С января 1956 г. начался второй этап лондонских советско-японских переговоров, который из-за обструкции правительства США также не привел к какому-либо результату. 20 марта глава японской делегации был отозван в Токио, и, к удовлетворению американцев, переговоры практически прекратились. Посол Мацумото при отъезде, желая смягчить сложившуюся ситуацию и, возможно, объяснить свое отбытие из Лондона не столько неуступчивостью Токио, сколько давлением извне, говорил на заключительном заседании: «…Стороны имеют большие успехи, что видно из того факта, что десять статей проекта мирного договора уже полностью согласованы. Стороны почти полностью пришли к общей точке зрения и по статье о торговле и мореплавании: за исключением нескольких уточнений. В целом же и эту статью можно считать согласованной. В связи с тем, что переговоры вступили в нынешнюю стадию, он, Мацумото, получил от своего правительства указание временно выехать в Токио для доклада правительству о ходе переговоров и получения новых инструкций по их дальнейшему ведению». Столь вежливое и доброжелательное по форме объяснение мотивов прекращения переговоров не могло, конечно, прикрыть подлинную причину их срыва, которая состояла в невозможности для японского правительства самостоятельно, без вмешательства США, решать внешнеполитические вопросы.

Сам Мацумото остро переживал неспособность японской дипломатии действовать в интересах своей страны, а не заокеанского союзника. В своей критике японского МИД он призывал реально оценивать происшедшие в мире изменения, отбросить обветшалые стереотипы. «Те, кто не любит Советский Союз, не освободились еще от своих впечатлений о нем времен Сталина. Нынешний Советский Союз представляет собой мощную индустриальную державу, обладающую современными видами вооружения, включая водородную бомбу и реактивные самолеты. С точки зрения национальной мощи он занимает, по крайней мере, второе место в мире. Совершенно не желая считаться с этими фактами, эти люди строят свои умозаключения исходя из того, каким был Советский Союз двадцать лет назад… Я думаю, что именно здесь лежит корень всех ошибок японской дипломатии», — заявлял Мацумото.

В Москве внимательно анализировали ситуацию и своими действиями стремились подталкивать японское руководство к пониманию насущной необходимости скорейшего урегулирования с Советским Союзом, даже вопреки позиции США. Вывести переговоры из тупика помогли переговоры в Москве о рыболовстве в северо-западной части Тихого океана. 21 марта 1956 г. было опубликовано постановление Совета Министров СССР «Об охране запасов и регулировании промысла лососевых в открытом море в районах, смежных с территориальными водами СССР на Дальнем Востоке». Объявлялось, что в период нереста лососевых ограничивался их вылов как для советских, так и иностранных организаций и граждан. Это постановление вызвало в Японии переполох. В отсутствии дипломатических отношений с СССР было весьма трудно получать установленные советской стороной лицензии на лов лососевых и согласовывать объемы вылова. Влиятельные рыбопромышленные круги страны потребовали от правительства скорейшего разрешения возникшей проблемы, а именно до окончания путины. Не полагаясь на правительство, владельцы некоторых рыболовецких компаний стремились самостоятельно вступать в контакты с советскими представителями для достижения договоренности по условиям лова. Многие из них активно включились в движение общественности за скорейшее урегулирование отношений с Советским Союзом, в том числе в области рыболовства. Состоявшийся в апреле всеяпонский съезд рыбаков принял специальную резолюцию с требованием скорейшего восстановления отношений с СССР и заключения конвенции по рыболовству.

В те годы в рыболовной отрасли было занято около 1 млн японцев. К тому же из-за введенных США и Канадой запретных для лова зон в открытом море именно северо-западная часть Тихого океана стала основным районом труда японских рыбаков. Опасаясь роста недовольства в стране затягиванием вопроса о восстановлении дипломатических и торгово-экономических отношений с СССР, японское правительство в конце апреля срочно направило в Москву министра рыболовства, сельского и лесного хозяйства Итиро Коно, которому надлежало на переговорах с советским правительством добиться понимания возникших для Японии трудностей. В Москве Коно вел переговоры с первыми лицами государства и занимал конструктивную позицию, что позволило довольно быстро придти к согласию. 14 мая была подписана двусторонняя Конвенция о рыболовстве и Соглашение по оказанию помощи людям, терпящим бедствие на море. Однако документы вступали в силу лишь в день восстановления дипломатических отношений. Это потребовало от японского правительства решения о скорейшем возобновлении переговоров о заключении мирного договора. Коно по своей инициативе предложил советским руководителям вернуться делегациям двух стран за стол переговоров.

Новый раунд переговоров проходил в Москве. Японскую делегацию возглавил министр иностранных дел Мамору Сигэмицу, который вновь стал убеждать собеседников в «жизненной необходимости для Японии» островов Кунашир и Итуруп. Однако советская сторона твердо отказалась вести переговоры по поводу этих территорий. Так как эскалация напряженности на переговорах могла привести к отказу советского правительства и от ранее сделанного обещания по поводу Хабомаи и Шикотана, Сигэмицу стал склоняться к прекращению бесплодной дискуссии и подписанию мирного договора на предложенных Хрущевым условиях. 12 августа министр сообщил в Токио, что «переговоры уже пришли к концу. Дискуссии исчерпаны. Все, что можно было сделать, — сделано. Необходимо определить нашу линию поведения. Дальнейшая оттяжка способна лишь больно ударить по нашему престижу и поставить нас в неудобное положение. Не исключено, что вопрос о передаче нам Хабомаи и Шикотана будет поставлен под сомнение».

И вновь грубо вмешались американцы. В конце августа, не скрывая своего намерения сорвать советско-японские переговоры, госсекретарь США Джон Даллес пригрозил японскому правительству, что в случае, если по мирному договору с СССР Япония согласиться признать советскими Кунашир и Итуруп, США навечно сохранят за собой остров Окинаву и весь архипелаг Рюкю. Для того чтобы поощрить японское правительство продолжать выдвижение неприемлемых для Советского Союза требований, США пошли на прямое нарушение Ялтинского соглашения. 7 сентября 1956 г. госдепартамент направил правительству Японии меморандум, в котором заявил, что США не признают никакого решения, подтверждающего суверенитет СССР над территориями, от которых Япония отказалась по мирному договору. Играя на националистических чувствах японцев и пытаясь представить себя чуть ли не защитниками государственных интересов Японии, чиновники госдепартамента США изобрели следующую формулировку: «Правительство США пришло к заключению, что острова Итуруп и Кунашир (наряду с островами Хабомаи и Шикотан, которые являются частью Хоккайдо), всегда были частью Японии и должны по справедливости рассматриваться как принадлежащие Японии». Далее в ноте говорилось: «США рассматривали Ялтинское соглашение просто как декларацию об общих целях стран-участниц Ялтинского совещания, а не как имеющее законную силу окончательное решение этих держав по территориальным вопросам». Смысл этой «новой» позиции США состоял и в том, что Сан-Францисский договор якобы оставил открытым территориальный вопрос, «не определив принадлежность территорий, от которых Япония отказалась». Тем самым под сомнение ставились права СССР не только на южные Курилы, но и на Южный Сахалин и все Курильские острова. Это было прямое нарушение Ялтинского соглашения. Столь беспринципное поведение госдепартамента США было продиктовано стремлением во что бы то ни стало не допустить нормализации и последующего развития японо-советских отношений, сохранить Японию в качестве «бастиона антикоммунизма на Дальнем Востоке».

Открытое вмешательство США в ход переговоров Японии с Советским Союзом, попытки запугивания японского правительства вызвали решительные протесты как оппозиционных сил страны, так и ведущих средств массовой информации. При этом критика звучала не только в адрес США, но и собственного политического руководства, которое безропотно следует указаниям Вашингтона. Однако зависимость, в первую очередь экономическая, от США была настолько велика, что японскому правительству было весьма трудно идти наперекор американцам. Тогда всю ответственность взял на себя премьер-министр Хатояма, который считал, что японо-советские отношения могут быть урегулированы на основе заключения мирного договора с последующим решением территориального вопроса. Несмотря на болезнь, он решил отправиться в Москву и подписать документ о нормализации японо-советских отношений. Для того, чтобы успокоить своих политических оппонентов по правящей партии, Хатояма пообещал после выполнения своей миссии в СССР оставить пост премьер-министра. 11 сентября Хатояма направил на имя Председателя Совета Министров СССР письмо, в котором заявил о готовности продолжить переговоры о нормализации отношений с условием, что территориальный вопрос будет обсужден позднее. 2 октября 1956 г. кабинет министров санкционировал поездку в Москву японской правительственной делегации во главе с премьер-министром Хатоямой. В делегацию были включены И. Коно и С.Мацумото.

И все же жесткое давление со стороны США и антисоветских кругов в Японии не позволили добиться поставленной цели — заключить полномасштабный советско-японский мирный договор. К удовлетворению Госдепартамента США правительство Японии ради прекращения состояния войны и восстановления дипломатических отношений согласилось подписать не договор, а советско-японскую совместную декларацию. Это решение было для обеих сторон вынужденным, ибо японские политики, оглядываясь на США, до последнего настаивали на передаче Японии, кроме Хабомаи и Шикотана, еще и Кунашира и Итурупа, а советское правительство решительно отвергало эти притязания.

Как отмечалось, предложение о передаче Японии Хабомаи и Шикотана было сделано по личному указанию Хрущева, который, однако, считал это «большой уступкой» Японии. В ходе состоявшихся 16, 17 и 18 октября 1956 года бесед Хрущева с прибывшим в составе японской делегации министром рыболовства, сельского и лесного хозяйства Коно выяснилось, что японская сторона желала получить острова Хабомаи и Шикотан «немедленно, не связывая это с другими вопросами». То есть речь шла о том, чтобы СССР возвратил эти два острова безотносительно к вопросу о заключении мирного договора, а затем стороны обсуждали проблему принадлежности других Курильских островов. Хрущев же считал, что «передача Хабомаи и Шикотана представляет собой окончательное решение территориального вопроса». При этом он решительно отверг попытки выторговать у СССР другие территории. Хрущев заявил Коно 16 октября: «Японская сторона хочет получить Хабомаи и Шикотан без заключения мирного договора и решить впоследствии какие-то другие, неизвестные нам, территориальные вопросы, которых в действительности не существует. Советское Правительство хочет как можно скорее договориться с Японией, и оно не использует территориальный вопрос для торга. Но я должен еще раз совершенно определенно и категорически заявить, что никаких претензий Японии по территориальному вопросу, кроме Хабомаи и Шикотан, мы принимать не будем и отказываемся обсуждать какие бы то ни было предложения в этом отношении… Мы не можем и не пойдем ни на какие дальнейшие уступки. Хабомаи и Шикотан можно было бы передать Японии по мирному договору, но с передачей указанных островов территориальный вопрос целиком и полностью следует считать разрешенным».

Итак, факты и документы убедительно свидетельствуют о том, что в 50-е годы лидеры Советского Союза и Японии практически согласовали условия мирного договора и были готовы его подписать. Неоспоримо и то, что этому воспротивилась администрация США, прямыми угрозами и шантажом заставившая правительство Японии отказаться от окончательного послевоенного урегулирования с Советским Союзом.

В свете этих фактов заявления нынешних американских дипломатов о поддержке реваншистских по сути территориальных требований Японии свидетельствуют о нежелании выполнять взятые в 1945 г. правительством США в лице его главы президента Франклина Рузвельта обязательства. Избранная Вашингтоном позиция является не только неуважением к вкладу советских солдат и офицеров в разгром японского милитаризма, но и предательством союзнических отношений в годы войны в целом.

И это проявляется не только на японском направлении. За послевоенные годы, начиная с президента Гарри Трумэна и госсекретаря Джона Даллеса, многие американские руководители не раз демонстрировали приверженность США двойным стандартам, пренебрежение обязательствами и договорённостями. Взять хотя бы клятвенные обещания при объединении Германии не расширять НАТО на Восток. Да и в вопросах разоружения Вашингтон открыто стремится «переиграть» партнёра, создавая новейшие системы ПРО, предназначенные для «нейтрализации» российского ракетно-ядерного оружия. Хотя американская «помощь» союзной Японии в отторжении от нашего государства законно принадлежащих ему по итогам Второй мировой войны земель может рассматриваться кем-то как частный случай, в действительности речь идёт о доверии к США, утрата которого требует внесения серьёзных корректив в политику не только России, но и других стран мира.

Ну, а японским лидерам при осуществлении политики на российском направлении не вредно было бы время от времени освежать свои знания истории переговоров о заключении мирного договора с СССР, теперь с Россией. Тогда им станет очевидно, что выдвинутые под давлением заокеанского сюзерена территориальные требования к нашей стране не имеют ни юридического, ни политического, ни морального основания. Попытки же использовать проблему мирного договора для достижения своекорыстных целей по отторжению от России законно принадлежащих ей земель не имеют перспективы и обречены на провал. А посему, если японское правительство и лично премьер-министр Абэ считают отсутствие мирного договора «ненормальным», то эту ненормальность можно быстро и легко устранить. Наша страна, как и в 1956 г., готова к подписанию мирного договора, но на равноправных условиях, без нанесения ущерба национальным интересам народа России. И, как недавно вновь подтвердил МИД РФ, при признании и уважении Японией итогов Второй мировой войны, в том числе подтвержденных международными соглашениями итогов территориальных.