445%, коровье масло — 117%. Есть и вопиющие примеры: в Алатырском уезде громадные барыши от продажи муки, «смешанной с мелом», получал купец Кашигин.

«Спекуляция достигла таких масштабов, что даже журнал миссионерского монархического направления «Известия по Казанской епархии» вынужден был констатировать, что «люди, потерявшие стыд и совесть, повышают цены на предметы необходимого на пропитание, на обувь, одежду и дрова до неслыханных прежде размеров», — пишет Геннадий Николаев и приводит цитату из доклада казанского губернатора в январе 1916 года министру внутренних дел о положении в губернии:

«Цены на всё растут, увеличивая количество недовольных и голодающих. Жизнь так безумно вздорожала, что для бедных стала тягостной, а для людей неторгующих и небогатых сделалась трудной. Всюду слышны стоны и крики: «Так жить больше нельзя».

Контроль за соблюдением установленных цен осуществляли «особые комиссии по борьбе со спекуляцией», созданные в Чувашии в начале 1916 года. Но особого рвения в работе они не проявляли. Например, в постановлении ядринской комиссии от 24 мая 1916 года говорилось, что Щетинин (крупный мясоторговец из Ядрина) продавал мясо «по повышенной цене против таксы не с целью наживы, а единственно ввиду необходимости», поэтому «он не подлежит наказанию».

»Везде говорят о твёрдых ценах, а у нас больше говорят о ценах мягких, упругих и эластичных. Изменяются они в зависимости от погоды и даже от таких… обстоятельств, как аппетиты торговцев и торговок», — иронично характеризует ситуацию житель Алатыря в корреспонденции «Наш край», опубликованной 20 ноября 1916 года в газете «Симбирянин».

В годы войны над крестьянами усилился произвол чиновников, в деревне расцвели взяточничество и казнокрадство.

Продовольственный кризис: вместо хлеба — циркуляры

К концу 1916 года в Чувашии разразился продовольственный кризис. Даже по карточкам населению не всегда удавалось достать муку, сахар. О критической ситуации нагляднее всего говорят сохранившиеся официальные сообщения тех лет.

«Города Чебоксары и Мариинский Посад, несмотря на принимаемые настойчивые меры и ассигнования необходимого кредита, не имеют возможности закупить хлеб», — отмечалось на продовольственном совещании Чебоксарского уезда 16 декабря 1916 года.

Даже в воинских частях, чьи потребности в хлебе и других продуктах местные власти должны были удовлетворять в первую очередь, ощущалась острая нехватка продовольствия.

«Кормить по закону хлебом я обязан, давать же вместо хлеба читать (ваши) циркуляры я не имею права», — пишет в телеграмме командир второго батальона второго запасного мортирного дивизиона в алатырское уездное земство.

Особой напряжённости продовольственный кризис достиг в феврале 1917 года.

«Медлить с этим вопросом (доставкой хлеба) нельзя, ещё две или три недели — и, пожалуй, помочь будет поздно», — с тревогой сообщало правление Сиявского кредитного товарищества 25 февраля 1917 года.

Возникшие с лета 1915 года затруднения в снабжении населения края хлебом и другими продуктами к началу 1917 года переросли в острый продовольственный кризис, который стал следствием общего упадка сельского хозяйства, сокращения сельхозпроизводства, нестабильных железнодорожных и водных перевозок, сокрытия хлебовладельцами зерна, изъятия у населения продовольствия.

Инородцы живут «хуже, чем домашний скот»

Чувашский крестьянин голодал. С начала ХХ века до 1914 года годах в уездах Казанской и Симбирской губерний было три неурожайных года — 1901, 1906 и 1911, не считая недородов в отдельных районах. Урожай в 1914 и 1917 годах был значительно ниже урожая 1913 года. Производство хлеба в целом в пяти уездах Чувашии в 1916 году к 1915 году сократилось на 11,7%. Однако чувашский крестьянин голодал не только в неурожайные годы.

«В столе у чуваш наблюдается особенная скудность; лишь богатые, имея достаточно скотины, режут её себе на мясо, а изредка даже покупают её, большинство же чрезвычайно редко пробует мясной пищи, обыкновенный же обед у них составляет: пустые щи или картофельная похлебка и хлеб, иногда пирог из тех же продуктов… Инородцы живут у нас едва ли не хуже, чем домашний скот в хороших хозяйствах», — говорится в записке чрезвычайному Чебоксарском уездному земскому собранию в 1895 году.

Сухой закон и хулиганство

Учитывая провальную русско-японскую кампанию 1905 года, когда в качестве одной из причин поражения военная элита назвала «повальное пьянство рекрутов», в 1914 году на время военных действий правительство запретило продажу водки. За счёт этого чувашское население, которое редко покупало водку и пило в основном домашнее пиво, получило незначительную прибавку в бюджете. Любопытны сведения Казанского губернского земства о ситуации в крае после запрета алкоголя, полученные путём рассылки анкет на все уезды. В 141 из 2033 сообщений (7%) утверждалось, что «экономия в денежных средствах, образовавшаяся благодаря трезвости, целиком поглощается дороговизной жизни».

В Чувашии в условиях запрета продажи водки, как и по всей стране, стали тайно изготавливать суррогаты. Богатели шинкари и спекулянты, которые поставляли «страждующим» денатурат, лак, политуру, одеколон, древесный спирт, киндер-бальзам, уксусную эссенцию и другое спиртосодержащее зелье.

«За отсутствием водки во многих сёлах… стали варить мёд и брагу», «идёт бойкая торговля… крестьянским пивом… и крепким квасом, примешанным чуть ли не мышьяком», — сообщали из Курмышского и Ядринского уездов в 1916 году.

«Несмотря на сухой закон, вино в начальный период войны всё-таки разрешали продавать, но только призывникам и в порядке исключения. Это было связано с тем, что в первые месяцы войны произошёл всплеск хулиганства: призывники перед отправлением на фронт напивались и громили всё подряд, ввязывались в драки. Поэтому дороги, по которым шли мобилизованные на фронт, были исключительно опасны. Некоторые местные чиновники, чтобы оградить население от произвола мобилизованных, шли на нарушение «сухого закона», — поясняет ситуацию Геннадий Николаев.

Промышленность в годы войны: «браку до 80%»

Промышленность в Чувашии в начале XX столетия была развита слабо. В пределах современной республики функционировало 41 предприятие. В основном они специализировалась на деревообработке и переработке сельскохозяйственного сырья. Металлообрабатывающую промышленность представляли железнодорожные мастерские и депо в Алатыре, химическую — завод по производству скипидара и канифольных масел близ Чебоксар, полиграфическое производство — небольшие типографии в Алатыре, Чебоксарах и Ядрине. С началом войны основная часть фабрик и заводов в той или иной мере стала работать на оборону.

Относительно стабильно работавшими в годы войны предприятиями являлись Янибяковский маслобойный и олифоварочный заводы Торгового дома «Братья Таланцевы» под Ядрином. Последний из них был одним из крупных в своей отрасли. Предприятие работало в три смены, число рабочих доходило до 150 человек. В годы войны оно поставляло как на частный рынок, так и работавшим на оборону предприятиям масло конопляное, льняное, рыжиковое, различные виды олифы. Тенденция к свертыванию производства стала проявляться только в 1917 году, когда всё более остро стали сказываться резкий рост цен на рабочие руки, топливо, сырьё, разруха на транспорте.

Оборонный заказ получила фабрика гнутовой и столярной мебели при деревне Новое Исаково Цивильского уезда, которое до войны было одним из стремительно развивающихся предприятий Чувашии. 5 сентября 1915 года фабрикой был подписан контракт с отделом снабжения армии Казанской губернской земской управы на поставку 6800 деревянных колёс для «парных повозок образца 1884 года». 4 августа 1916 года она заключила новое соглашение с отделом снабжения армии на изготовление 75 000 комплектов вкладышных перегородок для снарядных ящиков. В 1916 году в общем объёме полученной продукции доля военно-оборонного превысила 80%. Но ни одно из соглашений к установленному сроку предприятием не было выполнено: выполнение контракта тормозилось главным образом невозможностью своевременно доставить из лесных дач сырьё.

Цензовая промышленность Чувашии в годы первой мировой войны пополнилась рядом новых предприятий. Одно из них — деревообделочный завод под Чебоксарами. Он принадлежал уездному земству, владевшему еще кузнечно-слесарной мастерской. Предприятия земства (завод и мастерская) поставляли на фронт шрапнельные ящики, интендантские повозки, салазки с лажными полозьями и тележки особой конструкции к полевым стрелковым щитам генерал-майора В.Н. Свяцкого. Последние предназначались для защиты пехоты от оружейного огня. Заметим, что интерес к военной продукции Чебоксарского земства — тележкам и салазкам к стрелковым щитам — проявляли военные ведомства Англии и Франции. Производство средств передвижения и деревянной тары под боеприпасы для военного ведомства велось и в Геронтьевской Слободе под Чебоксарами на столярном и паркетном заводе торгового дома «П.Е.Ефремов с сыновьями». К маю 1917 года предприятие выполнило заказ на поставку 640 двуколок. Здесь также изготавливались шрапнельные ящики.

В декабре 1915 года в Буинско-Алатырском лесничестве была организована заготовка берёзовых ложевых болванок и брусков (на ствольные и дульные накладки винтовок) для Тульского оружейного завода. В лесных дачах Чувашии стали изготавливаться различные полуфабрикаты из дерева для петроградского и брянского артиллерийских арсеналов. Кустарей региона главное интендантское управление мобилизовало для изготовления предметов солдатского обмундирования и обуви.

Несмотря на довольно широкий ассортимент поставляемых военному ведомству изделий, изготовление далеко не всех в общем-то технически несложных предметов кустарям края оказалось под силу. В донесении жандармского офицера от 10 декабря 1915 года в Симбирское губернское жандармское управления указывалось, что поставленные алатырским Военно-промышленным комитетом 40 повозок для армии «неудачны, т.к. на низком ходу и могут двигаться только по мостовым». В телеграмме Казанской губернской земской управы Чебоксарскому уездному земству от 13 ноября 1915 года сообщается следующее:

«Идёт приёмка доставленных вами 1750 шрапнельных ящиков. Браку до 80%».

Высок был процент брака при производстве сапог, брусков и спиц. Сказывались призыв квалифицированных промысловиков в армию, слабая техническая оснащённость кустарных предприятий.

Как показывает на основе выявленных материалов Геннадий Николаев, мобилизацию мелкой промышленности края тормозил и параллелизм в работе различных учреждений и организаций, так как они нередко перехватывали друг у друга сырьё, переманивали рабочих. После свержения царского правительства тенденция к свертыванию производства усилилась. В своём прошении от 21 сентября 1917 года житель Мариинского Посада А.П. Заикин писал:

«…Взятый мною подряд по поставке военных колёс на государственную оборону… не выполнен за недостатком материала, который совершенно негде взять».

Подобные жалобы о недостатке сырья, нехватке рабочей силы накануне октября 1917 года стали массовыми.

Перевод промышленности страны на военные рельсы и, как следствие, сокращение выпуска гражданской продукции, нарастание налогов и повинностей, дороговизна, инфляция усугубили продовольственные затруднения. Симбирский губернатор в 1916 году вынужден был отметить, что «рубль обесценился до крайнего предела, до такой степени, что сделалось поговоркою выражение «нынче сто рублей не деньги».

Пропаганда и отношение к власти

В первые годы войны было много тех, кто верил, что начавшая кампания справедливая. Этому способствовала и массовая пропаганда. Чтобы воздействовать на сознание народных масс, использовались различные приемы. Известно, что в Казани на чувашском языке были изданы молитвенники для солдат, уходящих на фронт. 8 и 9 мая 1915 года в селе Ишаки Янгильдинской волости Козьмодемьянского уезда демонстрировались фильмы «Пребывание государя в действующей армии», «Осада Перемышля». В том же году в селе Янтиково Янтиковской волости Цивильского уезда священник Богородицкий организовал постановку оперы «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Каждое письмо от 308-го пехотного Чебоксарского полка зачитывалось на уездных земских собраниях, волостных и мирских сходах. Многие слепо верили власти и тому, что им говорят. Но с каждым месяцем кровопролитной бойни народ терял веру во власть. Возвращающиеся с войны больные и искалеченные солдаты несли крестьянам суровую правду о войне. В ходе Гражданской войны крестьянство Чувашии поддержало Советскую власть.