Власть в российском правительстве сосредоточилась в руках пяти человек
Санкт-Петербург, 14 сентября, 2017, 12:00 — ИА Регнум. 1 сентября поздно вечером члены ВЦИК: Церетели, Дан, Гоц и др., — прибыли в Зимний дворец на заседание Временного правительства, где сообщили Керенскому о принятых фракциями меньшевиков и эсеров решениях, согласно которым представители этих партий покинут правительство, если в его составе останутся члены кадетской партии. Керенский указал, что если в состав правительства не будут входить кадеты, то и остальные представители цензовых классов также покинут правительство. Ввиду этого Керенский поставил вопрос о дальнейшем своем пребывании у власти.
Передают, что Алексеев поставил условием своего зачисления на пост начальника штаба Верховного главнокомандующего образование министерства с участием кадетов.
В 3 часа ночи, по окончании заседания правительства, выяснилось, что правительственный кризис ликвидируется. Правительство постановило:
«Впредь до окончательного сформирования кабинета и в связи с чрезвычайными обстоятельствами… возложить непосредственное руководство делами государства на министра-председателя и Верховного главнокомандующего Керенского, министра иностранных дел Терещенко, военного министра Верховского, морского министра Вердеревского и министра почт и телеграфов Никитина».
В связи с принятыми решениями Авксентьев, Зарудный и Скобелев подали в отставку. «Русская воля» (2 сентября), комментируя уход Скобелева и Авксентьева, поясняет: они ушли
«полагая, что в данный момент, когда влияние большевиков в Совете Р. и С. Д. усиливается, им необходимо быть там и содействовать тому, чтобы Совет не препятствовал правительственной работе».
Временное правительство решило опубликовать следующее заявление:
«Мятеж генерала Корнилова подавлен. Но велика смута, внесенная им в ряды армии и страны. И снова велика опасность, угрожающая судьбе Родины и ее свободе. Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, памятуя единодушное и восторженное признание республиканской идеи, которое сказалось на Московском государственном совещании, Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую Республику.
Срочная необходимость принятия немедленных и решительных мер для восстановления потрясенного государственного порядка побудила Временное правительство передать полноту своей власти по управлению пяти лицам из его состава, во главе с министром-председателем.
Временное правительство своей главной задачей считает восстановление государственного порядка и боеспособности армии. Убежденное в том, что только сосредоточение всех живых сил страны может вывести родину из тяжелого положения, в котором она находится, Временное правительство будет стремиться к расширению своего состава путем привлечения в свои ряды представителей всех тех элементов, кто вечные и общие интересы родины ставит выше временных и частных интересов отдельных партий или классов. Временное правительство не сомневается в том, что задача будет им исполнена и течение ближайших дней. Министр-председатель Керенский. Министр юстиции Зарудный».
«Рабочий путь» (3 сентября) пишет по поводу правительства пяти:
«На словах — разрыв с кадетами, на деле — соглашение со ставленниками кадетов в тылу и на фронте… Директория, как ширма, прикрывающая союз с кадетами, диктатура Керенского, как маска, заслоняющая от народного возмущения диктатуру помещиков и капиталистов, — вот какова теперь картина».
«Рабочий» пишет:
«ВЦИК за эти дни получены телеграммы от 126 Советов с требованием взять власть в свои руки».
«Заговор Корнилова не уничтожен. К серьезному, радикальному уничтожению заговора не сделано даже еще серьезного приступа. В лучшем случае решительный бой с буржуазной контрреволюцией только отсрочен».
Верховский послал Алексееву следующую телеграмму:
«Сегодня выезжаю в Ставку с крупным вооруженным отрядом для того, чтобы покончить с тем издевательством над здравым смыслом, которое до сих пор имеет место. Корнилов и др. [идет перечисление фамилий] должны быть немедленно арестованы, — это является целью моей поездки, которую считаю совершенно необходимой».
Московский Совет телеграфировал правительству и ВЦИК:
«Ввиду имеющихся достоверных сведений от Могилевского Совета об использовании Корниловым полученного права распоряжаться оперативными действиями в целях продолжения заговора, так как Корнилов стягивает силы вне Могилева для противодействии верным Временному правительству войскам, признаем необходимым немедленное лишение Корнилова предоставленных ему прав и предоставление Верховскому права брать с фронта силы для подавления изменнических сил, собранных Корниловым».
Московский комитет по борьбе с контрреволюцией принял следующую резолюцию:
«Во-первых, — оставление Корнилова и его Ставки после объявления его изменником, хотя бы временно, у власти, встречено и в войсках, и среди граждан тревожно и может вызвать очень серьезные последствия;
во-вторых, — чрезвычайная медлительность и нерешительность действий чрезвычайной следственной комиссии и генерала Алексеева, который вместо самого срочного прибытия в Могилев целую ночь разговаривал из Витебска по аппарату с Лукомским, не внушают уверенности, что с изменниками будет поступлено так, как этого требует возмущенное общественное мнение;
в-третьих, — колебание и отсрочка с посылкой из Москвы вооруженной экспедиции самым разрушительным образом влияют на дисциплину в войсках и на доверие общества к правительству.
Принимая во внимание, что всякая дальнейшая затяжка могла бы повлечь за собой самые тяжелые последствия, Комитет единогласно признал необходимым:
1) указать, что надо немедленно вывести все корниловские войска из Могилева;
2) немедленно фактически арестовать Корнилова, Лукомского, Романовского, Плющевского-Плющик, Пронина, Сахарова и др. главнейших сообщников, не дожидаясь окончания всего следственного производства, ведущегося чрезвычайной комиссией;
3) тотчас по аресте, и не позже 2 сентября, отправить всех арестованных в Петроград под конвоем;
4) до окончания всех этих операций отнюдь не уводить войск из Орши и Жлобина, а приказать им оставаться на местах и быть готовыми двинуться на Могилев;
5) для успокоения и войск, и общества предложить военному министру Верховскому ехать в Петроград через Могилев и самому лично убедиться в принятии всех указанных мер и о приведении их в исполнение широко оповестить по телеграфу».
В два часа дня Керенский по прямому проводу заявил генералу Алексееву, что, если через два часа им не будет выполнено приказание об аресте Корнилова и Лукомского, он будет считать Алексеева пленником Ставки и примет все меры для очистки Могилева от контрреволюционных элементов.
Правительственные войска, окружив Могилев, постепенно подвигаются к Ставке, останавливая по пути всех уезжающих из Могилева.
Вечером Барановский послал в Ставку следующую телеграмму:
«А. Ф. Керенский поставил генералу Алексееву срок два часа, который истек в 19 час. 10 мин., до сих пор ответа нет. Главковерх требует, чтобы генерал Корнилов и его соучастники были арестованы немедленно, ибо дальнейшее промедление грозит неисчислимыми бедствиями. Демократия взволнована свыше меры и грозит разразиться взрывом, последствия которого трудно предвидеть. Этот взрыв в форме выступления Советов и большевиков ожидается не только в Петербурге, но и в Москве, и в других городах.
В Омске арестован командующий войсками и власть перешла к Советам. Обстановка такова, что дальше медлить нельзя: или промедление и гибель всего дела спасения Родины, или немедленные и решительные действия и аресты указанных вам лиц. Тогда возможна еще борьба. Выбора нет. А. Ф. Керенский ожидает, что государственный разум подскажет генералу Алексееву решение, и он примет его немедленно: арестуйте Корнилова и его соучастников. Я жду у аппарата вполне определенного ответа, единственно возможного, что лица, участвующие в восстании, будут арестованы… Для вас должны быть понятны те политические движения, которые возникли и возникают на почве обвинения власти в бездействии и попустительстве. Нельзя дольше так разговаривать. Надо решиться и действовать».
Поздно вечером Алексеев сообщил, что Корнилов, Лукомский, Романовский и Плющевский-Плющик арестованы в 10 часов вечера.
Выдержки из доклада Шубникова о Ставке на заседании Московского Областного Бюро Советов Р. и С. Д. 9 сентября:
«В то время как московские войска делали посадку, Оршанский отряд полковника Короткова был готов к атаке преданных Корнилову войск. Он поддерживался революционными гомельскими и жлобинскими частями, готовыми и любой момент идти на Могилев.
Таким образом, эти три отряда были авангардом московских войск, идущих на корниловцев. Оршанский отряд был сорганизован по личной инициативе полковника Короткова. Генерал Алексеев из Витебска, где остановился для переговоров с Корниловым, приказал Короткову распустить отряд, уже занявший станцию Лотву, в 15 верстах от Могилева, и прислать ему все документы по организации отряда. Коротков как член Исполкома не был подчинен Алексееву, но подчинился.
Благодаря посадке московских войск и приближению отряда Короткова к Могилеву Корнилов сдался Временному правительству без всяких условий… Алексеев потребовал у Корнилова безусловной сдачи и, когда Корнилов, наконец, согласился, поехал в Могилев.
По приезде Алексеев арестовал Корнилова и Лукомского и еще 2−3 офицеров Ставки, содержа их под домашним арестом.
Вслед за Алексеевым в Могилёв явилась следственная комиссия, арестовавшая в течение двух суток человек 25 офицеров, считая и арестованных Алексеевым: кроме того, был арестован ЦК союза офицеров армии и флота…
Корнилов не опрашивается следственной комиссией, а пишет свои показания. По выражению членов следственной комиссии — «ей тяжело допрашивать Корнилова» … Бюрократизм, олимпийство, высокомерность офицеров Ставки остались прежними, налицо уверенность в безнаказанности…»
Далее Шубников говорит о действиях Алексеева:
«Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Алексеев по приезде в Ставку взял странный тон по отношению к солдатам, оставшимся верными Временному правительству. Он всячески распекает их за плохое подчинение начальству и обещал послать в действующую армию тех солдат, кои как наиболее сознательный элемент способствовали тому, что некоторые воинские части, как георгиевский полк, остались верными Временному правительству. В то же время Алексеев всячески расхваливал корниловцев, в особенности командный состав, в приезд Керенского распевавший «боже, царя храни».
В разговоре с Толстым 1 сентября по прямому проводу полковник Коротков говорит:
«Генерал Алексеев остался недоволен, по-видимому, моими боевыми приготовлениями. Я ему дал прочитать вчерашний наш разговор. Он стал после того более недоволен и разговором нашим с вами, и боевыми приготовлениями, считая всякое активное выступление вооруженной силы в данном случае недопустимым, и заявил, что если бы он знал, что это может быть применено, то он не поехал бы в Ставку. В общем, из всего разговора с ним мне казалось, что повстанцем чуть ли не являюсь я».
Комиссар 11-й армии послал военному министру телеграмму, где пишет, что целый ряд частей 11-й армии требует применения к генералу Корнилову и его сообщникам смертной казни. Исполком Западного фронта требует суда над всеми заговорщиками.
Из разговора по прямому проводу члена Воронежского Исполкома Попова и комиссара ВЦИК Заварзина:
«Каледин проехал на лошадях в Новочеркасск. Благодаря нерешительности или трусости Петрограда, который не объявил открыто Каледина изменником, арестовать его не удалось… Каледин, очевидно, хочет занять станция Лихую, Миллерово, Глубокую и отрезать каменноугольный район. Войсковой круг… по-видимому, настроен в пользу Каледина…
Каледин разбрасывает массу воззваний о неподчинении Временному правительству и натравливает казаков на крестьян».
В Новочеркасске получено распоряжение вновь назначенного военного министра об аресте войскового атамана Каледина. Войсковое правительство ответило, что «приказ военного министра Верховского оно исполнить не может, так как войсковой атаман обязан дать объяснения созываемому 3 сентября кругу».
(23 октября 1917 г. чрезвычайная следственная комиссия вынесла постановление о непричастности Каледина к Корниловскому мятежу.)
Петроградским генерал-губернатором Пальчинским закрыты газеты «Рабочий» (орган ЦК большевиков) и «Новая жизнь».
На заседании ВЦИК и ИК СКД Скобелев говорит, что он вышел из состава правительства, чтобы легче было работать вместе с демократией. По мнению Скобелева, принцип коалиции оправдался. «Передача всей власти Советам в настоящий момент была бы преступлением перед революцией».
Ему вторит Богданов: «Выдвигаемый некоторыми товарищами вопрос о возможности диктатуры беднейшего класса,
Рязанов отвечает:
«Мы только что выслушали двух представителей партии меньшевиков. Скобелев явился к нам только после того, когда все уже совершилось. Разве все то, что случилось, не является следствием работы той партии, с которой была заключена коалиция, партии к.-д. В этом зале говорилось, что Петроград — не вся России, но за ним наблюдает провинция, и когда здесь туже затягиваем узел на шее контрреволюции, мы не сомневаемся, что найдем поддержку в широких народных кругах.
Если отвергнуть коалицию кадетов, то у нас остаются торгово-промышленные и банковые сферы, которые, как теперь стало известно, питали желтую прессу вроде «Руси». Все эти г.г. Рябушинские, Бурышкины, Кутлеры, Четвериковы проявили себя на Московском совещании явными врагами революционной демократии. К ним же принадлежит и «знаменитый» Пальчинский, который назначен сейчас военным генерал-губернатором.
Мы должны, наконец, сказать Временному правительству: «Мы вам дали диктаторские полномочия, но вы оказались банкротами, а потому мы берем их обратно, вы должны быть нам подотчетны, именно перед нами, а не только перед вашей совестью, которая, видимо, очень поворотлива, если она может уживаться с Пальчинским. Нам нужно министерство, ответственное не перед своей собственной глупостью и неразборчивостью, а перед объединенной волей народа… Пусть Советы выберут Временное правительство, ответственное перед ними…»
Чернов заявляет, что на землевладении зиждется наступательное движение революции и на этом пункте революция не может не продвигаться. Поскольку армия крестьянская, постольку и настроение деревни отражается на ней. На Московском совещании стало ясно, что контрреволюция даст первую битву революции на армии. Первой битвой и победой была ликвидация мятежа. И если победа эта не будет использована, революцию ждет гибель.
Знаменский от имени трудовиков отстаивает коалицию. «Демократия не должна решиться на исключительно социалистическое министерство». Либер за коалицию и демократическое совещание.
Авксентьев сообщает, что он больше не министр. Призывает поддержать правительство.
«В разных городах наблюдаются беспорядки, причем виновниками их являются солдаты, творящие самочинные действия по отношению к офицерскому составу».
Бросает упрек комиссии по борьбе с контрреволюцией в том, что она напрасно вызвала войска и миноносцы из Финляндии, в то время как ей угрожает неприятель. (Богданов с места кричит: «Ложь!») Высказывает недовольство по поводу вооружения питерских рабочих.
Скобелев призывает не совершать опрометчивых шагов. Высказывается против вооружения рабочих, боится, как бы не поднялась из берегов Петроградская стихия. Говорит:
«Каледин придет сюда, тогда он отрежет уголь и хлеб от Москвы и Петрограда, и нам придется отвечать за те несчастья, которые могут проистечь… С настроением вашим мы пришли бороться, чтобы добраться до рассудка… Если мы не дождемся до совещания, проклятие истории грозит нам».
Мартов стоит за демократическую диктатуру, но только в виде установления общедемократического парламента, перед которым были бы ответственны министры-социалисты. Приветствует первую попытку создания демократического парламента.
Булат заявляет:
«Пока мы тут судили-рядили, власть была создана без нас: власть — это директория, и она не может нас удовлетворить. Следовало бы это заявить, но теперь это уже поздно, а, пожалуй, что и опасно… Кто знает, может быть, нам и собираться здесь больше не придется. У нас введено военное положение. К нам явятся, сошлются на такой-то параграф и разгонят».
В заключение оратор требует немедленного освобождения большевиков, находящихся в тюрьмах, которым не предъявлено никакого обвинения.
Каменев говорит, что Исполкомы получили новый удар, рукой Керенского. Их значение сведено к нулю. Не стоит дожидаться того, чтобы ВЦИК высказал свое мнение, когда один человек может решить этот вопрос. А теперь он предлагает центральным органам демократии расписаться под им самим продиктованным решением. Все здесь теперь признают, что безответственность власти более недопустима, и сразу же заявляют, что власть уже создана. А будет ли она опираться на органы демократии? И кто знает программу Верховского или «самого» Керенского? Или мы за четыре месяца знаем, что такое Терещенко?
«Я хотел бы надеяться, что вы этот удар отведете так же, как отвели удар Корнилова. Я полагаю, что политическая ответственность заставит демократию сказать, что это правительство не для демократии, а для Керенского.
Мы предъявили вчера политическую программу. Эта программа одобрена Петроградским Советом. Счел ли Керенский необходимым поинтересоваться мнением питерского пролетариата так же, как интересовался мнением г.г. Кишкиных? Мы усматриваем во всем этом проявление режима личной диктатуры и полной безответственности. Пролетариат, крестьянство и армия должны сказать, что нет этому места в русской революции».
Церетели защищает коалицию:
«Если демократия окончательно окрепла, то коалиция неизбежна… С целью укрепления демократии созывается общедемократический съезд… и если кроме нас не окажется ни единой живой силы в стране, то мы возьмем власть в свои руки».
Затем собрание приступает к голосованию. Резолюции большевиков и меньшевиков-интернационалистов отвергаются и большинством принимается резолюция меньшевиков и эсеров.
Далее собрание принимает протест против закрытия газет «Новая жизнь» и «Рабочий».
Временное правительство утвердило, согласно представлению Украинской рады, состав генерального секретариата по делам Украины.
Состоялось первое заседание новой Петроградской городской думы. С большим заявлением от думской фракции большевиков выступает Луначарский, предлагающий думе выступить с заявлением касательно клеветы на большевистскую партию. Указав дальше на причастие партии кадетов к корниловскому мятежу, он заявляет, что большевики считают недопустимым никакую форму сотрудничества с явными врагами революции в исполнительных органах городского самоуправления и полагают, что все социалисты этой думы станут на ту же точку зрения.
Раппопорт от эсеров — за «пропорциональное представительство всех фракций». Мартынов (от меньшевиков) — против кадетов. В результате выбираются в товарищи председателя один эсер, один большевик и один кадет. Выбирается городской голова Шрейдер, и заседание закрывается.
В Смольный институт явилась делегация в числе нескольких десятков офицеров, всадников и солдат от Дикой дивизии с заявлением, что они солидарны с политической платформой Советов.
«Известия» пишут: Керенский отдал приказ освободить из-под ареста А. И. Гучкова и сотрудников «Нового времени» Егорова и Филатова, арестованных по подозрению в контрреволюционном заговоре.